драгомирцы смотрели, как сами по себе застегиваются пуговицы. Надев носки и зашнуровав высокие ботинки, фигура человека без рук и головы церемонно поклонилась и застыла в ожидании, когда зрители придут в себя.
Первым не выдержал Сардер. Стремительно спустившись с трибуны правителей, он практически бегом приблизился к внуку и опасливо ткнул пальцем в то место, где, по его предположению, должна была быть щека. С облегчением он ощутил живое тепло.
– Ай! – возмущенно воскликнул Эгирин из пустоты. Не каждому понравится, когда тыкают пальцем прямо в щеку в опасной близости от глаза.
– Что это такое? – спросил Сардер. – Что ты на себя высыпал? Я видел, как ты раздавил стеклянный шарик.
– Я назвал изобретение «пыльца-невидимка», – ответил Эгирин.
Голос был абсолютно обычным и таким родным, что у Луны даже немного екнуло сердце. Она до сих пор не могла поверить, что внутри одежды Эгирин. Как и большинство драгомирцев, девушка думала, что это какой-то фокус.
– И долго она действует? – не обращая внимания на возмущение внука, Сардер продолжал ощупывать его.
– Двенадцать часов. Я не успел продумать две вещи: как отменить невидимость раньше и что делать с одеждой. На ткань мое изобретение не действует. Только на живой объект.
– Спасибо, что хоть не разделся полностью, – хмыкнул Сардер, который, несмотря на сарказм, был под большим впечатлением.
Правители тоже не усидели на местах, в этот раз к ним присоединились и старейшины. Они окружили невидимого Эгирина, и каждый счел своим долгом ткнуть в него пальцем, чтобы убедиться, что юноша действительно здесь.
– А я думаю, надо было раздеться. Твое летающее белье немного подпортило эффект, – невозмутимо заявила Цитрина.
Лица Эгирина не было видно, но все и так догадались, что он покраснел. Рукава рубашки взлетели в воздух, выражая сожаление.
Александрит попросил правителей и старейшин отойти в сторону и неожиданно окатил Эгирина водой, чтобы все зрители, не имевшие возможности потрогать юношу, смогли убедиться в том, что это не фокус. На мгновение вода обрисовала очертания молодого человека, который поднял руки, защищая лицо, отплевываясь и отфыркиваясь при этом. Одежда намокла, и до людей стало постепенно доходить, что внутри нее действительно живой человек и это никакая не иллюзия. Это настоящее волшебство.
– Хоть бы предупредили, – проворчал Эгирин, ероша невидимыми ладонями невидимые волосы.
– Ничего! Не сахарный, не растаешь! – ни капли не смутился Александрит. – Дорогая, – обратился он к жене, – подсуши его, пожалуйста, а то мальчик немного продрог.
Нефелина, лукаво улыбнувшись, тут же выпустила озорной ветер, который теплом мгновенно высушил одежду, не забыв при этом немного потрепать юношу.
Сардер склонился к внуку и тихонько спросил:
– Мальчик мой, а где все твои записи?
Выслушав ответ, он тут же передал информацию Криолине, которая кивнула и в сопровождении двух придворных стремительно улетела в сторону Смарагдиуса. Эгирин так же тихо спросил у деда:
– Куда это она?
– За твоими записями, – шепотом объяснил Сардер. – Как ты понимаешь, их нельзя оставлять без присмотра.
Пока они переговаривались, Эссантия, признавая величие открытия, сделанного учеником, озарила все вокруг ярким солнечным светом, и трибуны утонули в овациях.
Первый день поединков закончился, и зрители начали потихоньку покидать места, глазея на Эгирина, который по-прежнему стоял без головы и рук. Правители и старейшины взяли Эгирина и, не дав ему даже пообщаться с друзьями, поспешно погрузились в лунфилет и полетели в Манибион.
Они спешили надежно спрятать черновики Эгирина, которые лежали в домашней лаборатории Луны, а потом уже все детально обсудить. Луна с Сентарией разочарованно посмотрели вслед лунфилету, вздыхая, что для них тайна пока останется тайной, и вместе с друзьями заторопились в Манибион пешком. Все как один были под впечатлением от изобретения Эгирина. И, конечно же, хотели попробовать его на себе.
Довольная Эссантия вернулась в Валоремию, чтобы отдохнуть после насыщенного дня. Любуясь золотистыми пылинками, которые, радуясь возвращению хозяйки, плясали в солнечном луче, она и не заметила, что в танце у пылинок появился партнер. Крохотный тонкий завиток, который скручивался в спираль и раскручивался длинной нитью. Незаметной тенью он скользил среди пылинок, и они шарахались от него. Но Эссантия думала, что пылинки просто танцуют. Она не замечала страха, поселившегося среди них.
В это время правители и старейшины закрылись в главном зале советов дворца целителей. Невидимый Эгирин, которого они могли видеть лишь благодаря одежде, стоял в центре. Цитрина медленно подошла к нему.
– Ты хоть понимаешь, какое великое открытие сделал? – спросила она.
Эгирин кивнул, а потом, спохватившись, что его головы не видно, ответил немного севшим от волнения голосом:
– Да!
– Надеюсь, тебе не нужно объяснять, что рецепт твоего изобретения, в отличие от всех остальных, надо сохранить в полной тайне?
Эгирин вновь кивнул.
– Да, понимаю, – поспешно добавил он.
– Если твое открытие попадет в руки врагов, то Драгомиру придется несладко. Поэтому ты прямо сейчас должен передать нам все записи.
– Конечно, как скажете, – тоскливо согласился Эгирин, которому хотелось продолжить эксперименты.
– А теперь расскажи, как ты к этому пришел.
Эгирин вздохнул и, немного волнуясь, начал рассказ.
На изобретение пыльцы-невидимки его натолкнули, сами того не подозревая, Сентария с Ониксом. Через несколько дней после того, как Эгирин поселился в Смарагдиусе, они провели ему обязательное посвящение в земные чародеи, придуманное старшими учениками.
Идея посвящения родилась после того, как селекционеры вырастили целовальник гостеприимный – цветок с весьма своеобразным характером и одной милой привычкой, о которой новичкам никто, конечно же, не рассказывал. Сардер, знавший об этом, только посмеивался и разрешал использовать целовальник для обряда.
Сентария с Ониксом отвели ничего не подозревающего Эгирина в экспериментальную часть сада и толкнули в объятия гостеприимного цветка, который так обожал гостей, что утаскивал их в свой бутон.
Эгирин был возмущен, что после встречи с гостеприимным цветком ему пришлось ходить весь день перемазанным в сверкающей пыльце.
«Вот бы пыльца была невидимой, тогда я бы не выглядел посмешищем», – эта мысль прочно засела в его голове, и он несколько недель экспериментировал в кабинете Сардера.
Однако ничего не получалось придумать, пока Эгирин случайно не наткнулся в записной книжке отца на описание одной интересной породы рыб, открытой ученым-сафайрианцем.
Ученый принес рыбу Мориону для изучения, и тот с недоумением смотрел в пустой аквариум, не понимая, чего от него хочет взволнованный сафайрианец. Лишь бросив щепотку корма, он вдруг увидел, как в аквариуме появляется настоящая рыба.
После долгого изучения Морион сделал вывод, что в чешуе этой рыбы содержится особый исчезающий пигмент, который в случае опасности делает ее невидимой. Кроме того, чудо-чешуя могла менять цвет в зависимости от обстановки: становилась
