- Окончен бал, - расстроенным голосом сказал Рейвен и, переложив оружие в правую руку, подошел к Дэниелу, повернувшись спиной к дому.
В следующий момент он толчком сбил Дэниела с ног и резко развернулся на месте. По кольчуге проскрежетала стрела, а сам стрелок, высунувшийся из-за сарая, выронил оружие и медленно опустился на землю. Метательный нож попал ему прямо в лицо.
Дэниел, поднимаясь с земли, злобно поинтересовался:
- Форсишь, засранец?
Рейвен невинно улыбнулся.
- Какой высокий стиль, сударь. Я за этим гаденышем уже минуты три наблюдал и вон тем падшим героем от него закрывался. Хорошо, что он в тебя не выстрелил, прицелиться, видать, не успел, руки сильно тряслись.
- Так какого же... ты стреле спину подставляешь?
- Риск - благородное дело, маршал. А ты что, хотел бы за ним полночи по лесу гоняться? Был бы у тебя в заднице целый букет перьев, да только не павлиньих.
Дэниел ничего не сказал. Да и что тут говорить: победителей не судят.
- Тебе большое спасибо. Тот, с секирой, мне бы жару устроил. А эти красавцы только с утками хорошие бойцы.
- Ага, пока я с ним одним разбирался, ты, никак, четверых уложить успел.
Рейвен мрачно хмыкнул.
- Трофеями считаетесь, сэр? Шли бы вы... коня своего ловить, а то мы и так вдвоем на нем поедем. А я наш трофей говорящий от дождичка спрячу и осмотрю тут все: вдруг какой умник в сарае засел? Да и самострел приберу заодно: ни к чему он покойнику.
- С рукой у тебя что? - озабоченно спросил Дэниел. Рейвен отмахнулся левой:
- Ерунда. Синяк от дубины. - Вложил оружие в ножны и, покрепче ухватив оглушенного за шкирку, поволок его к дому, приговаривая: - Бедненький ты мой, невезучий, все подохли, а ты к злому Ворону в лапы попал, вытрясет он из тебя, засранца недобитого, всю душу, ничего не оставит.
Прежде, чем отправиться на поиски коня, Дэниел оглядел склон, и почувствовал, как у него отвисает челюсть и волосы под шлемом встают дыбом: из семи лежащих на склоне людей трое не имели ни одной царапины и, судя по посиневшим лицам, умерли мучительной смертью от удушения. Да и четвертый, лицо которого мешал рассмотреть труп коня, загнулся явно не от колотой раны в руку. Несколько мгновений маршал стоял, абсолютно ничего не понимая, потом плюнул и отправился к озеру.
К счастью, гнедой мирно стоял, запутавшись брошенными поводьями в ветвях корявой ивы. Появившегося хозяина он приветствовал тихим ржанием.
Дэниел заботливо осмотрел животное. Везение продолжалось - конь отнюдь не ослеп, факел только подпалил ему гриву с правой стороны. Дэниел облегченно вздохнул, пожалел, что не знает никаких лошадиных богов, которых можно было бы поблагодарить, и, распутав повод, вскочил в седло. Когда он вернулся, все покойники были аккуратно сложены в одну кучу посреди двора, а Рейвен сидел на крыльце, рядом с прислоненным к бочке для дождевой воды связанным пленником. Возле него валялась кучка трофеев: горсть мелких монет, дешевое кольцо из поддельного золота и хороший кинжал в ножнах. Рейвен поднял его и протянул товарищу.
- Держи, пригодится.
Дэниел привязал коня, поймал брошенный кинжал и закрепил его на поясе.
- Что здесь?
- Тихо и пусто, одни мыши, - ответил Рейвен. - Хозяева отсюда как с пожара драпанули. А эти, видать, нашли брошенное жилье и пристроились на дневку. А потом дорвались до бочонка с пивом и заночевать решили. Самое приятное, что мы появились во-время, они еще не все сожрали и вылакали.
Дэниел помедлил, как бы лучше задать вопрос.
- Слушай, а ты что, персонального палача себе завел, или голыми руками их поодиночке давил?
Рейвен слегка помрачнел.
- Да в том-то и дело, что не руками. Если здесь поблизости хоть один орденский есть, я ему сейчас хорошо просигналил, как фонарем.
- В смысле? - озадаченно спросил Дэниел.
В ответ Рейвен прогнусил, как клерик, читающий ученый трактат:
- Любой маг, вполне искусством своим овладевший, способен на некотором расстоянии ощутить применение сил как подвластных ему, так и враждебных, и чем более глубоко знаком он с искусством, тем больше будет то расстояние.
Дэниел немало опешил. Он не то, чтобы не верил в магию, но считал, что она, равно как, впрочем, и любая религия, оказывает воздействие на человека только лишь через собственную его убежденность, потому что человек - существо от природы суеверное. Но что же такое сказал Рейвен, чтобы четверо здоровых мужиков задохнулись на месте? Нет, наверное, даже известие, что противники Рейвена убиты стрелами Митры, вызвало бы у него меньшее удивление. Но раньше, чем он успел задать хоть какой-то вопрос, пленник, очнувшись, замычал и задергался.
Рейвен радостно потер руки:
- Так, теперь начинается самое интересное! У нас ведь есть живые новости.
И с сожалением добавил:
- Конечно, если бы мы того, с секирой, взяли, он бы побольше рассказал.
Дэниел проглотил вертевшийся на языке ядовитый ответ и спросил:
- Может, водой его окатить, чтоб оклемался быстрее?
- Ни в коем случае, - заявил Рейвен. - Обойдемся без воды. Смотри.
Он стащил с левой руки перчатку, повернул на среднем пальце перстень и коротко приказал:
- Факел сюда!
Дэниел подобрал затоптанный уже факел, заново поджег его и вернулся к крыльцу.
- Встань у него за спиной и держи.
Дэниел замер в роли живого подсвечника и стал с немалым душевным волнением ждать, что последует дальше.
Тем временем Рейвен поймал в металлически поблескивающий камень отблеск факела и стал водить им туда-сюда перед мутными глазами пленника, повторяя какую-то ритмичную тарабарщину. Это действо, напоминавшее чтение заклинания, показалось Дэниелу очень долгим. Потом Рейвен внезапно замолчал и медленно потянул руку с кольцом на себя. Парень потянулся за ней, словно привязанный невидимой ниточкой. Рейвен удовлетворенно хмыкнул и вернул руку в прежнее положение, после чего спросил:
- Ты слышишь меня?
- Да, - каким-то загробным голосом ответил пленник. Дэниела пробрал легкий озноб. Рейвен продолжал:
- Ты будешь говорить мне правду и только правду. Ты слышал мой приказ?
Последние слова ударили, как хлыстом. Пленник вздрогнул и монотонно ответил:
- Я буду говорить правду.
- Как тебя зовут?
- Мар из Трех Лесин.
- Кому ты служишь?
- Господину Гельмунду, герцогу Каринтийскому, защитнику обиженных.
"Вот как" - подумал Дэниел. - "Гельмунд, значит, уже герцог."
- Как давно ты служишь?
- С прошлой осени.
В голове Дэниела пронеслось: "Гельмунд же осенью сидел в тюрьме!"
- Ты участвовал в войне?
- Да.
- Расскажи.
- Я Аррехт брал весной. То-есть, они сами ворота открыли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
