– Что ты имеешь в виду? – не уловил мысль Райан.
– Ливия, Ирак и Сирия, Йемен, Сомали и ещё ряд стран в Африке. Цветные революции на Ближнем востоке, – перечислила я. – И всё это было устроено в странах богатых нефтяными ресурсами. Что вы на меня так смотрите? У вас курса современной истории США не было?
– Был, но я как-то не рассматривал сюжет Аватара через призму внешней политики страны, – ответил Кросс.
– А вот и зря. Пересматривая многие старые картины, можно найти в них актуальные проблемы. Да и на момент выхода многие вспоминали Ирак начала двухтысячных, – с умным видом выдала я.
– Ты-то откуда знаешь? – усмехнулась Марта. – Нам было по шесть лет.
– Мама говорила. Мы недавно пересматривали его дома и обсуждали, – отговорка получилась так себе. Надо лучше следить за языком.
– А вот с этого места поподробнее, – попросил Такер. – У меня доклад на следующей неделе на схожую тематику. Вдруг что дельное расскажешь.
Ну и я внезапно оказалась в центре внимания. Разговор начался с проведения аналогий между фильмом и историей Америки и плавно перетёк в обсуждение этичности войны как таковой. Мы спорили, бодались и упирались. Вернее, это делали я, как убеждённый гуманист, и Сэт. Красински происходил из семьи потомственных военных, и дискутировать с ним было сложно и интересно. И очень эмоционально.
Девчонки откровенно скучали. Марта попыталась отвлечь ребят, но получилось плохо, поэтому она махнула на нас рукой и ушла к бассейну. Ещё через десяток минут Тина и Ариана захныкали, что они тоже хотят окунуться, и разговор пришлось свернуть. Сэт и Такер подхватили своих дам и поспешили исполнять их желания. Ноа отвлёк телефонный звонок. И мы остались с Райаном вдвоём.
– Не узнаю тебя, Баркер! – восхищённо заговорил он. – Ты, оказывается, умеешь спорить, кричать, смеяться, улыбаться. Ты человек, а не кусок льда. Никогда бы не подумал!
– Ой-ой-ой! Только не надо потом рассказывать всем людям, что ты сотворил чудо и оживил статую. Это чудо называется не Райан Кросс, а фильм Джеймса Кэмерона. Один из моих любимых фильмов. Я никогда не отказываюсь обсудить что-то сериально-киношное. Просто раньше никто, кроме Мии, со мной об этом не говорил.
– Но ведь можешь когда хочешь! Видишь, мои друзья вовсе не страшные. Вливайся! Хочешь, присоединяйся к нам за обедом в школе.
– Райан, ты же в курсе, как работает школьная иерархия? – напомнила ему я. – Я не спортсменка и не болельщица. Если я приду в ваш угол, вся школа будет судачить о том, с кем из парней я встречаюсь. А к такой славе я не стремлюсь.
– Но ты же дружишь с волейболистками.
– Если ты не заметил, они больше рядом с вами не сидят.
– Ладно, как хочешь, – не стал настаивать он.
Мы вышли на задний двор, где ребята уже весело плескались в бассейне. Хозяин дома вспомнил, что неплохо бы приготовить полотенца и вернулся за ними в дом. Я осталась у бортика одна.
Лезть в воду у меня не было ни малейшего желания, поэтому я присела на шезлонг, достала телефон и вернулась к чтению брошенной ещё днём книжки.
– Наслаждаешься моментом? – услышала я голос Марты. Девушка расположилась на соседнем лежаке. Мокрое тренированное тело в открытом купальнике выглядело очень привлекательным.
– Прости?
– Тебя позвали на весьма закрытое мероприятие. Райан не приглашал ещё ни одну свою девушку.
– Я не его девушка, – сразу уточнила я.
– Ох, это очевидно! – усмехнулась она. – С такой бы он никогда встречаться не стал.
– Это с какой же?
– Никакой. Ты просто никакая. И зная Райана, это просто благотворительность. Ты нравишься его другу. И он решил ему помочь, – она повернула ко мне голову и смерила презрительным взглядом. – Ты ведь понимаешь, что ты не нашего круга? И проживи ты в Нью-Йорке хоть сто лет, в наш круг никогда не войдёшь. Тайлер положит глаз на кого-то ещё, и все о тебе забудут. Так всегда и бывает.
