— Просто отодвинься, — ровно повторила я. — Чтобы учить, не обязательно прижимать меня к столу.
Зацепин отодвинулся и встал так, чтобы видеть моё лицо.
— Из твоих уст это звучит слишком порочно и невинно одновременно. Ты реально покраснела? — иронично поинтересовался он, забавляясь.
— Слушай!.. — резко взмахнула венчиком и забрызгала парня капельками не до конца приготовленного текста. — Ой…
Зацепин обречённо прикрыл глаза, выдохнул и снова их открыл, уничтожая меня прожигающим взглядом серых глаз.
Думала, кричать будет, а он… поднёс руку к лицу, стёр пальцем капельку теста с щеки и попробовал.
— Сахара не хватает, — вынес вердикт деловым тоном. — Добавь буквально одну столовую ложку без горки, а я пока умыться схожу. Потом закончим.
Обескураженно кивнула и, как только Зацепин удалился, смогла нормально дышать. Лучше бы он больше ко мне не приближался. Сердце стучит как ненормальное…
К возвращению мажора, который, кстати, сменил футболку, я самостоятельно закончила замешивать тесто. Оно получилось именно той консистенции и густоты, которой должно быть.
Мажор заглянул в миску и удовлетворенно кивнул.
— Теперь яблоки. Помыть, очистить от кожуры и нарезать тонкими ломтиками-половинками.
— Есть, капитан, — криво усмехнулась и приступила.
Зацепин больше не лез меня учить, лишь подсказывал, но подсказывал издалека, что радовало.
— А твоя мама?.. — внезапно спросил он.
— Умерла.
— Ясно. Мне жаль, — произнес он и сам же поморщился. Видимо, эта фраза показалась ему банальной и нелепой.
— Ерунда, — отмахнулась я, чтобы сгладить неловкость момента. — Это было давно, мне было всего пять. Должно было исполниться, но уже тогда я понимала, всё к этому шло. Мама тяжело болела. Она много со мной говорила о том, что скоро её, возможно, не станет, что я не должна плакать и переживать, что у меня останется папа, а она вечно будет жить в моём сердце и памяти. Я запомнила её именно такой: бледной, худой, но счастливо улыбающейся.
— Мне не понять… — тихо произнёс Зацепин. — Но думаю, это тяжело. Сочувствую.
В голосе слышалась искренность. Я улыбнулась.
— Давай уже прикончим этот пирог, а то спать никогда не ляжем.
— Устала? — участливо поинтересовался он и тут же хитро добавил. — Хочешь, сделаю тебе массаж?
Мои глаза изумлённо расширились.
— Да шучу я, шучу!.. — рассмеялся этот гад и, покачав головой, достал форму для шарлотки.
Когда пирог уже был в духовке, а мы убрали рабочее место и привели себя в порядок, Зацепин вспомнил про фанты.
— Контрольная готова? — важно поинтересовался он, усаживаясь за стол.
— Готова, ваше злодейство, — съязвила в ответ и отправилась в комнату за рюкзаком. Достала листы и вернулась в кухню. Зацепин заваривал чай. Всё-таки он очень самостоятельный и хозяйственный, мне стоит этому поучиться у него.
— Вот, — положила листы перед ним и села уже на своё привычное место.
Зацепин взял контрольную и с самым деловым видом стал изучать.
— Одна ошибка всё же есть, но прогресс налицо. Сама решала? — подозрительно прищурился он.
— Естественно, — ровно отозвалась я. — В перерыве. Потом уже после лекций поехала в клинику. Завтра хочу встретиться с отцом.
— Попросишь у него денег? — скептически поинтересовался он.
Пожала плечами и отвернулась.
— Помощи. Не для себя же. Хочу выиграть время и успеть пристроить всех животных, чтобы никого не усыплять.
Зацепин тяжело вздохнул, но комментировать не стал, и на том спасибо. Развернулся и вышел, уже через минуту вернулся с заветной чашей.
Закатила глаза и приготовилась тянуть.
— Готова? — хитро поинтересовался он. — Может, в этот раз тебе повезёт и ты вытянешь что-нибудь приятное?
— Боюсь представить, что в твоём понимании «приятное».
Ваня приглушённо рассмеялся и пихнул ко мне чашу. Сунула руку и сразу вытащила свернутый листочек с заданием.
Глаза быстро пробежались по ровным буквам.
«Подготовить доклад по теме: «Место финансов в системе экономических категорий. Состав и структура финансовых ресурсов…»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— М-да… — это всё, что я смогла вымолвить. — Знаешь, пожалуй, скажу тебе спасибо.
Зацепин удивлённо приподнял брови.
— Перегрелась у плиты?
Подавила смешок и пояснила:
— Я же вижу, что ты помочь пытаешься. Пусть так, неуклюже, где-то грубо, но, благодаря этим глупым фантам, я неплохо подтяну учёбу.
Зацепин быстро отвел взгляд и поднялся.
– Ерунду не болтай. Пирог почти готов. Свои записи лекций по финансам завтра утром дам.
Улыбнулась и кивнула, хоть он и не увидел.
– А на учёбу когда планируешь?
– В понедельник, — не оборачиваясь, отозвался Зацепин, доставая пирог. В кухонных варежках парень выглядит очень мужественно и забавно.
Чаепитие прошло спокойно и быстро. Мы оба устали, Зацепин даже ушёл первым, сославшись на то, что ему ещё кое-что нужно сделать по работе, а меня снова посетили сомнения — что за работа у него такая?
Я убрала со стола, вымыла чашки, тарелки, завернула шарлотку, чтобы не засохла, усмехаясь про себя.
Никогда не ела пироги, так, булочки иногда в универе, но не более. А тут… шарлотка получилась вкусной. Зацепин посыпал её сахарной пудрой, щепоткой корицы… получилось восхитительно. Я даже не ожидала. Бабушка не зря его учила.
Умылась и отправилась спать, представляя завтрашний тяжёлый разговор с отцом о приюте…
Глава двадцать четвертая
о любви к животным и ненависти к людям
Иван
Спать вроде лег, а уснуть не получилось. Лежу и думаю про дуреху Киру. Вот правда, неужели она совсем ничего не знает?
У отца в охране много людей, когда-то работавших в органах, и дружили они со своими старыми приятелями из самых разных структур, вот и получилось, что отец мне вместо простого водителя прислал охранника со связями в прокуратуре.
— Вы же шпионить собрались, а я это умею, — ответил мне охранник на мою попытку возмутиться.
— Да, а еще проконтролируете, чтобы я бедную девочку не обидел, — ворчал я, просто потому что нервничал и вообще чувствовал себя нелепо.
Я слежу за Кирой? Зачем?
Когда она оставила свою машину на стоянке у торгового центра, я был готов воскликнуть: «ага, попалась коза!», а потом махнуть рукой и уехать, но она вышла из машины и пошла не к центру, а к жилым домам, скрылась во дворах и… чего я только не подумал.
— За ней, пожалуйста, скорее, — просил я как настоящий дурак, а потом чуть не рухнул, увидев, куда она зашла. — Это что за притон такой? — спросил я ошарашенно.
— В том-то и дело, что притон, — сказал мне охранник. — Это, конечно, не мое дело, Иван Сергеевич, но это очень мутный приют для животных. Им сейчас как раз прокуратура интересуется.
— Почему?
— Да я толком ничего не знаю, да и то что знаю говорить вроде как нельзя.
— Я понимаю, но хоть что-то, чтобы я понял, во что Рогозина могла вляпаться.
— Есть подозрения, что в приюте проводили незаконные испытания препаратов на животных. Деньги так экономили, это пока не доказано, но расследование уже идет.
— А работники? Работники в этом были замешаны? — спросил я взволнованно.
— Я не в курсе ситуации, только слухи, говорю же. Может, кто-то знал, а может, нет. Мне подробности не известны.
— А можно как-то узнать? Меня, в сущности, интересует не сам притон, а судьба вот этот дурехи Киры Рогозиной. Могла она во что-то подозрительное влипнуть?
— Я поговорю со своим товарищем, сдержанно ответил охранник.
— А я с Кирой, — решил я тогда, поговорил, но, по-моему, ерунда какая-то вышла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
С ней вообще тяжело разговаривать.
Не мог же я сказать, что идет какое-то там следствие, о котором, ну уж если совсем справедливо, я толком ничего не знаю. Пришлось идти на попятную. Я-то думал, она туда сунулась ради денег. У этой избалованной молодежи часто дурь в голове. Кого-то на иглу сажают, кого-то в криминал втягивают, а эта… она, видишь ли, животных любит. Ну я тоже их, можно сказать, люблю, а вот людей нет. Они подлые и частенько втягивают в неприятности других людей, словно это главный смысл их жизни.
