сказал, что вы сюда поехали.
— Ну, сегодня прямо аншлаг в нашем анатомическом театре, — хмыкнул Щеглов. — Не верь ему, Маша, это он ради тебя примчался. Между прочим, у меня есть варенье из инжира, мама прислала, и домашнее смородиновое вино. Закругляйтесь, и ко мне. Пойду пока поруковожу танатологическим отделением.
Он с треском сорвал с себя перчатки, кинул под стол и, помахав нам всем ручкой, отбыл, поскольку в секционной стало действительно тесновато.
— Осмотрели? А нет ли у него на пальцах левой руки сведенной татуировочки? — спросил Синцов, переведя дыхание.
Мы с Задовым застыли — я над протоколом, он над трупом, и уставились на него.
— Откуда?… — выговорила я.
— Не твой ли это знакомый, Андрюха? — хмыкнул эксперт Задов.
Я тут же подумала — не знаю, как насчет Андрея, но если этот наш безголовый блондин — действительно искомый маньяк, то Горчаков как-то подозрительно попал в точку, пожелав, чтобы всем маньякам отрезали головы и пытали паяльником. Надеюсь, что это не он приговорил данного блондина без суда и следствия. Тьфу, ерунда какая в голову лезет… Я подавила в себе желание немедленно позвонить Горчакову и поехидничать о том, что кто-то уже расправляется с маньяками в аккурат по его, Горчакова, схеме, и спросить, не делился ли он уже с кем-нибудь такими свежими мыслями, как со мной сегодня по пути на происшествие. Нет, сначала надо убедиться, что наш покойник и впрямь маньяк.
Глава 5
Уже после осмотра, собравшись в кабинетике Юры Щеглова за вареньем из инжира и смородиновым вином, мы бурно обсуждали покойника без головы. На огонек подтянулись Марина Маренич и мой муж, эксперт Стеценко, оба с бумагами в руках. Синцов был уверен, что наш труп — не кто иной, как тот самый блондин, терроризировавший половину районов города нападениями на школьниц.
— Одна из потерпевших у него на пальцах видела какую-то синеву, — настаивал он. — Девочка сказала, что у него пальцы шариковой пастой испачканы, как будто он на тыльной стороне себе что-то рисовал, а потом смыл. У них мальчишки в школе так себя разрисовывают, а смывается паста тяжело.
— Слушай, а может, и правда, паста? — забеспокоилась я про труп.
Задов понял.
— Я один палец ему спиртом протирал, это не паста. Точно, сведенная татуировка.
— Ну да, девчонка про татуировки не подумала, — сказал Щеглов. — Небось из приличной семьи?
— В общем, да, — задумчиво подтвердил Андрей. — Художественная школа, иностранный язык, и не знает, что такое Дом-2.
— Ничего себе! — восхитился Задов. — Такое возможно? Моя Аська и то знает, все тетрадки этими рожами обклеены. А про то, что Земля круглая, ей известно?
— И в школе ее не просветили? — вмешался Щеглов.
— Да что вы пристали? В общем, биологический материал там изъят, проведем генетику, и если все в цвет, привяжем его к серии.
— Подожди ты с генетикой, — отмахнулся Юра. — Сначала на биологию отдай. Если группа пойдет, тогда и генетику назначишь.
— Он — не выделитель, — тихо заметил доктор Стеценко.
Щеглов на него удивленно посмотрел.
— А ты-то откуда знаешь?
— Я про того маньяка, а не про ваш сегодняшний труп, — пояснил мой муж. — У него в выделениях антигенов нету, по крайней мере биологи в сперме антигенов не нашли.
Щеглов присвистнул.
— Елки зеленые! Значит, только генетика… — И с сожалением глядя на Синцова, покачал головой. — Но предупреждаю, прокуратура опять упрется, оплачивать не будет. Генетика дорогая.
— Сам оплачу, — запальчиво бросил Синцов.
— А от тебя не возьмут.
— И что теперь? На помойку выкинуть биообъекты? — вскинулся Андрей. Ему срочно налили смородинового вина.
— Андрюша, подожди ты горячиться. — Я положила ему руку на плечо. — Попробуй предъявить труп той потерпевшей, которая заметила буквы у него на руке. Может, она руку опознает?
— Да уж, конечно, предъявить надо. Девчонку только жалко. И так она натерпелась. А тут я ее еще в морг потащу, на мертвечину смотреть.
— А может, увидит она его в морге, ей и полегчает, — высказался Щеглов. — Мне наш гинеколог, Дима Кузовлев, рассказывал, что многие дети, которые пережили такое же насилие, еще долго боятся, что негодяй снова придет. А вот твоя потерпевшая посмотрит на мертвяка, и успокоится, поверит, что он не придет больше никогда.
Синцов с надеждой посмотрел на него.
— Может, ты и прав. Тогда одна проблема осталась: как следователя сюда на опознание заманить.
— Ага. На опознание и на вскрытие их калачом не заманишь, — поддакнула Марина. — А как с ерундой какой припереться, они тут как тут.
Все, кроме Синцова, который один был не в курсе, дружно хрюкнули, вспомнив давешнюю девушку с рубанком.
— Марин, ну что ты на девчонку накинулась, — укорил экспертриссу Маренич ее начальник Щеглов. — Она как лучше хотела, вон, сама к тебе приехала, не поленилась. Подумаешь, рубанок привезла! Нет, чтоб ей спокойно объяснить, какая она дура, а ты ругаться начала. Нехорошо.
— Нехорошо?! — взвилась Марина. — Я с вас фигею! Мне работать надо, а она меня на весь день из колеи выбила! Их что, теперь в прокуратуру берут только со справкой из дурдома? Одна рубанок приперла, второй хорошо хоть сам не приехал, конвертик прислал!
— Что за конвертик? — заинтересовалась я.
— Принесли конвертик с постановлением. Сюрпрайз! Открываю — там зуб лежит.
— Ну?
— Что — «ну»? В постановлении вопросы…
— Про то, чей зуб?
— Если бы. Наверное, долго мудрец прокуратурский сидел, формулировал. «Является ли предмет, похожий на зуб, зубом и принадлежит ли он потерпевшему». А? Каково? Они там на месте происшествия нашли зуб, изъяли. Долго думали, кого бы им озадачить, и нашли крайнюю.
— А ты им напиши, что предмет, похожий на зуб, похож на зуб, — с серьезным видом посоветовал мой муж. Марина шлепнула его постановлением по затылку.
— Да что они, сами не видят, что это зуб?! Нет, уволюсь я! — Марина в сердцах нервно хлебнула смородинового вина. По-моему, Юрка его держит в качестве антидепрессанта и потихоньку подсаживает на него особо нервных сотрудников.
— А что там за дело? — заинтересовалась я. — Может, этот зуб имеет ключевое значение. Укажет на преступника.
— Ой! Слова-то какие! «Укажет на преступника»! Да там убийство в пьяной драке. Злодей в признании. Взяли его на месте, сидит и охотно дает показания. Между прочим, говорит, что потерпевший ему зуб выбил. Сто человек свидетелей.
— И что, зуба нету?
— Задов, это ты ведь его смотрел? — повернулась Марина к Леве, меланхолично следившему за нашей беседой.
— Ну, — ответил Задов.
— У него действительно зуб отсутствовал?
— Ну, — словоохотливо пояснил Лева.
— А ты в экспертизе это написал? — не отставала Марина.
Задов огрызнулся:
