— Да, девушка, доброй ночи. Я хочу вызвать машину. И побыстрее, пожалуйста.
Роман поднялся, сделал к ней несколько стремительных шагов и выхватил у неё трубку, повесил на место.
Таня изумлённо посмотрела.
— Ты что делаешь?
— Я хочу, чтобы ты мне ответила. Ты так считаешь? Что я испортил тебе жизнь?
Таня даже ногой топнула, не зная, как ещё реагировать на его поведение.
— Да, я так считаю! — выкрикнула она ему в лицо. — Но не тем, что тогда произошло, а тем, что меня угораздило влюбиться в такого наглого, бесшабашного себялюбца! Но я девчонкой была, а ты этим воспользовался!
Она едва договорить успела, как Роман схватил её в охапку и прижал к себе. Татьяна задохнулась от изумления и довольно активно засопротивлялась. Пыталась его оттолкнуть из последних сил, чувствуя, как подкашиваются ноги от его поцелуя. Упёрлась кулачками в его грудь, а он их перехватил и не сильно сжал её запястья. Кулаки сами по себе разжались.
Таня глубоко вздохнула, когда он прервал поцелуй, так глубоко, что голова закружилась и тогда уже сама потянулась к нему. Привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до губ Романа, выпрашивая его поцелуй, без которого так долго пришлось жить. Ведь не может же он оставить её без глотка воздуха? Ведь тогда она задохнётся и умрёт у него на руках.
Это будет достаточно романтично…
Баринов улыбнулся, но улыбка вышла достаточно неуверенной. Но на поцелуй ответил и прижал Таню к себе. Обнял так, как никогда раньше не обнимал. Практически вцепился в неё, всё теснее прижимая к себе.
Самойлова понимала, что если сейчас не заставит себя остановиться, то будет слишком поздно. И завтрашнее утро может принести очень много ненужных проблем. Да и просто представить завтрашнее утро было очень сложно, практически не реально, но сейчас было так сладко и чудесно, чувствовать не только своё, но и его волнение. И понимать, что волнуется он именно из-за неё… Ну почему они тогда натворили столько глупостей? Ведь она все эти годы ждала именно этот поцелуй… И всё, что случилось в её жизни, было лишь шагом назад, к этому мужчине, к этому поцелую…
Вот к этой минуте…
Кажется, она уже сделала шаг назад.
В комнате было очень темно. Но темнота была какая-то тёплая, уютная, и Таня очень боялась её спугнуть. Даже дышала очень осторожно и таращила глаза в эту темноту, радуясь, что та скрывает её волнение и блуждающую на лице глупую улыбку. Шею щекотало тёплое мужское дыхание, и от этого по коже бегали приятные мурашки. Прижималась щекой к сильной руке, а у самой было такое чувство, словно она парит где-то высоко, и не осталось в голове никаких мыслей, только теплота и нежность. И ни в коем случае не думать о том, что со всем этим делать потом… сейчас не надо.
Словно целая вечность прошла, а она всё также лежит рядом с ним, слушает его дыхание и боится, что в следующую секунду всё закончится…
— Спишь?
Таня, наконец, перевела дыхание и покачала головой, но получилось так, что потёрлась щекой о его руку.
— Нет…
— А я думал, что спишь. Таня…
— Что?
Роман вдруг хохотнул.
— Ничего.
Она перевернулась на другой бок и посмотрела на него. В темноте его лица рассмотреть не могла, но знала, что Баринов улыбается.
— Смеёшься надо мной, да? — решила Татьяна его пристыдить.
— Ты слишком плохо обо мне думаешь. Я даже не собирался смеяться.
Он чуть съехал вниз по подушке и теперь лёг так, чтобы они с Таней были лицом к лицу, даже кончиком носа касался её щеки.
Она вздохнула.
— Ты думал, что так получится? — спросила Таня.
— Что именно?
— Ну… вот сегодня… сейчас. Думал?
Он рассмеялся.
— Ты говоришь какими-то загадками. И да, я думал. Как я мог не думать? Хотя, если честно, ни на что не надеялся.
Таня перевернулась на бок и обняла Романа. Положила руки на его плечи и погладила.
— Это я ни на что не надеялась. Всё боялась, что ты меня выгонишь. Каждую минуту боялась.
Баринов не ответил. Погладил её по спине, а потом закинул одну руку за голову, а другой продолжал прижимать к себе девушку.
— Я сейчас не могу ни о чём говорить, правда, — сказал он. — Слишком поздно.
Она спорить не стала, и спросила совсем о другом. Не знала, что делать дальше и уже несколько минут изводила себя сомнениями.
— Рома, может мне домой поехать?
Баринов открыл глаза и его рука, которая гуляла по её спине, замерла.
— Что? Зачем? То есть… почему?
