— Назовитесь, — ответил я чем заставил всех присутствующих повернуться в мою сторону.
— Не понял, — даже сам вопрошающий уставился на меня с некоторым непониманием.
Я же надеясь на родство всех служивых всех миров, продолжил этот спектакль. Мне нужно было время что бы привести организм в норму и не дать амулету засечь ложь разбавленную полуправдой.
— Согласно инструкции вы должны сперва представиться и показать удостоверение, а уже потом начинать допрос, — эх, во мне погибает профессиональный игрок в покер. В момент абсолютного блефа я сохранял полное внешнее спокойствие.
Дознаватель, надо отдать ему должное, быстро справился с эмоциями и вытащил из внутреннего кармана куртки золотой медальон на длинной цепочке.
— Абель Рихт, старший офицер Особого Отдела, — со змеиной улыбкой на лице ответил он.
Кажется я зря спросил, потому как мои друзья, после данного заверения, все как один собирались дружно повалиться в обморок. Хотя Дирг вроде еще подавал признаки жизни.
— Ройс, — сказал я и протянул руку. — Тим Ройс.
И снова я смог вывести служивого из равновесия, о все же последний ответил на жест.
— Продолжим? — спросил я.
— С какой целью вы посещали третий этаж? — в который раз повторил офицер.
Впрочем все его попытки были обречены на провал. Этого времени мне хватило что бы настроить организм, вернее ритм сердца и степень выброса адреналина, на нужную волну. И теперь мое состояние можно было назвать «легкое волнение» и не более.
— Посещал уборную, — пожал я плечами.
Дознаватель задумался, он не спускал с меня пристального взгляда, а я продолжал отвечать ему тем же. И когда мне показалось что победа на стороне Теней, парень вытащил из рукава туз. Он схватился за другой амулет, с виду обычная руническая загогулина. Но тут же мой мозг будто тысячи игл пронзило. Не справившись с болью я рухнул с кресла.
— Что вы делаете? — вскричала герцогиня.
— Что. Вы. Делали. В. Уборной? — делая паузы после каждого слова спросил парень.
Я было хотел ответить что-то нецензурное, но казалось что язык перестал мне подчиняться. Он так и рвался выкрикнуть «Это я убийца». На какое-то мгновение мне показалось что это станет концом пути, но я все же справился и выплюнул.
— Встречался со знакомым, — голос обернулся хрипом.
— Был ли этот знакомый жив на момент встречи?
— Да.
— Был ли он мертв по окончанию?
Спасибо тебе, ублюдок, научись задавать правильные вопросы. Кое-как справляясь с болью я ответил.
— Нет.
И тогда Дознаватель сильнее сжал амулет и боль увеличилась стократно. Уже не имею возможности сдерживаться, я взвыл как раненный волк.
— Остановитесь немедленно! — вскочила Нормам.
— Сядьте на место, — все так же бесстрастно молвил офицер. — Не мешайте проведению процедуры.
— Все в порядке, — прокряхтел я.
Видимо зря, боли снова прибавилось. Кажется она достигла степени чердака Мальгрома.
— С какой целью вы встречались со знакомым?
— Хотел… убить… — по мимо моей воли вырвались роковые слова.
Девушки ахнули, Дирг побледнел и почему-то потянулся рукой к голенищу. Гвардеец сильнее сжал клинок и преградил соседу дорогу, а Дознаватель лишь плотоядно улыбнулся.
— Был ли ваш знакомый одним лицом с найденным трупом?
— Н-нет, — ответил я. И действительно на момент смерти его «лицо» наверно искорежило до неузнаваемости а в адской агонии смертник небось содрал половину кожи и мышц. Так что я «лицо» не было одним.
— Почему вы хотели убить того человека? — продолжался допрос.
— Старые счеты, — а вот теперь была чистая правда.
Дознаватель молчал, что-то обдумывая, наконец он пришел к какому-то выводу. На миг голову буквально разорвало о боли, а потом все закончилось. Утерев пот я встал с полы и одернув фраг закинул волосы назад.
— Удовлетворены? — кривясь спросил я.
— У вас дурная кровь Тим Ройс, — задумчиво произнес Абель. — Лучше нам больше не встречаться.
— Ваша правда, — кивнул я. Темные боги знают каких усилий мне стоило не рухнуть мешком на пол и не улететь в страну морфея. — Она станет последней.
Гвардеец шагнул мне на встречу, но Рихт остановил его.
— За такие угрозы я имею полное право забрать вас в управу. Но так будет даже интересней. И все же я надеюсь что на этом мы с вами «прощаемся», не говоря «до свидания».
