Поздний визит не явился для Гортензии особой неожиданностью. Ведьма давно привыкла, что нуждающиеся в помощи частенько предпочитают посещать ее втайне от соседей или даже от домочадцев. Без лишних вопросов она впустила топтавшуюся на пороге женщину.
Но расспрашивать посетительницу не было нужды. То ли от страха — не каждый день к ведьме ходить приходится! — то ли от горя та затараторила-зачастила так, что не остановишь. В минуту выяснилось, что дочка у нее — первая красавица на деревне, что замуж собралась. А парень хороший попался, работящий. Да только он деньги всю жизнь в тайник прятал, а куда — никому не говорил. А потом взял да помер! А без приданного дочку никто замуж не возьмет, а у него ведь на примете еще есть — так кабы не увела!..
— Куда уведет, если помер? — спросила Гортензия. Поток излишних слов, слез и жалоб она благоразумно пропустила мимо ушей, вслушиваясь не более, чем в шум дождя.
— Как это — помер? — замерла посетительница. — С утра ж жив был! Когда?!
— Ты ж сама сказала, — повторила ведьма, — собрался жениться, деньги спрятал и помер.
— Да это дед мой — деньги спрятал и помер! — всплеснула руками на непонятливую чародейку баба. — А теперь дочку не могу замуж отдать честь по чести. Мне в глаза этому старому дурню поглядеть охота! О чем он только думал, когда от собственной кровиночки монетку утаивал! Я ведь и пришла, потому как слыхала, что ваша братия умеет мертвецов с того света вызывать.
— За такие дела нашего брата на костер сажают, — возразила Гортензия. — Заодно с заказчиком сего безобразия.
— Да мне ж с ним только словом перемолвиться! — запричитала женщина. И добавила тихо: — Какой костер, матушка ведьма, коли никто не увидит, никто не узнает?
— Как могилу раскапывать станешь — никто не увидит? — хмыкнула Гортензия.
— Зачем могилу тревожить? — поперхнулась баба. — Я там цветиков насадила. Да и мертвяк, поди, уж совсем плох... Нельзя ли как-нибудь с душенькой его поговорить? Ведь ежли ему сызнова туловище дать, опять чего доброго драться полезет.
Гортензия скривила губы — осведомленные какие клиенты пошли нынче! Есть, конечно, способ, где нет необходимости поднимать покойников из гроба. Правда, давно она не баловалась теми заклятьями — в городе некромантия не могла остаться незамеченной. Но здесь, в глуши — и впрямь, кто ее услышит?..
— Принесла что-нибудь из вещей своего деда? — спросила она.
— Ага! Вот его подпояска, вот шапка, — обрадовавшись, принялась вытаскивать из-за пазухи баба.
Гортензия брезгливо взяла в руки засаленный пояс, украшенный простенькой вышивкой.
— Подходит. Чем платить будешь?
— Мы люди бедные, — немедля поджала губы посетительница. — Золота, матушка ведьма, не имеем. Куры, свиньи, коровы — вот всё наше богатство. Уж не побрезгуй, прими в благодарность хоть гусями, хоть цыплятами.
— Мериан! — кликнула Гортензия помощника.— Закрой все окна ставнями, да принеси из спальни зеркало.
— Оно же тяжелое! — возмутился парень, явившийся отнюдь не по первому зову. — Еще по лестнице тащить — точно разобью!
— Делай, что велено, не то в жабу превращу, — пригрозила лентяю ведьма.
Она уже не впервые пожалела, что приютила такого бесполезного помощника.
Стеная и сокрушаясь, Мериан всё-таки приволок из верхних комнат большое зеркало. Гортензия приставила зеркало к стене, приперла скамеечкой. Заглянула в мутноватое отражение, поплевала на стекло, протерла тряпочкой. Послала Мериана за водой, сама принесла нужную книгу. Полистала ветхие страницы, пошептала на холодную колодезную водицу.
Посетительница сидела ни жива ни мертва, следила за приготовлениями выпученными глазами, боясь слово молвить.
И вот Гортензия встала перед зеркалом — пояс покойника в одной руке, книга с заклятьями в другой. Пошептав, побормотав, вдруг закричала страшным голосом — да так, что Мериан едва с табурета не рухнул от неожиданности:
— Мертвая душа! Узнай свою вещь, покажись здесь! — и наотмашь пару раз стегнула зеркало пояском.
Зеркало замутилось еще сильнее. Мериан раззявил рот, увидав, как другой конец пояса прошел сквозь стекло, точно сквозь дым.
На третий замах пояс натянулся струной, как будто с той стороны кто-то за него ухватился. Гортензия, продолжая взывать, потянула на себя... В зеркале проявилось лицо мужчины. Показалась вся голова целиком, появилась рука — кулак с зажатым поясом.
Гортензия услышала клацанье зубов у себя за спиной.
— Ну, тот ли, твой? — поторопила она вдову. — Задавай скорей вопросы-то!
— Ох, матушка ведьма, это ж и впрямь он! — запричитала баба. — Прям как живой...
— Опять ты, дура старая? — висевшая в зеркале голова увидала вдову. — Думал, помру, на ином свете от тебя отдохну. Так нет же — и тут умудрилась достать!
— Ох, будто мне радостно тебя видеть! — вмиг осушила слезы вдова. — Как помер, только ведь и вздохнули вольно. Вон, дочка замуж собралась...
— Вот дура! Вся в мать! — только и ответил на новость покойник. Вдруг с нежностью спросил: — А котик-то как мой поживает? Поди, рыбки лишней не дашь, метлой лупишь?
— Жив-здоров твой котяра! — отмахнулась вдова. — Такой же блудня, как ты... был. Только ты мне зубы не заговаривай! Признавайся, где деньги спрятал?
— Не тебе, дура, знать! — рыкнул покойник. Вдруг схватил веник, оказавшийся поблизости от зеркала, и замахнулся на супругу: — Не тебе, дура, тратить!..
Он высунулся из зеркала, собираясь достать женщину! Вдова завизжала от страха. Но в тот же миг сам покойник с загробным воем втянулся обратно в зазеркалье. А оттолкнуло и вместо него ухватилось за поясок какое-то другое существо — невероятно страшное чудище. На расплывающейся нечеткой морде, будто слепленной из черного дыма, сверкали совершенно реальные оскаленные клыки. Чудовище сделало стремительный выпад, целясь достать клыками руку ведьмы, цепляясь за раму призрачными конечностями, стараясь пролезть сюда...
Но Гортензия схватила ведро и окатила пришельца холодной водицей. Чудовище отпрянуло назад — зеркало немедленно застыло, покрывшись узорами изморози. Еще мгновение было видно, как чудовище бьется о стекло в бессильной ярости. Потом всё развеялось, растаяло — и в зеркале вновь восстановилось привычное отражение.
— Кто это был?! — выдохнул Мериан.
— Едва голодного духа на свет не выпустили, — с досадой вздохнула Гортензия. Внешне она старалась сохранять спокойствие — но внутри всё обмерло от страха, сердце неистово колотилось. Даже думать было страшно, какой опасности она сейчас едва сумела избежать! — Потому-то я и не люблю туда соваться...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
