Все мы не красавцы, а особенно некоторые.
– Здравствуй, племя молодое, незнакомое!
– Пошел на хер.
Единственным украшением спектакля должен быть текст пьесы, всё остальное – необходимость.
Порядок создания порядка.
Накануне гибели голос звенит.
Хрен-то хрен, а ты сам не хрен ли?
Бык стоит бастионом.
Сверху женская грудь слаще, снизу безумней.
Друг – это другой.
Женщина, определившая себе цену, стоит копейку.
Мститель долго не живет.
Смотри на север, иди на юг.
Целка целебна, блядь благодатна.
Зола сохраняет форму до утреннего ветерка.
Шаг больше жизни.
Юбка труда, платье разврата.
Плюнь в ослепительное.
Оборотень во власти – условие власти.
Жалкое милостыню не соберет.
Дерево ломает неожиданный порыв ветра.
Отец не помнит, мать не забывает.
О харакири думать и осуществлять.
Опять ничтожен. Снова велик.
Имей совесть – пиши кратко.
Мир убог. Для чего?
Бесконечность не интересна: безвозвратность рвет сердца.
След остается.
Без пальца ты другой.
Видеть затылком – не метафора.
Чем больше тишины, тем больше звуков.
Сидеть быстрее, чем летать.
Лень это мудрость. Мудрость это круговая оборона. Круговая оборона это ожидание штурма. Ожидание штурма это стресс. Лень это стресс.
Жизнь должна помещаться в чемодан. А еще лучше – в горсть.
Оять эх фа журкан, фа щекан. Ёё аа. Ээээх. Бьоф. Соловьевск.
Только детство принадлежит человеку.
Никто не скажет: эксперимент окончен, всем спасибо.
Погрузись и разбегайся внутри себя.
То, чем живешь, не видимо ни при жизни, ни после смерти. Оно даже не проявимо. Оно выше понимания. Оно общее.
Лес корнями в небо.
Только синева выпьет очи.
Уголок между шеей и началом грудей есть начало мира.
Любая тьма ждет звезду.
Оса пьет нектар, червяк ест капусту, летит утка, валяется пьяный мужик. Где здесь место для еврея?
Ждать некого.
Жизнь окажется очень длинной, если тебе хочется, чтобы она шла быстрее.
Любая литература не больше, чем реклама. Но и не меньше.
Холод приучает к труду даже жабу.
Тепло приучает к оттенкам.
Дожди приучают к вдумчивости.
Горы приучают к одиночеству.
Море приучает к мужеству.
Поле приучает к накоплению.
Лес приучает к чуткости.
Город приучает к недоверчивости.
Евреи и англичане приучают к беззаконию.
До десяти утра богатеешь, после – транжиришь.
Старик вприпрыжку – жизнь кувырком.
Над Сталиным смеются из-за того, что он назвал вещь Горького «сильнее Фауста Гете». А кто-то из смеющихся читал Фауста Гете? И так ли он велик – второй вопрос.
Высоковольтные линии – шаги великана, переносящего жизнь.
Вся эта лживая жизнь держится только благодаря первым семи годам. Никакая демократия, цивилизация, технология не заменят восхищенного смеха родителей над младенцем.
Только младенец помнит вечную жизнь.
Гениальность моих текстов не подвергается сомнению даже мною. Это не моя прихоть, а историческая необходимость.
Женщина должна понимать, что намеренно возбуждая мужчину, она унижает его. Потому она обязана тут же его удовлетворить, если не хочет подвергнуться надругательству.
Ум женщины другой. В нем нет баланса, потому что ей доступна любовь. Потому женщина, участвующая в изобретениях мужчин под свой баланс силы: искусства, науки и прочая, обречена на горе. Величайший резерв человечества – изобретение женщинами дел, основанных не на балансе, а на любви.
Ты должен защищать свои тексты, как защищают детей – с оружием в руках. Если надо – погибни ради этого.
