Как-то так получилось, что я сразу решил, куда отвезу Игнатьева, конечно, в деревню к Гольфстримову, почему-то я был уверен, что люди начальников туда не сунутся. При всем моем скептическом отношении к идее квасного патриотизма, я Гольфстримову доверял. Идея самообороны доказала свою практическую ценность.
Я занялся машиной, проверил ее техническое состояние, залил достаточно бензина, чтобы хватило на долгую дорогу. И посчитал, что готов к предстоящему приключению. Вечером я заставил себя поработать над текстом, засел за компьютер и написал положенные пятьсот слов. Интересно, что иногда начинаешь работать, не имея ни малейшего представления о том, что писать, а текст получается на загляденье. А бывает и наоборот: знаешь, что писать, а ничего достойного внимания не выходит. На этот раз все получилось наилучшим образом. Я остался доволен.
Работу мою прервал звонок в дверь. Это произошло так внезапно, так не вовремя, что я на минуту растерялся. Тотчас вспомнил о предстоящем завтра деле. Вероятность того, что Пугачев захочет разделаться со мной уже сегодня, не была нулевой. Но зачем ему это может понадобиться? Ответа я не знал. Да, мы с отцом решили, что противнику (только в этот момент я заметил, что впервые применяю к начальникам отцовское определение — противники) выгодно выставить меня завтра убийцей во время встречи с Игнатьевым. Но кто их поймет — наших противников.
— Кто там? — спросил я и инстинктивно отпрыгнул к стенке, вспомнив, что бывали случаи, когда после такого невинного вопроса, злоумышленники стреляли через дверь на звук голоса.
— Это я.
Радости моей не было предела. Это была Анна!
Я открыл дверь, обнял жену.
— Я вернулась, Ив.
— Вижу.
— Ты, наверное, уже и забыл про меня?
— Про тебя, пожалуй, забудешь. Никогда не верил, что ты ушла навсегда.
— А что ты думал?
— Ну, что отправилась в командировку. Иногда я просто не успеваю за полетом твоей мысли. Я надеялся, что ты сама расскажешь, когда вернешься. Ну, вот. Начинай.
— Ты будешь смеяться.
— Сомневаюсь. Юмористический аспект твоего поведения ускользает от меня. Без тебя мне было очень плохо.
— Я встретилась с твоим отцом. Он сказал, что ты не человек. Мне было заявлено, что ты энэн. Я раньше никогда не слышала этого слова и, естественно, не знала, кто такие энэны. Мне почему-то пришло в голову, что вы инопланетяне. Представляешь, как я перепугалась, представив, что мой муж, если присмотреться, на самом деле чудовищная гадкая ящерица, как в голливудских фильмах. Такого страха натерпелась, до сих пор дрожь пробирает.
— Однако. И это говорит моя умница жена! Надо же такое придумать! Я всегда гордился твоим умением воспринимать словесные описания эмоционально, как будто это зрительные картинки. Но ты явно увлеклась. Сравнить мужа с ящером, это чудовищное преувеличение! Наверное, я дал основания так думать, признаю. Потом расскажешь, что конкретно вызвало у тебя такую яркую ассоциацию? Ну, чтобы не усугублять.
— Теперь это не важно.
— Я бесповоротно исправился?
— Это больше не имеет значения. Я нашла ребят, которые за деньги подправили мой геном. С сегодняшнего дня я тоже энэнка. Отныне мы с тобой по всем параметрам подходящая парочка инопланетных ящеров. Правда, я хорошо придумала?
Неужели Анна всерьез поверила в свое мгновенное чудесное перерождение? Не удивлюсь, если окажется, что она не забивала себе голову подобными вопросами. Она хотела стать энэнкой и заплатила за это большие деньги, после чего серьезные люди в белых халатах, подтвердили ее перерождение. Это было как раз то, что ей нужно было. Она поборолась за меня дурака, совершила необходимые ритуальные действия, все — остальное ее больше не волновало. И если, что маловероятно, найдутся люди, которые будут говорить, что ее обманули, что геном изменить нельзя, она их слушать не будет.
Я всегда считал самым большим счастьем в жизни то, что Аня меня любит. И вот я получил окончательное, не перебиваемое никакими доводами доказательство этого. Едва ли ни в первый раз в жизни у меня появился по-настоящему серьезный повод гордиться собой. Это было новое и потрясающе приятное ощущение.
Анна вернулась. И она вернулась не только ко мне, она вернулась домой.
— Я думала, что ты устроил из квартиры настоящий хлев. А ты молодец, можно сказать, справился. Завтра с утра наведу порядок. Поможешь?
— Аня, мне завтра утром нужно будет смотаться в одно место. По очень важному делу. Вернусь, и я полностью в твоем распоряжении.
