Как бы то ни было, но я своим образом и поведением попала в точку. Судя по тому, что о нём говорят в школе, в отношениях он долго не состоит. А вот если с ним подружиться, по-настоящему, как это делают нормальные взрослые люди, то шанс остаться рядом надолго гораздо выше. И он начинает подтверждать мои умозаключения прямо сейчас.
– А как они обычно себя ведут? – уточнила я, прикусив колпачок ручки. Никто не говорил, что лёгкий флирт помеха дружбе.
– Как девчонки, – пожал он плечами. – Млеют от одной моей улыбки. Начинают глупо хихикать даже над несмешными шутками. Мечтают, чтобы я прокатил их на своей машине.
– Вот здесь ты точно не на ту напал! В твою машину я не сяду никогда. Не-а!
– А всё остальное? Неужели на тебя не действует моё обаяние?
Ох, он самоуверен. Ну что ж, в принципе может себе позволить. Внешность, ум, деньги. Всё при нём. Но я ведь здесь не для того, чтобы тешить его самолюбие.
– П-ф-ф! Самоуверенный, нахальный, заносчивый, приставучий. Нет. Не особо, – ответила я.
Я надеялась, что мои слова его заденут. Но он только ещё раз самодовольно улыбнулся и отвернулся к доске, перестав обращать на меня внимание. Я тоже вернулась к тетрадке, хотя продолжила украдкой его разглядывать.
Будь я лет на десять — пятнадцать моложе, то обязательно бы вела себя именно так, как он описал. Но слава богу я взрослая. Я не слишком хорошая актриса и не смогла бы сыграть любовь на месте отвращения, но прятаться я умею. И выдать спокойную дружелюбную улыбку вместо любви, ненависти, злости, раздражения – запросто. А уж превратиться в ледышку, как он меня охарактеризовал, без проблем.
Я продолжала размышлять о своих актёрских способностях, когда почувствовала руку у себя на коленке.
– А вот и неправда, – глухо прошептал Райан. От его горячего дыхания по телу пробежали мурашки, а желудок предательски сжался.
Меня в очередной раз спас звонок. Не дожидаясь разрешения учителя, я схватила тетрадку и вылетела из класса.
Да-да, я трусливо ретировалась. Он застал меня врасплох! Мне не приходило в голову, что он может так поступить. Это какая-то новая ступень самоуверенности! И если бы я осталось, то мне пришлось на это что-то ответить. А я не знаю что!
Если бы мне было семнадцать и он был первым или вторым (а с моим характером, уж точно первым) парнем, обратившем на меня внимание, то я была бы красная как рак. Это раз. И я бы тоже сбежала – это два.
Если бы он мне не нравился, я могла двинуть ему локтем в бок или даже засветить пощёчину.
Но мне не семнадцать. Мне тридцать. И одно дело реакция тела, она в целом всегда одинаковая, если человек тебе не совсем уж противен. И другое – мыслительный процесс. И в тридцать от такого сознание не мутнеет. В тридцать ты можешь повернуться к человеку и сказать, чтобы он впредь никогда так не нарушал твои личные границы. Либо лукаво улыбнуться и сообщить: если он так уверен в своей неотразимости, может попробовать убедить меня, что я ошибаюсь. А ещё можешь просто смерить его презрительным или заинтересованным (по настроению) взглядом и уйти без слов.
Конечно, современные девушки и в семнадцать могут быть искушёнными в отношениях, поболее чем некоторые тридцатилетние. Но Саманта Баркер не они. Совершенно точно не они. Так что, моя реакция была самой естественной.
А ещё мне не стоит забывать об одном обстоятельстве. Ему тоже семнадцать! Он же ребёнок! Красивый, взрослый, но ребёнок. Или я снова звучу как старушка?
– Да ты звучишь как старушка! – своим ответом Лидия меня не удивила.
Вернувшись домой, я всё-таки позвонила ей и поделилась сомнениями по поводу этой ситуации.
– Сэм, у тебя шикарное молодое тело. По документам тебе семнадцать, а восемнадцать будет всего через пару месяцев. Он твой ровесник. Во всём этом нет ничего особенного. В инструкциях, конечно, пишут что к отношениям с объектами нужно подходить с осторожностью. Но если в этом будет польза для дела – пожалуйста! Запретов нет. Как говорится, если потенциальная польза перевешивает вред – пейте пилюлю. А в твоём случае, роман – отличный способ аккуратно влиять на его жизнь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Не думаю, что он позволяет девушкам влиять на себя. Я вообще не уверена, что он рассматривает серьёзные отношения. Пока за ним такого замечено не было. Месяц – максимальный срок. Поэтому я не хочу всего за месяц превратиться в бывшую. Мне нужно быть его другом.