Ждать угрызений совести у волка.
Ждать гостеприимства у обезьян.
Ждать чести у крокодила.
Ждать равноправия у свиньи.
Ждать уважения у англичан.
Ждать бескорыстия у французов.
Ждать глубины у американцев.
Ждать пощады у евреев.
Ждать добра в ответ на добро.
Ждать молодости в старости.
Ждать вечером утра.
Ждать чтобы жить.
Земля это такая дыра, такая скучная и тупая провинция.
Насколько нежелание наводить порядок есть ностальгия по ускользающей жизни?
Ницше так молод и горяч, Христос так озабочен собственной персоной, Сталин такой фаталист, что очевидна высота Васи Шукшина.
Умение разбить свои тексты на вкусные и съедобные куски. Прочтут Казаков, а не Воскресение. Прочтут Луку Мудищева, а не Евгения Онегина. Прочтут Остров сокровищ, а не Чевенгур.
Эх-ма! – понятно ли японцам?
Природа работает не только пением птиц, но и стуком молотка и визгом электропилы. Ей неприятна лишь периодическая повторяемость звуков.
Вся мировая литература до меня никуда не годится. За редкими исключениями. О них – ни слова.
Похоже, что мракобесы, захватившие Землю 500 лет назад, не обладали никакими знаниями вообще. Вначале всё выжгли беспорядочно, а затем набросали оставшееся бессистемно. Поэтому такая чепуха в мире. Поэтому загробная жизнь идиотична, происхождение начально, Земля единственна и проч. А то, что ничто в природе не управляется человеком за исключением разрушения – так это божьи дела. Что ж ты, христианин, не считаешь божьим то, что рушишь? Что ж ты бога своего обмануть пытаешься, скрывая мысли и поступки?
Целебные травы это большее чудо, чем благодатный огонь и мироточивая икона.
Прекрасные горы, долины, лучи, облака и другие свидетельства прекрасного и беспредельно гармоничного неизмеримо сильнее и доказательней Библии.
Существование глупых и злых придает жизни движение. Иначе человек сгниет заживо. В его программе стремление к абсолютной лени, обломовской.
Школа это гильотина.
С годами нарушается фокусировка, но растет четкость.
Откуда у женщин такие задницы?
Хуй управлял Толстым и Лениным, а Христос его полностью игнорировал. Это неспортивно.
Если бы листья и трава были синими?
Маугли доказывает возможность полного одичания человека. Но он еще доказывает и его беспредельную гибкость. То есть, способности остаются, а навыки улетучиваются. Вопрос: был ли Маугли мудрейшим из волков? Еще вопрос: почему собака не говорит? Где кошачий бог?
В абсолютном большинстве литература это сплетня.
Не занимай того, чего не отдашь. Даже у родителей. Даже у воздуха. Это основной закон. Он особенно строг в зоне: там понимают законы.
Есть закон естественной тесноты. Для Расеи он перестал работать, когда рядом появились мегаполисы Европы. Стиснутые в толпы отбросы произвели крепкий спирт. Спирт бросился на Восток. Через три сотни лет Расея изобрела коммуналки и отбилась. Сейчас стискиваются тропики. Страшное дело.
Будущее рождается в трущобах.
Двое, стоящие спина к спине, сильнее десятерых.
Трое, стоящие треугольником, сильнее пятидесяти.
Четверо, стоящие квадратом, сильнее пятисот.
Пятеро, стоящие звездой, сильнее десяти тысяч.
Один, стоящий спиной к свету, сильнее тьмы.
Шавка, не жмись хвостом, тявкай.
Есть предел всему. В том числе терпению.
Бабушка, не прячь сахар.
Щедрый может стать могучим, если раздаст всё.
Даже ура пожиже мата.
Европа знает, что стоит ей чуть склонить голову на восток, как она тут же рухнет.
Босфор и Дарданеллы притягательны как женские гениталии, с двух сторон. А достались этим евнухам.
