Символический памятник новым временам и рациональному ведению хозяйства.
— Действительно, а зачем им вишневый сад? — грустно улыбаясь, произнес Сергей.
Оля молчала. Если бы у нее был автомат, и она знала, в кого стрелять…
* * *
Андрея уже несколько дней не покидало внутреннее смятение. Он теряет дочь! Если Оля выйдет замуж за этого недоноска, за этого «перекати-поле», за этого безнадежно бесперспективного поэтишку, то как он будет смотреть в глаза ее матери? Да, пусть она сама виновата, бросив их на произвол судьбы, пусть ей нет никакого дела до Оли, у нее давно своя жизнь. Но он, победитель всегда и во всем, проиграл самое важное — свою дочь.
Маша уверяет, что он может не волноваться, ее друзья обо всем позаботятся. Но каким манером, не говорит. А можно ли ей доверять? Доверять судьбу собственной дочери? Хотя она девка пробивная и разумная. Может, этого песенника вывезут в лес, как в старые добрые времена?.. Только он, Андрей, знать обо этом ничего не желает.
А может, просто дать ему денег, чтобы отвалил? Нет, не возьмет. Если до сих пор не научился деньги зарабатывать, то и цены им не знает.
Да и зачем ему брать отступное? Если Ольга выйдет за него, он и так получит все, о чем даже не мечтает. Не станет же Андрей из ненависти к зятю сажать на голодный паек родную дочь. Парень не дурак, уж это он сообразил.
Странно, почему Горин отказался решить вопрос. Ему-то не все равно? Шла бы речь о должнике банка, о конкуренте каком-нибудь, сразу побежал бы, «задрав штаны». Еще бы, там бонус светит. А тут… Хотя нет, не в деньгах дело. У этого Горина есть какие-то свои принципы. А ему, Андрею, по хрену эти принципы, когда речь идет о дочери.
Но если Машка ее спасет, то тогда уж точно правильно, что он решил на ней жениться. Жена — опора, союзник — такой у него не было. Но как она это сделает?!
* * *
— Ты ко мне сегодня не заедешь? — Оля с мольбой смотрела на Сергея. Она решилась, сейчас, после шока, пережитого на собачьей площадке, в жизни надо что-то менять. Теперь у нее остался только Сережа. Ему нужна ее забота.
— Наверное, Оленька, не стоит. Лучше и тебе, и мне сегодня побыть в одиночестве. Чувствую, что смогу именно сегодня написать хороший текст. Со смыслом. Знаешь, шок помогает.
— А кроме песен ничего другого, более важного, в твоей жизни нет? — решимость Оли быстро сменил гнев.
— Что ты злишься? Ну, прошу, не сердись. Хочешь, я завтра вечером приеду? Давай. Я очень прошу.
— Посмотрим. Созвонимся, — Оля резко повернулась и пошла к выходу из парка. Внутри у нее все кипело от ненависти к этому нерешительному, эгоистичному, непонятливому парню. Но рядом с этим острым чувством теплилось и другое — тихое, нежное желание его приголубить, помочь, ведь он такой талантливый, такой незащищенный, с такой тяжелой судьбой…
* * *
Иннокентий Семенович надеялся, что не ошибся в своих расчетах. Этот бард-жених, судя по Машиным рассказам, на мужика не очень-то тянул. Оно и понятно — выросший без отца, он apriori не имел мужского начала в характере. К тому же парень обожал свою мать. Соответственно, если его пугануть неприятностями для мамы, скиснет он моментально. Ни желания, ни характера бороться у него нет. Неоткуда им взяться.
* * *
Сергей торопился домой, чтобы скорее взять гитару и излить вместе с ней острую боль от несправедливой людской жестокости. У подъезда его остановили двое. Это были не шкафы-мордовороты, а вполне интеллигентные молодые люди. Но не из таких, как Сергей. Ощущалась сила их мышц и характеров. От них просто веяло уверенностью в себе, в своей правоте и в своих возможностях. Так обычно выглядят положительные герои-полицейские в американских боевиках.
— Сергей. Мы вас ненадолго задержим. Послушайте. Вам будет интересно, — говоривший показал на скамеечку, недалеко от подъезда.
— А если мне заранее не интересно? — решил похорохориться юноша. При этом он привычно прикидывал, с собой ли у него паспорт. При его кавказской наружности милиционеры то и дело останавливали Сергея для проверки регистрации. Все оказывалось в порядке, но к унизительности процедуры привыкнуть он не мог.
— Я так не думаю. Даже уверен, — произнес второй и крепко взял Сергея за локоть.
— Хорошо, хорошо, — поторопился согласиться юноша.
