сердца. Слава богу,
есть добрые люди на свете. Она рано легла спать,
но сон не шел. Будильник зазвенел в семь утра. Она
наливала кофе в чашку, когда услышала гул. У нее
сердце екнуло. Когда она сдвинула шторку, она
ужаснулась: дождь лил как из ведра.
– Сережа! – растерянно крикнула она, потеряв самообладание. Она выронила из рук чашку с
кофе, и она разбилась.
– Что, мама? – Сережа смотрел на маму со стесненным сердцем. Сурово сжатые губы изменили ее
внешность.
– Это что?
Сын растерялся и странно посмотрел на маму,
все ли в порядке.
– Дождь, – сказал он без эмоций. Потом, подумав, опустил голову. «Природа ни у кого не спрашивает, как ей поступать», – про себя подумал
Сергей.
Через два дня поиски комбайна привели Галину
в соседний приватизированный колхоз. Она зашла
в гараж, где в полном зале исполнительный директор вел утренний наряд. Когда он увидел Галину,
его голос начал затухать и вскоре он замолк совсем.
– Кто вы? – выскочило у него бессознательно, он скользнул взглядом по красивым чертам ее
лица, – вы не меня ищете?
Все оглянулись.
Галя покраснела, подумав, что опять нарвалась
на бабника.
– Я хотела, – начала Галя выдавливать из себя
слова, – договориться насчет комбайнов. А…
Видно было, директор был в хорошем настроении.
94
– Поможем? – бросил он клич в массы, осматривая всех в зале.
И все хором и громко ответили:
– Да –а.
Они ей не помогли. Кто знает, может быть, от
них ничего не зависело.
Босс
Дни шли. Запах уборочной страды отходил.
Одни фермера зерно уже продали, другие продавали, несмотря на низкие закупочные цены. Все спешили, все-таки у фермеров свой календарь: конец
уборки для них – конец года.
Черный джип с хозяином впереди и УАЗик с
агрономом, глотая пыль на хвосте сзади, спускались с холма на высокой скорости. Мужчина шестидесяти лет, плотный с лоснящейся лысиной и
черными колючими глазами, жадно осматривал
свою территорию в несколько тысяч гектаров.
В больших клетках, красиво прямоугольником
обнесенных лесополосами, догорали кучки соломы, заполняя воздух дымом и запахами страды.
Одинокий серый коршун величественно парил в
небе, высматривая мышей на земле, не считая за
конкурентов стаю ворон, заполнивших поле внизу
под его широкими крыльями.
Босс, откинувшись на спинку кожаного сиденья, наблюдал за природой, в которой он ничего не
замечал, кроме математических расчетов больших
сиюминутных денег, и он размышлял о том, как
расширить свои владения. Он, увидев на склоне
бугра целую клетку оставленной пшеницы, взбесился. Параноик, он все время думал, что его все, в
том числе и агроном, обманывают.
– Это что? – спросил босс, держа в руке колосья
пшеницы.
95
Агроном чуть не умер от страха.
– Пшеница.
– Почему не скошена, я тебя спрашиваю?
– Чужое поле. Вы же запретили помогать другим.
Босс, сдвинув брови, недоверчивым взглядом
посмотрел на агронома
– Ты не одобряешь?
Агроном думал, что сказать и не ошибиться.
– Видишь ли, – начал босс, нацелив указательный палец ему в грудь, – уверен: хозяин этого поля
днем и ночью мечтает о том, чтобы я дал слабинку
и умер, и тогда у него появится возможность полакомиться моим куском хлеба. Верно?
– Нет.
Босс нахмурил лоб и ощетинился
– Не понял, – босс стал смотреть на агронома
как на врага.
Агроном выдержал минутную паузу, прежде
чем поставить точку.
– Он умер, – выразительно произнес агроном и
его слова прозвучали как удар гонга. – Ему, как и
всем, достался клочок земли размером один на два.
Так что такую возможность бог дал вам, – агроном
задержал взгляд своих глаз.
Босс моргнул глазами, осмысливая сказанное,
но до него так и не дошло философское понимание
жизни и смерти.
– Если продают, надо взять сказал босс. – Если
не продают, то надо сделать предложение, от которого они не смогут отказаться. Так?
– Не знаю, – ответил агроном. – Вам виднее. – Агроном знал, что у этой семьи, если они
продадут поле, возникнут серьезные проблемы
из-за кредитов, и он их жалел, но ничего не мог
поделать.
96
Отступление
– Сынок, мне тяжело об этом говорить, но я
решила в понедельник бросить поле.
– Как бросить? Продать?
– Да. Хочу всех обрадовать, – подтвердила она,
желая выслушать простую логику сына.
– А кредиты?
– Я не знаю и некого спросить.
– А покосить, мама? – с нерешительным тоном
спросил Сергей, после длительной паузы, уверенный, что мама сейчас взорвется.
Галина тяжело задышала, медленно встала из-за
стола под пристальным взглядом сына, в глазах которого поселился страх, и сжав кулаки, ударила об стол.
– Как? – Галя закричала. Потом она повторила
еще раз, оказавшись с ним лицом к лицу – как? Я
не могу руками с косой. У меня нет комбайна. Я
больше не могу ходить и унижаться. Что…, что я
должна делать? Скажи мне.
Сережа сидел, не двигаясь, уставив взгляд на
краешек стола. Казалось, что он перестал дышать,
даже ресницы не вздрагивали, кровь прилила к
лицу, и оно порозовело. Его руки, мирно покоившиеся на столе, дернулись и сжались в кулаки, на
глаза навернулись слезы ярости и беспомощности.
Он, униженный и подавленный, медленно встал и
ушел в свою комнату с опущенной головой и повисшими без движения как палки руками.
Мама, увидев душераздирающую картину, уронила голову на грудь, не в силах справиться с охватившим ее отчаянием, села и заплакала…
Сила воли
Сережа уставил взгляд на фото отца, помещенное в рамку золотистого цвета, пытаясь искать
97
ответы на непростые житейские проблемы. Он
смотрел на него с фотографии так же, как и когда
говорил: «Мужчина должен быть мужчиной всегда, и это не зависит от возраста».
Состояние матери задело Сережу за живое, и он,
недолго колеблясь, немедленно решил вмешаться
в дело. Взяв в руки телефон отца, который со дня
его смерти покоился на подоконнике, подключил к
компьютеру и