— Это сейчас ты в полном моем распоряжении, а завтра попадешь в полное распоряжение пылесоса и половой тряпки. Придется поработать.
—Я обещал товарищу, постараюсь обернуться быстро: одна нога там, другая здесь.
— Надеюсь, что твоя нога вернется быстро, она мне завтра понадобится.
— Напомни, хорошо?
— А ты мне утром напомни, чтобы я тебе напомнила.
— Если не забуду.
— Я гляжу, ты тут без меня совсем одичал. Раньше ты не страдал избирательной забывчивостью.
— Так и жена ко мне раньше не возвращалась. Она у меня раньше не терялась.
— Согласна. Больше не буду.
Ее губы нашли мои губы. Как же сильно, оказывается, я соскучился по своей жене. Ее нежность вернула мне почти потерянную в последнее время уверенность в себе. Рядом с любимой женщиной я почувствовал себя способным на любой подвиг, на любое свершение. Наверное, сходный прилив сил ощущали средневековые рыцари, готовые сражаться на турнирах за честь своих дам. Честно говоря, удивился, что обнаружил у себя такие сильные чувства, но было приятно узнать, что я способен на что-то подобное. Впрочем, совершение подвигов следовало отложить на утро. Сейчас мне было не до размышлений о подвигах, потому что я попал в полное распоряжение Ани, точно так же, как она попала в полное мое распоряжение.
Глава 9
1
Утром я проснулся рано, наверное, еще и семи часов не было. Я с нежностью посмотрел на спящую рядом жену. Судьба преподнесла прекрасный подарок — возвращение Анны, словно бы ненавязчиво подчеркнув тем самым, что наступающий день может стать моим последним.
Вот когда до меня дошло, что я подвергаю свою жизнь реальной опасности. Я убеждал себя в том, что вероятность неприятностей крайне мала, что отец ни за что не согласился бы рисковать моей безопасностью, если бы не был уверен в благоприятном исходе дела. Но я смотрел на мирно спящую Анну и не мог отделаться от дурацкого вопроса: «Что она будет делать, если я погибну»?
Мне стало не по себе. Отказаться от участия в спасении Игнатьева я не мог. Врожденное упрямство не позволяло бросить на полпути начатое дело. С большим трудом отогнав дурные мысли, я попытался сосредоточиться на деталях предстоящей операции. Отец был уверен, что все закончится хорошо. Вспомнив, как тщательно он вечером анализировал сложившуюся ситуацию, я немного успокоился. Теперь можно было прогнать в уме все шаги моей миссии.
1. Я появляюсь возле станции метро «Василеостровская» с большим красным полиэтиленовым пакетом.
2. Удостоверившись, что Игнатьев меня обнаружил, направляюсь, стараясь не привлекать лишнего внимания, к припаркованной поблизости машине.
3. Без задержек доставляю Игнатьева к станции метро «Спортивная», высаживаю его там, и гоню на полной скорости к станции метро «Горьковская», дожидаюсь, когда Игнатьев выберется на поверхность, подбираю его и, удостоверившись, что за нами нет хвоста, отвожу в деревню к Гольфстримову.
Все. Где тут, спрашивается, можно ошибиться?
— Привет, Ив!
Анна проснулась. До чего же красивая у меня жена, глаз не оторвать.
— Вставай. Вставай, Ив. Ты просил напомнить, что тебе утром надо отлучиться по делу. Обещал, что ненадолго.
— Сейчас, полежу немного рядом с тобой, и…
— Нет, я так не согласна. Сегодня ты мне нужен целиком и полностью. Не хочу, чтобы между нами путалось не сделанное дело. А ты — полежу немного… Несерьезный ты человек, Ив Хримов.
Анна приготовила завтрак. Фирменный омлет с грибами, крепкий кофе, хорошо пошло.
Я не мог заставить себя посмотреть Анне в глаза, мне было ужасно стыдно. Но, с другой стороны, я не мог сказать ей: «Знаешь, Аня, меня сегодня могут убить, но я все равно пойду на эту встречу, потому что никогда не смирюсь с тем, что писателей можно уничтожать только за то, что кому-то не понравились их тексты». Вот и пришлось сказать, что я скоро вернусь. Конечно, это было наглое и неприкрытое вранье, но сказать правду я не мог, бывают же случаи, когда правду говорить нельзя. Если останусь жив, обязательно напишу об этом в новом тексте. Интересная психологическая черта, с ней полезно поиграть. Я не сомневался, что Анна все поняла. Она у меня очень умная. Но и она ничего не сказала, потому что и ей непонятно было что говорить, мы оба знали, что слова сейчас не помогут. «Тебя могут убить». Так я и сам это знаю. «Я не пущу тебя». А я, значит, испугаюсь и не исполню свой долг? И как потом Анна будет жить с человеком, лишенным чести и совести?