Два молодых человека говорили по очереди. Сначала они рассказали Сергею про него самого и про Карину. Где они оба работают, за сколько снимают квартиру, какую школу закончил Сергей и много что еще. На вопрос Сергея, зачем они все это ему докладывают, последовал сухой ответ: «Для понимания, что мы представляем серьезную организацию и серьезно относимся к нашей встрече».
— Продолжить?
— Что вы от меня хотите?
— Вот это уже разговор по делу. Ничего особенного. Несколько конкретных пунктов. Первое — никогда больше не звонить Ольге Гвоздевой и не встречаться с ней. Второе: если она позвонит вам, сбросить вызов. На эсэмэски не отвечать. Словом, полное прекращение контактов.
— Еще одно, — вмешался второй, — вам придется сменить место работы. При этом на нынешней работе никто не должен знать, куда вы перешли.
— А куда же я перейду? Знаете, сейчас работу найти…
— Вот сюда, — первый достал из кармана и протянул Сергею записку. — Это такой же салон мобильной связи. Только ближе к вашему дому.
— Меня там сильно ждут! — Сергей попытался придать своему тону то ли иронию, то ли сомнение.
— Ждут. О вашем приходе директор салона предупрежден. Просто придете и представитесь.
— А если я не соглашусь?
— Господи, ну как в кино, честное слово! — незлобно улыбнулся второй.
— Почему, как в кино?
— Там всегда такой вопрос задают. Ладно, в кино так в кино. Рассказываю. Вернее, намекаю. Для того чтобы играть на гитаре, надо очень беречь от перелома пальцы правой руки. Вы же правша?
— Да, — по спокойному тону и уверенной интонации говорившего Сергей почувствовал, что эти двое не шутят.
— Но это еще не главное. Главное, чтобы мама была здорова. А она всегда в одно и то же время возвращается с работы. Где она работает, мы вам сообщили, да? Так вот, очень важно, чтобы ее кто-нибудь случайно не толкнул так неудачно, что она упадет и, например, порвет селезенку. Я понятно излагаю?
Сергей молчал. Одна только мысль, что из-за него с мамой что-то может случиться, приводила в состояние панического ужаса.
— Вас нанял ее отец?
— Нас не нанимают, мы получаем задания. Понимаете разницу?
— Да, наверное, понимаю.
— Мы договорились? — поинтересовался первый.
— А у меня есть выбор? — Сергей рассмеялся.
Наверное, парни меньше бы удивились, полезь он в драку. Но этот смех? А Сергей все продолжал и продолжал смеяться. «Переговорщикам» могло показаться, что это истерика. Два стресса за несколько часов — для любого немало, а уж для такого хлюпика-музыканта и подавно. На самом же деле Сергей смеялся над своей судьбой. Ему по-любому был заказан путь к удаче. Он сам от нее отказался. Ведь Оля звала его сегодня к себе. И он понимал зачем. Но решил отложить. Слишком серьезный шаг. Ответственный. Раньше он никогда с женщинами не спал…
* * *
Операцию Александру Попову предстояло разработать самостоятельно. На это давали два часа. Если сможет быстрее — хорошо. Его ждут в кабинете в любое время.
Когда Саша ушел составлять план действий и список необходимого материально-технического обеспечения, Иннокентий Семенович попросил начальника института выделить людей для реализации «операции предупреждения» в отношении Сергея. Адвокат настаивал: реализовать его надо немедленно. Что-то в рассказах Маши подсказывало Иннокентию Семеновичу, что Оля пока — девушка «в ожидании», а не женщина, уже «познанная мужем ее».
Николай Николаевич вышел в секретарскую. Через двадцать минут в кабинет следом за его хозяином вошли два молодых человека. Очень похожие друг на друга, с неприметной, незапоминающейся внешностью. Подтянутые, аккуратно одетые, с короткой стрижкой. «Это не „женихи“. Это, похоже, ребята из будущего состава ФСО. Да, наверняка их кадры. Федеральная служба охраны теперь предпочитает брать людей у нас, а не из фээсбэшной Вышки», — подумал Будник.
Николай Николаевич предоставил возможность Иннокентию Семеновичу самому объяснить суть задания. Адвокат передал юношам справку, которую ему уже успели подготовить на Сергея Тер-Минасова, но заметил, что здесь только первичная информация. Возможно, им стоит копнуть поглубже. Время до вечера еще есть. А встретить барда и побеседовать с ним надо сегодня вечером. Если же он не придет ночевать домой, завтра утром. Дома или на работе, но обязательно не позднее, чем завтра. Говорить вежливо, силу не применять, но быть убедительными.
Юноши ушли, а Николай Николаевич и Иннокентий Семенович, заказав чаю, сели играть в шахматы.
