– Как вам новая работа? – спросил Брэд.
– Не жалуюсь. В конце концов начинаю приспосабливаться. Расскажите о своей юридической конторе.
– О, ничего особенного. Просто я и моя секретарша. Я называю это «дверной практикой». Я управляюсь со всеми, кто входит в дверь.
«Можно подумать, что кто-нибудь когда-нибудь входит в твою дверь».
Они стояли в полутьме в тени утеса и пили.
Спустя некоторое время Брэд сказал:
– Иногда я вижу на уступах вон тех утесов снежных баранов.
– Да? Никогда ни одного не видел.
Две минуты длилось молчание, потом Итан отпустил замечание о саде Фишеров.
Пунктуация молчания не была полностью неловкой.
Итан начинал понимать, что в Заплутавших Соснах эти периоды взаимного молчания был нормальными, ожидаемыми, неизбежными. Некоторые люди по натуре лучше умели поддерживать поверхностную беседу, чем остальные. Лучше придерживались правил, избегая запрещенных тем. Перед тем, как заговорить, было куда больше раздумий. Как будто они жили в моралистском романе восемнадцатого века. Итан встречался с одним-двумя жителями, которые могли быстро и, по-видимому, без усилий нырнуть в глубокий колодец одобряемого предмета разговора. Но в целом беседы в Соснах разворачивались неспешным, почти нудным темпом, и ритм их был явно чужд прежнему миру.
Прошло некоторое время с тех пор, как Итан в последний раз пил спиртное, и он уже чувствовал легкое головокружение. Внезапное отдаление от момента, который его беспокоил. Он поставил стакан скотча на изгородь и понадеялся, что пройдет не слишком много времени, прежде чем жены позовут их к столу.
* * *
Обед был почти милым.
Они поддерживали ничего не значащую беседу, и разговор замирал всего несколько раз. И даже тогда молчание не было тягостным, разбавляемое позвякиванием серебряных столовых приборов и фортепианной музыкой Гектора Гайтера, доносящейся из лампового радиоприемника.
Итан был практически уверен, что уже видел эту комнату на одном из мониторов Пилчера. Если он не ошибался, камера была вмонтирована в штукатурку в углу потолка над кухонным буфетом.
Он знал наверняка, что когда собираются трое или больше человек, спецы Пилчера по надзору уделяют наблюдению за таким сборищем особое внимание.
В этот самый миг за ними наблюдали.
* * *
После десерта они играли в «монополию». Настольные игры были очень популярны на званых обедах: они имели четкие правила и позволяли людям смеяться, шутить и общаться с большей непосредственностью, деля чувство цели и соперничества.
Мужчины против женщин.
Тереза и Меган вскоре захватили Парк-плейс и Променад.
Итан и Брэд сосредоточились на инфраструктуре – железных дорогах, коммунальных службах, водопроводных станциях.
Около девяти тридцати Итан положил крошечный металлический башмачок на Променад.
Засим последовало банкротство.
* * *
Бёрки помахали Фишерам с подъездной дорожки – молодая пара стояла рука об руку на освещенном переднем крыльце. Хозяева и гости перекрикивались, сообщая о том, как им было весело, обещая скоро снова собраться вместе.
Тереза и Итан отправились домой.
На улице не было никого, кроме них двоих.
Сверчок стрекотал из динамика, спрятанного в кустах, мимо которых они прошли, и Итан поймал себя на том, что притворяется, будто сверчок настоящий. Будто все это настоящее.
Тереза потерла локти.
– Хочешь, дам тебе свою куртку? – спросил Итан.
– Я в порядке.
– Милая супружеская пара, – сказал Бёрк.
– Пожалуйста, никогда так со мной не поступай, дорогой.
– Не поступать как?
Она снизу вверх взглянула на Итана в темноте.
– Ты знаешь.
– Не знаю.
– Поверхностная беседа. Заполнение тишины всякой чепухой. Я занимаюсь этим каждый божий день и буду продолжать делать то, что мне велят. Но я не могу заниматься этим с тобой, такого я не вынесу.
Итан мысленно вздрогнул. Гадая, есть ли поблизости микрофон, который улавливает эту беседу. Судя по его ограниченному опыту в горе и изучению отчетов наблюдателей, он знал, что услышат ли беседу, ведущуюся на улице, или не услышат – вопрос везения. Даже если их разговор записывался, не похоже, чтобы Тереза открыто нарушала какое-то правило. Но она подступила опасно близко к сумрачной территории. Она признавала странность ситуации и выражала вслух неудовлетворение тем, как тут обстоят дела. По крайней мере, последний обмен репликами тянул на рапорт.
– Веди себя осторожнее, – сказал Итан почти шепотом.
Тереза выпустила его руку и остановилась посредине улицы, уставившись на него глазами, на которые начали наворачиваться слезы.
– Рядом с кем? – спросила она. – Рядом с тобой?
* * *
Посреди ночи телефон Итана зазвонил.
Он спустился по лестнице и взял трубку.
– Простите, что так звоню поздно, – сказал Пилчер.
– Да ничего. Всё в порядке?
– Нынче вечером я перемолвился словцом с Аланом. Он сказал, что вы с ним были сегодня в морге.
– Да, он был весьма услужлив.
– Это нелегко, – сказал Пилчер. Голос его стал хриплым, будто он начал плакать. – Итан, вы должны кое о чем узнать.
Глава 07
Аудитория Кан,
Северо-Западный университет,
Чикаго, 2006
Аудитория на тысячу мест была полна, и огни, сияющие из оркестровой ямы, слепили глаза.
Двадцать лет назад после чтения лекции при полном аншлаге он был бы в экстазе ближайшие несколько дней, но он давно уже оставил волнение позади. Этот лекционный тур, если не считать сбора столь необходимых средств, не приблизит его к завершению работы. В последнее время ему хотелось лишь одного – быть в своей лаборатории. Ему оставалось провести в этом мире лишь семь лет, и следовало считать каждую секунду.
Когда аплодисменты стихли, он выдавил улыбку, поднял глаза от своих записок и положил руки на кафедру.
Вступление он мог произнести по памяти. Дьявол, он мог бы произнести по памяти все, это была десятая и последняя лекция цикла.
Он начал:
– Приостановленная жизнедеятельность – это не концепция науки двадцатого века. Не мы ее изобрели. Она принадлежит, как и все великие загадки мироздания, самой природе. Возьмем семя лотоса. Оно все еще может давать ростки спустя тринадцать сотен лет. Споры бактерий, открытые в пчелином улье, идеально сохраняются и жизнеспособны спустя десятки миллионов лет. И не так давно ученые из Уэстчестерского университета успешно оживили бактерию, которая двести пятьдесят миллионов лет была замурована в соляных кристаллах глубоко под землей. Квантовые физики, похоже, намекают на возможность путешествия во времени, и, хотя это интригует, их теории применимы лишь к частицам на субатомном уровне. Настоящее путешествие во времени не нуждается в пространственно-временных туннелях или конденсаторах временных потоков[12].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