Я смотрела на стервозную брюнетку, но видела не её. Перед глазами стояла Эрика Ровер – кошмар всего моей детства. У меня в школе не складывались отношения с противоположным полом в основном благодаря ей. А всё после одного совершенно невинного разговора с парнем, который ей приглянулся. На школьных танцах он разок пригласил меня, а я сделала глупость и согласилась. После того как музыка закончилась, одна из подружек Эрики вцепилась в мою руку и выволокла в коридор. Ровер церемонится со мной не стала. Вжала в шкафчики, впилась ногтями в мои руки и популярно объяснила, по какой причине мне нельзя танцевать с этим мальчишкой. А также улыбаться ему, разговаривать и вообще контактировать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Ты никто без меня! – ткнув острым ногтем мне в грудь весомо сообщила она. – Если бы не я, никто никогда не заговорил бы с тобой. Не посмотрел в твою сторону. И если я захочу, то сотру тебя в порошок, просто щёлкнув пальцами. Ты ведь помнишь фотографии, которые остались с моего дня рождения? Не думаю, что директору и твоим родителям они понравятся. А твой жалкий папочка только получил приличную роль. Было бы обидно, если бы твои необдуманные действия испортили ему жизнь.
И сейчас я сделала тоже, что сделала тогда. Я расплакалась. Честно говоря, я понятия не имела, что говорила мне Марта, но слёзы потекли, стоило всплыть в памяти этому эпизоду.
Мда, я проиграла прошлому без борьбы. Я так старательно от него убегала, пряталась, маскировалась. Заталкивала воспоминания в самые дальние углы. Делала вид, что старшая школа не имела на меня никакого влияния. Но кого я обманываю? Благодаря отцу и Эрике, в глубине души я так и осталась ужасно закомплексованным подростком. И взрослая жизнь никак не помогла мне исправить это обстоятельство. До сего момента я даже не задумывалась, что как таковой собственной жизни у меня нет. Есть десяток лиц и характеров, ни один из которых даже близко непохож на меня настоящую. Я просто играла взрослые роли. Но на самом деле, так и осталась этим подростком.
Марта, увидев мои слёзы, расхохоталась. А лучшее решение, что пришло мне в голову – это сбежать. Трусливо сбежать, растирая солёные капли.
У дверей меня остановил самый неожиданный человек – Оливер. Мужчина окликнул меня и в пару шагов оказался рядом.
– Эй, что с тобой? – он придержал меня рукой за плечо и заглянул в глаза.
– Ничего, – всхлипнула я. От сочувствия на его лице мне стало только хуже. Слёзы полились с новой силы. – Извините.
Потянула на себя дверь и выскочила наружу.
Я спряталась в машине, как в крепости. Закрыла крышу, подняла стёкла. Упёрлась в руль головой и продолжала рыдать, оплакивать своё потерянное детство. Оплакивать жалкую себя.
Взрослая Саманта прекрасно понимала, что всё это ерунда. Что Марта Гросман не влияет на мою жизнь. Контракт закончится, я уеду домой и снова буду взрослой, самодостаточной и профессионально востребованной женщиной. Но это будет нескоро.
А сейчас я не могу понять, почему меня так прорвало.
Раздался звонок. Я нашарила телефон и, не глядя, нажала отбой. Но телефон не сдавался.
– Да!
– Привет, Сэм! – это звонила Лидия. – Я понимаю, что, наверное, не вовремя и поздновато. Но тут наши умники кой-чего обнаружили. Они ещё ни разу не мешали Маску с таким омолаживающим эффектом и кое-чего не учли. Сначала они не придали этому значения, но проглядев твои отчёты и прослушав наши разговоры, поняли, что у тебя могут быть проблемы. Изменение гормонального фона или типа того. А это может очень негативно сказаться на твоём самочувствии. Физическом и эмоциональном. Долго они думали, правда? Но лучше поздно чем никогда. В общем, Портер велел тебе вернуться в Нью-Йорк на пару дней. Пусть тебя осмотрят, возьмут кровь на анализ. Ты меня слышишь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Да, – всхлипнула я.
– Стой! Ты плачешь? – удивилась подруга. – Сэм, что случилось?
– Ничего, – вновь ответила я, и ещё громче зарыдала.
– Так! Ты немедленно успокаиваешься! – потребовала она. – Берёшь себя в руки и едешь домой. Собираешь чемодан и дуешь в аэропорт. Я куплю билеты на ближайший рейс. Видимо, момент мы упустили. Давай-давай! Я перезвоню.
