— Нет, — сказала она твердо, — я с тобой не пойду, Паша. Не хочу, чтобы на меня как на девку смотрели. Мол, взяли замухрышку напрокат и одевают.
Пашка дал ей пять червонцев и договорился встретиться в двенадцать часов в кафетерии, а сам отправился искать комнату. Он обратился за помощью к Когану и по его подсказке вышел сразу в цвет. Комната была в порядке, хозяйка, видно, битая баба, окинула Пашку оценивающим взглядом, молча дала ключи и даже не спросила задатка. Потом Пашка махнул на все рукой, купил себе новый костюм и отправился в парикмахерскую.
Теперь сидит в кафе, крутит в наманикюренных пальцах папиросу и чувствует себя как рыба, вытащенная из воды. Аленку он увидел, когда она уже стояла у самого столика. Вернее, он увидел ее, как только она вошла в двери, но узнал лишь сейчас. Узнал и ошалел, неужто эта краля Аленка? Затянутая в простенькое полотняное платье, она теребила в руках яркий зонтик и, сдерживая улыбку, покусывала полную губку; ее нежная кожа светилась румянцем. Из-под белой панамы она глядела на Пашку огромными, в пол-лица глазами.
Пашка вспомнил Сержа, встал и поклонился.
— Добрый день, дорогая, — сказал он утробным голосом и гордо оглядел немногочисленных посетителей, — в этой забегаловке мы, конечно, завтракать не будем. — Он взял Аленку под руку и вывел на улицу.
— Эй! — крикнул Пашка проезжавшему мимо лихачу и вскочил на мягко качнувшуюся подножку.
— Прежде меня пропусти, — прошептала Аленка одними губами и, подобрав юбку, так вошла в пролетку, будто только этим всю жизнь и занималась.
Они чинно уселись рядом, и Пашка сказал монументально величественной спине извозчика:
— «Балчуг».
— Как в кино, — прошептала Аленка и сжала Пашке руку.
Двери «Балчуга» услужливо распахнулись, при виде Пашки и его спутницы у швейцара удивленно поползла бровь, но он тут же вернул ее на место и, раздвигая портьеру и низко кланяясь, сказал:
— Прошу, молодые люди.
Официант тоже не узнал Пашку, поклонился, подал меню и отошел.
— Пашенька, — тихо сказала Аленка, — мне ничего-ничего не надо. Я абсолютно сыта.
— Кино кончилось, — Пашка швырнул меню и расслабил узел галстука, — не могу, Аленка. Витька! — крикнул он официанту, а когда тот подошел, сказал:
— Здорово. Аленка — моя подружка, так что можешь не выкаблучиваться. Дай мне выпить и бутерброд с рыбой. А девчонке дай... Что тебе?
Аленка положила на свободный стул зонтик, сняла панаму и облегченно вздохнула.
— Дайте мне, пожалуйста, бифштекс. Это я в кино сыта, а в жизни я ужасно голодная.
— Хороший парень Витька, — сказал Пашка, провожая взглядом официанта. — Зимой я иногда на мели сижу, так он меня месяцами в долг кормит. Как надоем в трактире Петровичу, был в «Трех ступеньках» такой половой, так сюда, к Витьке. Мировой кореш.
— Есть такие, — согласилась Аленка, — меня в трактире Николай тоже три недели кормит.
— Это какой, рыжий, что ли? — спросил Пашка.
— Он. Смешной ужасно, — Аленка заулыбалась, — ругается, а сам добрый. Если за столом посторонние, так он подаст обед, потом бросит на стол двугривенный и шипит: «Сдача ваша с рубля. Ходят разные, едят на копейку, и чаевых не дождешься».
Пашка удивленно смотрел на Аленку, не перебивал и неожиданно спросил:
— Ты спишь с ним?
Аленка залилась румянцем.
— Что ты говоришь, Паша? У меня и не было еще никого. Можешь не верить, а не было, — быстро зашептала она. — Я месяц назад на улицу вышла, три вечера бродила, мужчины на меня ноль внимания, а я боюсь заговорить. Меня Катька увидела и позвала с собой. Так я и попала в трактир. Сижу вечер, два. Катька и другие девчонки кавалеров находят, а я нет. Как-то вечером сижу за столом одна, совсем от голода ослабела, подлетает этот Николай и бряк на стол ужин и бутылку лимонада. Расставляет тарелки, смотрит на меня зверем и шипит: «Слово кому скажешь — уши оборву». А громко соловьем поет: «Салатик, дамочка, пожалуйста, телятина свежая, можете не сомневаться». Так и пошло с того дня. Я прихожу в трактир и жду, когда он меня заметит. Сижу, тобой любуюсь. Паша гордый расхаживает и на меня, конечно, ноль внимания.
Пашка верил, что девушка говорит правду, но не мог понять, как такой сквалыга может задаром кормить девчонку чуть не месяц, а ведь ясно, что она отдать деньги не сможет.
— А вчера что же, он не накормил тебя? — спросил Пашка.
— Он девочек, которые сидели со мной, Не любит, — сказала Аленка и погладила Пашку по руке, — ты о чем это задумался?
