Герман хотел сфотографировать стрелка, но не успел. Грохнул выстрел! Что-то горячее скользнуло по его плечу. И одновременно он ощутил, как сзади пуля со скрежетом втиснулась в жесткую древесину старого дуба.
Это была пристрелка.
Ясно, что через две-три секунды последует новый выстрел и вторая пуля не промахнется. Ползти назад уже не было смысла.
Мамочкину удалось впихнуть камеру в мягкий чехол и отбросить ее за забор. Потом он развернулся и крикнул: «Беги, Ира! Здесь бандиты…»
Но Забелина не могла бежать.
Подождав Геру под дубом, он сама попыталась взобраться наверх. И у нее это получилось!
Ирина стояла на верхнем сучке и видела все: котлован с бочками, Германа, лежащего на боковой ветке и стрелка, притаившегося за земляным отвалом.
После первого выстрела она не кричала из-за шока. Пуля ударила прямо в ствол, за которым она пряталась.
Забелина видела, как ее жених бросил ей фотоаппарат, как он, крикнул, спасая ее…
Второй раз Дробышев не промахнулся!
Ирочка видела, что Мамочкин вздрогнул и стал сползать с ветки, падая в котлован, который начинался в полуметре от забора.
Девушка вдруг поняла, что вместе с Германом вниз упало все! Пропали ее надежды на добрую семейную жизнь. Растворилась мечта о милом интеллигентном отце для своих детей. Исчезли планы на московскую квартиру Геры Мамочкина.
И вот тут она завопила и заорала. Это был даже не крик, а вой.
Она привлекла к себе внимание, и третья пуля Дробышева впилась в кору у ее головы. Потом он встал и, держа винтовку наперевес, побежал к воротам.
Ирина не хотела умирать. Она понимала, что через минуту человек с ружьем появится около дуба.
Медсестра Забелина спрыгнула с дерева, подняла фотоаппарат Германа и побежала к палатке. Там она схватила только сумку с документами и быстро спустилась к реке.
Когда она замерла на берегу, ей показалось, что она слышит скрип ворот. Если так, то стрелок отстает на минуту.
Стараясь не оставлять следов, Ира вошла в воду. Глубина в середине Кривуши была ей по грудь. Напротив их палатки на том берегу была тихая заводь, покрытая зарослями камыша и осоки.
Здесь было совсем мелко, и Забелина, пройдя три метра, присела и развернулась лицом к берегу с палаткой.
И тут появился стрелок.
Ирина не видела его за камышами, но она его чувствовала. Вот он сбил ногой котелки над костром. Вот он начал вытаскивать все из палатки, гремя полупустым рюкзаком и сумками.
И это хорошо! Раз он принялся за обыск, то, значит, не будет ее искать и преследовать.
Она осторожно села на дно, прижимая к груди сумку с документами, с блокнотом Германа и с его фотоаппаратом.
Теплая вода была ей по пояс. Так можно хоть целый день сидеть, наблюдая за стрекозами и водомерками.
Жаль только, что нельзя размахивать руками, отгоняя комаров! Ветра сейчас нет, и камыши не должны шевелиться…
Сейчас деревню не удивишь иномарками.
Boт и красивый красный «Пежо» Дунаевых спокойно въехал в село Власюки. Но местные мальчишки, игравшие возле стены местного магазина, даже не оглянулись, когда Вадим притормозил в пяти метрах от них. Пришлось выйти из машины и попытаться наладить контакт с местным населением.
В магазине было пусто, и продавщица искренне обрадовалась посетителям. Поскольку заведение было частным, девушка переняла московские правила торговли. Она подбежала с широкой улыбкой, поздоровалась и начала предлагать свои услуги:
— Здравствуйте. Меня зовут Катя. У нас здесь все есть! Товар свежий — я сама контролирую. Вам для пикника?
— Нет, мы сюда приехали на две-три недели. Хотим во Власюках комнату снять. А еще лучше — отдельный домик. У нас что-то вроде свадебного путешествия.
— Поздравляю! Вот молодцы. Многие распишутся и едут в экзотику. В крайнем случае — в Сочи. А чаще в Египет или еще подальше.
— Да, а мы вот решили в родных местах.
— Правильно! У нас и лес, и грибы, и речка. А главное — тишина и покой. Влюбленным это и надо, а не пальмы и пляжи. Верно?
— Да, Катя. Мы именно так и подумали.
— Медовый месяц — это праздник! Я вот три раза замуж выходила. И каждый раз все слаще и слаще.
— Но мы пока в первый раз. И думаем, что навсегда.
— Ой, все так мечтают. И все ошибаются.
— А как насчет дома, Катя? У кого можно остановиться?