Старший офицер Особого Отедла поклонился дамам и вышел вон, за ним ложу покинул и гвардеец сообщив что мы имеем полное право покинуть здание. Будучи не в силах держаться на ногах я рухнул в кресло.
— И что это было? — спросил Дирг.
Вот что называется друзья, ведь он имели полное право покинуть меня, обвинив во лжи или еще чем-нибудь, но они остались рядом и даже смотрят без затаенного подозрения.
— Один из скелетов шкафу, — с трудом выговорил я. Сознание уже потихоньку начало собирать чемоданы и готовиться к неплановой командировке.
— Это и так понятно, — встряла Лейла. — Ты зачем так с Дознавателем разговаривал? Жить надоело?
Зачем, зачем. Да затем что было бы по другому и я бы действительно отправился в эту самую управу, а так отделался легким испугом.
— Чертильщик, — развел я руками, хотя вернее будет сказать, смешно подергал онемевшими конечностями.
— Ну да, — передразнила Лиза. — И как мы могли забыть, что вашей братии даже споры с Инквизицией кажутся легкой беседой за чашечкой чая.
— А они то ту причем? — спросил я, откровенно не понимая к чему был помянуть этот атавизм истории.
— Ты что не слышал? — неподдельно удивился рыжий. — Четыре года назад была восстановлена структура Карателей. Они конечно претерпели множественные изменения, да такие что их теерь и Инквизицией в прямом смысле этого слова и не назовешь. Но суть-то та же — Особый Отдел стали потомками Красных Плащей.
— Что-то я отстал от жизни, — попытался улыбнуться я но это вышло довольно уныло. — Ладно это все лирика, а суть в том, что вам придется тащить меня домой на своем горбу. Так что адьос амигос.
Уплывающие сознание ухватило бурчание Дирга на тему что он всю жизнь мечтал подработать извозчиком у простолюдина, но вскоре меня окутал мрак, сравнимый лишь со слепотой несчастного главного героя так и не досмотренной оперы.
Когда твоя жизнь непостоянна как флюгер в ветреную погоду, иногда так хочется зацепится за островок стабильности. Для меня таким островком стала больничная койка в лекарском корпусе. Чтобы не происходило со мной за эти полгода, сколь много бы взрывов я не устроил, в попытках нормально активировать печать, или как много бы переломов не получил, совершенствуя собственную технику, эти бесстрастные бежевые стены принимали меня с одинаковым спокойствием. Им было все равно кто я, откуда и куда иду, главное для них было мое нынешние состояние, и в этом я находил огромные плюс. Так много разумных, стремясь узнать о ближнем чуточку больше, расспрашивают про прошлое, интересуются планами на будущее. Они смотрят на твой титул, или количество золота за пазухой, на клинок в ножнах или на вечернее платье. Они готовы залезть к тебе в голову и взвесить интеллект. Разумные разбередят душу, отыскивая там важные для них качества. И редко когда ты сможешь найти существо котором не будет дело до этих эфемерных понятий как прошлое, будущее, положение или деньги, предки или власть, найти того кто пожмет плечами и нальет тебе еще стопку.
Меня уже давно перестали волновать терзающий умы мудрецов вопросы. Зачем мы живем? Нет ничего проще, я живу потому что мне это нравиться, кому нет — окно рядом. Откуда мы пришли? Лично я только что был в опере, хотя учитывая что за окном метель сменилась на пушистый снегопад, было это как минимум пару дней назад. Есть ли жизнь после смерти? Ну здесь я не иду в пример, скорее как исключение. И таких вопросов можно напридумывать целую тучу — о тех же деньгах, власти, судьбе, любви. И почему-то каждый стремится не только найти единственно верный ответ, но еще и навязать его другим, по пути пролив пару центнеров крови несогласных.
Среди этого карнавала событий, жуткой вакханалии переплетения скрытых мотивов, калейдоскопа из сыплющихся на мою несчастную голову непредвиденных событий, неподдающихся расчету, я нахожу покой лежа на койке в огромной, пустой палате. Хотя редко когда я просыпаюсь здесь в одиночестве, но открывать глаза все равно не стану. Ведь порой так сладко тешить себя пустыми иллюзиями.
— Не притворяйся Тим, — как это часто бывает, иллюзии были вдребезги разбиты суровой реальностью. — Я знаю что ты не спишь.
С легкой долей грусти я открыл глаза и уставился на до боли знакомую фигуру. Сонмар, так же как и всегда, когда приходил проведать своего непутевого ученика, стоял рядом с окном и смотрел на вальсирующие снежинки.