Татьяна вздохнула и села, прижав к груди одеяло.
— Я беспокоюсь за Артёма. Вдруг ему… не понравится, что я здесь? Может и правда лучше уехать?
— Не говори глупостей, Танюш. Не понравится ему… А у меня права голоса уже нет? Кто, в конце концов, в доме хозяин?
Она поневоле рассмеялась.
— Ты. Ты — хозяин.
— Вот именно.
— Но дело не в том, кто хозяин, а в том, что Тёмка подумает.
— А что, по-твоему, он подумает? — хмыкнул Баринов. — Восьмилетний-то ребёнок?
Татьяна замерла, а Роман потянул её на себя.
— Ложись, давай. Ты хоть знаешь, который сейчас час? Ещё немного и утро.
Она на секунду задумалась, а потом вылезла из постели.
— Надо хотя бы одеться… мало ли.
Слышала, как Роман усмехнулся, но ничего не сказала. Надела на себя его футболку и после этого вернулась в кровать. Легла рядом с ним, а потом быстро приподнялась и поцеловала. Потом ещё раз. Что же это за ночь такая, волшебная? Всё случилось так быстро и теперь всё так непонятно, но до безумия приятно.
Внутри что-то назревало, болезненный и горький комок. Таня радовалась, что в темноте он не может ничего прочитать по её лицу. Закусила губу и легла, снова прижавшись к его руке. Надо было хоть как-то привести мысли в порядок, попытаться себя убедить, что это не очередной сон, поверить в происходящее. После стольких лет ожидания и мучений, сбывается — нет, не мечта, а навязчивая идея. Всё стало явью и с этим никак невозможно свыкнуться.
Таня осторожно погладила Романа по груди. Он уже засыпал, а от её прикосновения очнулся и положил свою ладонь поверх её. Что-то пробормотал, Таня не поняла, как не прислушивалась, но руку из-под его ладони освобождать не стала. Закрыла глаза, уговаривая себя заснуть. И, кажется, на самом деле задремала, забылась на какое-то время, тая от теплоты, исходящей от мужского тела, а потом вдруг резко открыла глаза, вздрогнув. Наверное, это был сон или какая-то беспокойная мысль ворвалась в сознание, но Таня в одно мгновение вырвалась из сна, и сердце отчего-то бешено застучало в груди. С ней иногда такое случалось, но в большинстве случаев было наоборот — во сне она была с Ромкой, а просыпалась одна или ещё хуже, с другим. А сейчас-то что?.. Дёрнула рукой, желая прикоснуться к лицу, и поняла, что Баринов всё ещё держит её за руку. Вздохнула с облегчением и слабо улыбнулась. Устроилась поудобнее у него под боком и снова закрыла глаза. Поза была не очень удобная, но она руку из его пальцев освобождать не хотела.
Обычно перед тем, как заснуть, Таня всегда загадывала желание, самое заветное в этот момент, а сейчас вдруг поняла, что загадать ей нечего. Что ей ещё нужно? Когда любимый мужчина рядом, а в соседней комнате спит ребёнок… Всё же хорошо. Вздохнула и опять улыбнулась в темноту.
Проснулась тоже от испуга, словно её толкнули. Открыла глаза, но тут же вновь зажмурилась, задохнувшись, как от боли, от столь быстрого пробуждения. Сердце по-прежнему тревожно колотилось, и Таня не сразу поняла отчего. Приподнялась на локте, пару секунд разглядывала спящего Баринова, а потом кинула быстрый взгляд на часы и только тогда поняла, из-за чего она так нервничает — надо обязательно встать раньше Артёма.
Но как же хочется спать…
Села, потянулась и сладко зевнула. А потом повернулась к Ромке, наклонилась и осторожненько поцеловала его в уголок губ, боясь разбудить. Но он проснулся не от поцелуя, а когда она вставала с постели. Перевернулся на бок, видимо, собираясь её обнять, а когда понял, что её нет, открыл глаза.
— Ты куда?
Таня обернулась и улыбнулась ему.
— Привет.
Он расслабленно вздохнул и слабо улыбнулся в ответ, а затем протянул руку.
— Иди ко мне.
Она посомневалась всего секундочку, а затем прилегла рядом. В глаза ему посмотрела, щекой о его ладонь потёрлась, когда Роман прикоснулся, ждала поцелуя, но он не стал её целовать. Долго смотрел ей в глаза, при этом выглядел очень серьёзным.
Ему очень хотелось сказать «моя»… Но так и не решился, только головой мотнул.
Таня приобняла его, в плечо поцеловала. Догадалась, что у него на уме что-то своё, что он обдумывает для себя что-то важное, и решила ему не мешать. Она его прекрасно понимала, ей самой было о чём подумать, голова просто гудела.
— Мне пора вставать, Рома.
Баринов удивлённо посмотрел.