— Ой, я заговорилась. Значит, так. Если вам нужен маленький отдельный домик, то это у Даши Федюкиной. Там всего две комнаты, но в спальне широченная кровать с пружинным матрацем. Как раз для этого дела…
Через час Ирина поняла, что вода в камышах не такая уж теплая. Все, что было ниже пояса, замерзло, сжалось и онемело. Кожа на икрах, бедрах и в других местах посинела и покрылась крупными пупырышками.
Надеясь, что стрелок ушел с берега, девушка осторожно легла на воду и, ласково раздвигая камыши, поползла к кустам. Там было одно местечко, где можно забраться на сушу под прикрытием лозы и ивняка.
На песчаной дюне Забелина нашла солнечную полянку и, стащив с себя спортивный костюм, легла отогреваться.
Забелина не считала себя полной дурой, но сейчас она никак не могла привести мысли в стройное состояние. Они гуляли во все стороны, ершились и путались.
Ей вспоминалось ночное купание голышом, долгие восторги в палатке и красивые слова на рассвете.
Потом представлялся страшный могильный дуб и стрелок, который в одно мгновение разрушил всю ее жизнь…
Это были образы, а не мысли. Она хотела рассуждать здраво и найти выход, но думалось плохо.
Одно было ясно — она свидетель убийства Германа, и стрелок будет преследовать ее, пока не убьет и не закопает. А это значит, что во Власюки возвращаться нельзя. И возле стройки околачиваться нельзя. И на автовокзал идти нельзя. И в Звенигород нельзя!
Никуда нельзя!
Можно лишь прятаться в глухом лесу, подальше от людей, машин и магазинов.
Через час отогрелось тело. Хотя Забелина была блондинкой, но она начала думать системно и логично.
Стрелок видел, что Мамочкин фотографировал котлован и бочки. Это смертельная улика. И значит, этот гад не убьет ее, пока не найдет аппарат..
Камера — это гарантия ее жизни. Нельзя держать ее при себе. Надо спрятать ее, но там, где ее не сможет найти кто-то другой. Только у заветной подруги! '
Единственной надежной подругой у Забелиной была Даша Федюкина, соседка, Иринина с малых лет наставница. Сначала она учила ее, как играть в куклы, потом наставляла по части моды и косметики, а в последние годы обучала разным женским хитростям и тонкостям флирта с ребятами.
Уже пять лет назад Ира во всех подробностях знала, чего нельзя делать при контактах с мужчинами, что можно, как и до какой степени…
Вечером Забелина опять перебралась на другой берег Кривуши.
Там, где стояла их палатка, было чисто.
Кто-то убрал все на месте их ночного счастья. И не просто убрал, а сделал это идеально. Понятно, что не было самой палатки и крупных вещей. Но не было и консервных банок, конфетных бумажек, пустых бутылок и котелка над костром.
Не было и самого кострища! На его месте рос чахлый куст.
Не было заготовленных дров и даже дырок, куда втыкали колышки от палатки.
Потеряв представление об осторожности, уставшая Забелина подошла к дубу, с которого сегодня утром рухнул подстреленный Герман Мамочкин.
Ира вскарабкалась повыше и еще раз удивилась — котлована с бочками уже не было! Вместо этого провала была ровная укатанная площадка, засыпанная песком и торфом. Очевидно, здесь уже посеяли газон.
На площадке стояло пять строительных вагончиков, между которыми были проложены дорожки из бетонных плит. А кое-где торчали пересаженные из леса кусты и чахлые деревца.
Трудно себе представить, что на семиметровой глубине закопаны бочки и лежит убитый Мамочкин.
Ирина даже засомневалась, не спала ли она раньше. А был ли у нее парень? И все эти мечты о любви?
Но воспоминания о вчерашней ночи были такие четкие, яркие, очень волнующие и живые.
Поздним вечером по лесным опушкам Забелина обошла село Власюки и оказалась у огородов, которые полого спускались к пруду. У воды на окраине картофельных полей стояли разные баньки.
У Ирины была маленькая развалюха из старых серых бревен. А рядом стояла соседская баня — та, которая принадлежала Дарье Федюкиной. Это были хоромы с предбанником и забором, выводящим к пруду.
Многие в селе использовали один банный день в неделю. А Дарья мылась, когда хотела. Вот и сейчас над ее сауной струился дым, а в окошке горел свет.
Ирина почти ползла, прячась за ивами у пруда.
Она проскользнула за забор, вошла в предбанник и начала раздеваться.
Поскольку Даша жила одна, Забелина даже не сомневалась, кто там плещется за стеной. А стесняться друг друга подруги не привыкли. Они очень часто мылись вместе.
