class="empty-line"/>
– Нет, – задумавшись, ответил Гаджи. – Им ничего не говори. Я боюсь, что не поддержат. Им скажи, что я уехал в командировку.
Камал стоял в растерянности.
– Послушайте, – рассуждал Камал, – а если не
получится, ты представляешь, что с тобой будет –
это саботаж и тюрьма.
– Вот видишь, почему я это скрываю от руководства, – с ухмылкой продолжал убеждать коллегу Гаджи, – потому что, как и ты сейчас, они будут страховать свои спины. Надо рисковать, чтобы
пить шампанское, Камал. Так что сегодня вместе с
экономистом помоги мне довести все расчеты до
ума, чтобы в Баку я был во всеоружии, и мы сделаем большое дело…
На следующий день лампочка в кабинете начальника горела допоздна, как и вчера, а сторож поджидал его у выхода. Когда Гаджи вышел из кабинета,
сторож протянул ему сверток. Гаджи удивился.
– Что это, отец?
– Пироги, сынок, старушка испекла специально
для тебя, – сказал старик. Они еще теплые. Ешьте.
Гаджи склонил голову: мама любила говорит –
человека человеком делает доброта и сострадание.
Этот сторож беспокоится за меня, что у меня может заболеть желудок.
Он, хватая из рук теплое вафельное полотенце
с пирогами, внимательно посмотрел в его карие
глаза, которые, прищурившись, излучали тепло.
Может быть, сейчас он сам голоден, но ему будет
вдвойне приятно, если я приму его угощение.
– Передайте вашей супруге большое спасибо,
отец, – сказал Гаджи. – Уверен: они будут такие же
вкусные, как у моей мамы. Гаджи был глубоко тронут и знал, что этот пирог он запомнит навсегда,
потому что в нем, кроме мяса, была еще человеческая доброта.
78
Два дня главный инженер Камал грешил тем,
что водил руководство «Дагэнерго» вокруг носа:
доклады шли с прежними показателями, хотя работы были частично приостановлены, а отсутствие
Гаджи объяснял производственной необходимостью. Через неделю, когда над горами Южного Дагестана залетали тяжелые вертолеты, руководство
«Дагэнерго» было в шоке. Генеральный директор в
беседе со своим замом возгордился:
– Я говорил тебе, что этот парень не подведет?
– Да, – сказал заместитель. – У вас чутье, Юсуп
Магомедович.
– Да при чем здесь чутье, – возразил Юсуп. –
Это специалист высокого класса из Одесского технологического института.
Но он не знал, что это еще и благодаря художнику из Одессы дяде Толику.
Мешок денег
Гаджи терпеливо слушал, как телефон секретарши настырно звонит уже несколько минут. Он
вышел и в приемной снял трубку.
– Алло! – прозвучал тембр знакомого голоса, –
алло, соедините меня с Джабраиловым.
– Я слушаю вас, – отозвался Гаджи.
– Ты не узнал меня, Гаджи. Это Самойлов.
– Ах, да. Здравствуйте, Виктор Иванович.
– Я тебя поздравляю, Гаджи, от всего сердца – ты
сделал чудо. Мой шеф был на совещании у министра, и там прозвучала твоя фамилия. Представляешь! Он привел тебя в качестве примера и подписал
приказ на премию за рационализаторские мероприятия. Если я тебе назову сумму, ты упадешь – сто
семьдесят тысяч рублей, парень. Я горжусь тобой!
Управляющий отделением Сбербанка долго рассматривал чековую книжку, снял очки и
79
уставился на молодого человека. Его карие глаза,
уставшие от очков, глазные мешочки и покрасневшая переносица, производили жалкое впечатление
конторского работника.
– Тут у вас нет ошибки? – спросил он, с изумлением глядя на молодого человека, которого он видел впервые. – Тут статья зарплаты. Может быть,
вы ошиблись нулями и здесь сто семьдесят рублей?
– Нет, – отрицательно кивнул головой Гаджи. –
Там все правильно.
– Сто семьдесят тысяч рублей?
– Да.
Управляющий растерялся. Его воображение не
могло смириться с такой суммой.
– Мне надо позвонить в Махачкалу.
– Звоните.
Он выдержал минуту тягостного молчания, но
не стал звонить никуда, а просто произнес тщательным выговором, возвращая чековую книжку
обратно Гаджи:
– У меня нет таких денег. Извините.
Для Гаджи это не составляло никакой трудности: он сразу пошел к первому секретарю горкома
партии Ибрагимову. В приемной настоящая суматоха: секретарь партии предпринял беспрецедентные шаги по индустриализации города, запустив с
нуля несколько заводов и фабрик, – везде авралы и
суета, поэтому в приемной много народу: рабочие,
руководители предприятий, официальные гости…
Секретарша, выйдя от шефа, обвела глазами ряд
ожидающих приема людей.
– Джабраилов, кто?
Гаджи встал.
– Заходите! – она левой рукой придерживала
дверь за спиной открытой.
Ибрагимов встретил Гаджи с радушием.
– Я наслышан о тебе, молодой человек, – сказал он, протягивая руку. «Лет шестьдесят, а может
80
больше, – подумал Гаджи, – бледные руки и лоб в
коричневых пятнах, что является признаком болезни печени. Наверное, изнурительная и напряженная кабинетная работа не проходит бесследно». –
Мне бы сейчас таких, как ты, человек пять, – сказал
он. – Не хочешь в город?
– Нет, спасибо.
Секретарь с сожалением кивнул головой.
– Говори, что привело тебя ко мне?
Гаджи показал Ибрагимову платежное поручение в банк и увидел, как его черты лица напряглись.
– Ну, ты даешь, парень, – сказал секретарь, поднимая глаза. – Это же целый мешок денег.
– Аюбов отказывается выдавать деньги, – пожаловался Гаджи. – Я хотел попросить Вас посодействовать.
Ибрагимов все еще приходил в себя от потрясения.
– Говорят, что социализм не позволяет людям зарабатывать, – он хмыкнул. – Вот живое доказательство. Молодец. – Он взял трубку и набрал номер.
– Алло! Аюбов? – пауза – Если сегодня же не
выплатишь деньги Джабраилову, я тебя уволю с
работы. – Пауза – Хорошо.
Через час молодой человек в потрепанных брюках,
сорочке бежевого цвета и кепке из легкого материала
быстрыми шажками сбегал вниз по ступеням лестницы банка с мешком денег на плече, а операторы банка,
получившие просто так по пачке денег, провожали его
с благодарением, стоя желая ему удачи.
– Ты когда спускался по лестницам, выглядел
как ковбой, ограбивший банк с мешком на плече, –
с иронией заметил Камал, сидя за рулем «Вилиса». – Не хватало только шляпы и пистолета.
– Молчи, – среагировал Гаджи, – зато ты со своей кучерявой шевелюрой похож на …Смугляк, – он
потянулся и шлепнул его по козырьку кепки левой
81
рукой, а правой бросил ему на колени несколько пачек денег. –