– Нет, ну френдзона – это вариант. Но главное, чтобы ведущей была ты. А Объект должен попасться в твои сети, – Лидия инфернально расхохоталась. – Тем более, неужели тебе неинтересно, какого это оказаться в постели с таким красавчиком. Молодым! Горячим!
– Лидия, фу! – меня даже передёрнуло от этой мысли.
– Что фу? – обиделась подруга. – Ну-ка скажи мне честно, как давно у тебя не было секса?
Я позорно промолчала. Давно.
– Вот-вот!
– В этом нет ничего удивительного, – я попыталась оправдаться. – С моей работой сложно заводить отношения. И этот последний контракт! Мне этот похотливый толстяк снится в кошмарах.
– Ты такая замороченная! – вздохнула Лидия. – Объект не пятидесятилетний лысеющий потный урод. Так может, стоит…
– Нет, – перебила её я. – Я дела через постель не решаю. Ладно! Мне мешать соус неудобно. Пока!
По плану выходные я должна провести с девчонками, так что стоило приготовить еду заранее. Поэтому вернувшись домой, я занялась одним из моих самых любимых дел.
Лазанья уже запекалась в духовке. Макароны доваривались. А в кастрюле булькал острый томатный соус. На кухне я чувствовала себя в своей стихии. Получала удовольствие от процесса и через него заряжалась положительными эмоциями.
Громко пела Адель из колонок. Я ей подпевала, раскачиваясь из стороны в сторону, с бокалом вина в одной руке и деревянной ложкой в другой. Тренькнул таймер – соус готов. Я выключила его, отложила ложку и повернулась к острову, чтобы долить себе в бокал остатки вина.
– Мамочки! – взвизгнула я и выронила бокал.
На входе в кухню, привалившись к стене, стоял Райан.
Альбом Адель закончился. И я возмущённо заорала:
– Какого чёрта ты здесь делаешь! Как ты вообще вошёл!
– Я звонил, но никто не ответил. Машина стояла на дорожке, и я решил поискать тебя во дворе. Там дверь была открыта. Да ты продолжай, не обращай на меня внимание.
Он отвечал совершенно невозмутимо, чем взбесил меня ещё больше.
– Кросс, что ты забыл в моём доме?!
– Ты так торопилась сбежать от меня после урока, что оставила рюкзак, – парень снял его с плеча и показал мне.
– А ты не мог его завтра отдать? – испуг прошёл, я начала успокаиваться.
– Я всё равно ехал мимо. И решил сделать доброе дело.
– Я же не говорила, где живу. Как ты меня нашёл?
– Я на хорошем счету в администрации. И ради такого важного дела, – он положил рюкзак на кухонный остров, – они поделились столь ценной информацией. И твой адрес правда был мне по пути. Кстати, я очень удивлён, что кто-то живёт в этом доме.
– А что с ним не так? – нахмурилась я.
– А вам ничего не сказали, когда вы его покупали? Здесь же жила секта «Судного дня». Известное дело было. Год назад они в один день все вместе покончили с собой. Двадцать или тридцать человек перерезали себе горло. Кровищи было! С тех пор дом и стоял брошенный.
Я схватилась за сердце. То-то мне показалось странным, что компания легко согласовала покупку такого большого дома. Я убью Лидию!
– Правда? – это всё, что я смогла выдавить и потянулась к бутылке.
Парень внимательно следил за тем, как бледная и испуганная я буквально в один глоток допивала оставшееся вино.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– А говорила, что не пьёшь. Врушка!
– Это правда? – хрипло повторила я. От мысли что в стенах этого дома тридцать человек лишилась жизни меня начало потряхивать.
– Про дом? – уточнил Райан. – Нет. Я пошутил. Видела бы ты своё лицо!
От ярости я была готова запустить в него бутылкой. Но вовремя спохватилась и сменила снаряд на грязную ложку. Она пришлась ему ровнёхонько в лоб, осыпав белоснежную футболку красными брызгами.
