Представляешь?!
Аля не представляла. Она вообще спросонья ничего не могла сообразить, только стояла и молча хлопала глазами. Наконец, мужчина оживился и проговорил спокойным голосом:
— Нет, пожалуй, она не представляет, разрешите мне все-таки войти, и, я думаю, мы сами во всем разберемся.
У нее не дрогнуло сердце. Не перестало биться, не выскочило из груди. Она до сих пор не могла понять, кто это в ее прихожей разговаривает голосом Александра, не могла понять и не хотела.
Наташка, видя, что истерик и разборок не предвидится, засмущалась, протарахтела что-то о домашних делах и бочком убралась восвояси. А мужчина молча закрыл за ней дверь, запер на ключ и даже повесил его на полку. А после повернулся и, прихрамывая, вошел. Он стянул шапку и только тогда поднял глаза на Алю.
— Ну, здравствуй, — проговорил он, и в его голосе она услышала неподдельное, едва сдерживаемое волнение.
Она молча посмотрела на него и, подозрительно уставившись на его ногу, проговорила:
— Что, опять? Опять оказывать первую помощь?
Он разразился хохотом и упал на ближайший стул.
— Ты совсем не рада меня видеть? — все также весело спросил он.
— А ты все веселишься, — как-то излишне категорично отозвалась расстроенная девушка.
У нее дрожали руки и колени так, что она чуть не упала. Так же, как и он, опустившись на сидение стула, она безучастно пожала плечами и спросила первое, что пришло в голову:
— Как ты меня нашел?
— Я позвонил и приехал к твоей бабушке, Лидии Петровне.
Сарказм проступил сквозь равнодушное удивление:
— И что, она тебя приняла?
— Мы с ней очень душевно поговорили, — на этот раз он пытливо посмотрел на нее. — А что, ты думала, она меня прогонит?
— Искренне надеялась!
— С чего бы вдруг?!
Она промолчала и в этот раз сумела сдержаться. Не начала кричать — оттого, что ты забыл меня, что ни разу не позвонил! Наверное, она все еще ждала его оправданий, а может быть, наоборот, не желала слышать, как он унижается, даже перед ней.
— Так что все-таки с ногой? — снова спросила она, крепко сжимая кулаки и даже не замечая этого.
— И ты не хочешь знать, о чем мы все-таки сговорились с твоей бабушкой? — осторожно намекнул Александр.
Аля подозрительно посмотрела на него.
— Мне не нравится слово «сговорились», — прошептала она.
— Отчего же, отличное слово, — иронично отозвался ее гость.
И вдруг резко сменил тему.
— Слушай, а спирт есть?
Она смотрела на него, смотрела внимательно, не пряча взгляда, впервые с их встречи.
«Красивая», — с нежностью подумал он.
«По-прежнему красив, — с досадой подумала она, — как всегда, бесподобен и неприступен». Слезы подступили так близко, что в горле защекотало. Она резко вскочила и пошла ставить чайник.
— Спирта нет, — чуть изменившимся, но ровным голосом проговорила сухо Александра.
«Черт, вот это выдержка, — мысленно зааплодировал ей Алекс. — С ней в разведку ходить можно! — и, взглянув на свои дрожащие руки, усмехнулся, — А кое-кто катастрофически теряет форму!»
— Давай хоть чай, — ответил он Але.
— Спирта нет, но есть виски, — невесело усмехнулась Александра.
Он оценил ее шутку и рассмеялся:
— Тогда давай виски.
Она поставила на стол бутылку и достала лед. Он привстал и разделся. Даже в свитере было заметно, что он похудел.
— Ты сильно похудел, — сказала она равнодушно. — Что-то случилось?
Он пожал плечами.
— Нет.
«Случилась ты», — подумал он про себя, но вслух сказать так и не смог.
ГЛАВА 3
Долгие три месяца в инвалидном кресле после операции на ноге и реабилитации он решался и не мог решиться ей позвонить. Его не смогли переубедить ни доводы матери, ни насмешки и подколки брата. И только когда он восстановился и понял, что может снова ходить, он позвонил Лидии Петровне и объяснил, что с ним случилось. А она позвала его в гости. Лишь после этого у него появилась надежда на встречу с Александрой. Поэтому неделю назад, когда он приехал к бабушке просить руки ее внучки и рассказал ей всю историю от начала и до конца, она приняла его. И простила.
— Я не обещаю тебе легких путей, — сказала она, с неповторимой грацией закуривая сигаретку в старомодном мундштуке. — Александра очень сердита на тебя. Впрочем, в ее случае это действительно любовь. Другой вопрос, сможет ли любовь победить обиду. А тут я тебе не помощник. Ты должен пройти этот путь сам. Но считай, что мое благословение ты получил.
Так сказала пожилая, мудрая женщина и дала ему адрес Александры.
И вот он здесь. Смотрит на девушку, которую полюбил. Не хочет ее потерять. И совершенно, абсолютно не знает, что сказать ей.
Он ожидал чего угодно — слез, криков, обид, истерик и даже того, что она выставит его прочь из дома. Но вот этого чистого, светлого, спокойного, как морозное утро, равнодушного разговора он совсем не ожидал. И, конечно, растерялся.
Хотя, к чему теряться, Александра всегда удивляла и вдохновляла его на новые эмоции. И поэтому он сейчас молчал. Оправдываться — действительно было глупо, признаваться в любви — пошло и пафосно. Что же делать, что делать?
«Что же делать? — думала Аля, глядя на него, — закатить истерику и выгнать, так и не узнав, зачем он приехал, простить, опять на сутки и вновь потерять?.. Просто оскорбленно молчать — как все это глупо, глупо и неправильно! Почему он молчит, чертов истукан, хоть бы один мускул в теле дрогнул!»
Мускул дрожал, и не один — сердце вылетало из груди, было даже странно, что его не видно сквозь свитер, руки по-прежнему подрагивали, но это как раз можно было скрыть. А у нее на шее пульсировала жилка. Только она сообщала ему о том, что Але не все равно. Уж слишком быстро она трепетала — эта голубая ленточка, ведущая к сердцу.
— И все-таки, что с ногой, — наконец выговорила она.
— «Шел. Поскользнулся. Упал. Очнулся — гипс! [1]» — процитировал Алекс известный кинофильм, бравируя и оттягивая серьезный разговор.
— Брось ты паясничать, — вздохнула, скривившись, Александра, — я же все равно узнаю, вот позвоню бабушке и узнаю.
— Если она тебе до сих пор не позвонила и не сказала обо мне, значит, вряд ли скажет и теперь.
Александра снова задумалась, отвернувшись якобы за чаем. «Действительно, если бы было что-то серьезное, бабуля мне бы сказала, значит, ничего серьезного и важного… — погрустнев, подумала она. — Но, с другой стороны, зачем он тогда приехал?..
Он видел борьбу эмоций на ее лице, понимал ее смятение, но не мог помочь ей. Почему-то для него казалось