— Девочек не любит, а тебя любит? — Пашка недоверчиво посмотрел на девушку.
— Я же не такая, — Аленка наклонила голову, — как ты не понимаешь? Он их называет... — она нахмурилась и прикусила губу. — Как он их называет? Наследство, что ли. Ну, как бы, что они от царя нам остались.
— Что? Вот он как говорит, черт рыжий!
— Пашенька, — Аленка смотрела испуганно. — Ты его не трогай, он очень хороший. Я не знаю, что с собой сделаю, если с ним из-за меня беда приключится.
— Если беда должна приключиться или с ним, или со мной? Тогда как?
Подошел официант и поставил на стол ведерко с бутылкой шампанского.
— Просили передать, Америка, — он улыбнулся. — Там у окна твои кореша сидят.
— Кто такие? — спросил Пашка, оглядел зал и увидел Сержа, который приподнялся со стула и поклонился. Рядом с Сержем сидел Валет, а напротив еще кто-то, Пашке был виден только затылок, и, лишь приглядевшись, он узнал Цыгана.
Серж, поглядывал в сторону Пашки, что-то говорил своим приятелям, потом встал и пошел к их столу. Он подошел, поклонился и поцеловал Аленке руку.
— Добрый день, друзья. Очень рад вас видеть, — сказал Серж и еще раз поклонился. — Не будете ли вы так любезны и не согласитесь ли пересесть к нам?
Красная от смущения Аленка молчала, Пашка нахмурился и хотел было отказаться, но Серж сжал ему локоть и многозначительно сказал:
— Личная просьба, Павел. Наше соглашение пока еще не расторгнуто.
— Пошли, Аленка. Неудобно отказываться. — Пашка встал.
На новом месте было неуютно. Валет, лениво прихлебывая пиво, смотрел в окно и на появление гостей никак не реагировал, а Цыган, как всегда, был зол и встретил вновь прибывших ехидной улыбочкой. Серж, усадив Пашку и Аленку, закурил, пускал кольца и, поглядывая на своих приятелей, кажется, получал удовольствие от созданного им же неловкого положения.
Пашка посмотрел на смущающуюся Аленку и разозлился.
— Что это вы сидите как на похоронах? — спросил он. — Я к вам в гости не напрашивался. А раз пригласили — угощайте.
Официант принес заказ, откупорил и разлил шампанское.
— Как же мне тебя звать? — спросил Цыган, обращаясь к Сержу.
— Я же тебя зову Цыганом, — ответил Серж, взял бокал с шампанским и поклонился Аленке.
— Бросьте вы эту бодягу, — протянул Валет. — Посмотри на этих дураков, Америка. Не виделись десять лет. Выпили бы по случаю такой встречи, так нет, сидят ругаются: почему тебя так зовут, а не так. Сами не пьют и мне не разрешают. Мочу конскую глотаю, — он отставил бокал с пивом. — Взять меня, так я и не помню, как меня от рождения звали.
— Очень мне смешно видеть своего друга детства в роли блатного, — любуясь пузырьками в хрустальном бокале, сказал Серж. — Павел, ты его, — он кивнул в сторону Цыгана, — конечно, давно знаешь?
— Да с месяц, наверное, — ответил Пашка,
Очень интересно, — Серж улыбнулся и подмигнул Пашке.
— Мы с тобой оба много интересного знаем, — сказал Цыган. — У меня был приятель в детстве, его Михаилом звали. Год назад услышал я, что этот Михаил в новую власть прямо влюблен. Я не поверил, Михаил из очень приличной семьи и к красным особой симпатии иметь не должен. А мне говорят: «Брось, мил человек. Точно известно, что Михаил с родителями разошелся и сейчас в какой-то специальной школе на чекиста учится». Идейным стал мой друг детства, — на скулах Цыгана под смуглой кожей заходили желваки. — А я идейных особенно не люблю.
Пашка вспомнил, что два дня назад именно эти слова слышал от Сержа.
— Как вам, друзья, это нравится? — Цыган оглядел присутствующих.
Все смотрели на Сержа, а Валет взял за плечо и спросил:
— Это он про тебя, француз?
— Понимаете, друзья, — продолжал Цыган, — мучает меня совесть, что я все это Серому не рассказываю.
— Очень интересно, — Серж отставил бокал и стряхнул с плеча руку Валета, — я сказки с детства обожаю. Валет, ты не знаешь, почему действительно мой друг детства, я не могу привыкнуть к его новому имени, не расскажет эту сказку Серому?
Валет хмуро посмотрел на Сержа, потом на Цыгана и сказал:
— Расплачивайтесь, и пошли в трактир. Есть головы поумней моей, пусть они и думают.
— Пойдем? — спросил Цыган и рассмеялся.
* * *
Вечером Пашка оставил Аленку в новой комнате, а сам пошел в трактир. Правду говорил Цыган или нет? Что же за человек на самом деле Серж? Что решит Серый? Эти вопросы не давали Пашке покоя, и последний квартал он почти бежал.
