«Вероятно, это Лето. Это у него шкура была серой, а у Лохматого Песика – чёрной».
Ему стало интересно, могла ли хоть какая-то часть души его мёртвых братьев перейти в их волков.
Джон наполнил таз из кувшина рядом с кроватью, умыл лицо и руки, надел чистую одежду из чёрной шерсти, затянул шнурки на чёрной кожаной куртке и обул пару поношенных сапог. Ворон Мормонта понаблюдал за ним проницательными чёрными глазами, а потом выпорхнул в окно.
– Считаешь меня своим рабом? – Джона обдало утренним холодом, пока он затворял окно, сделанное из толстых ромбов жёлтого стекла. Он вдохнул полной грудью, чтобы стряхнуть с себя ночной морок. Ворон улетел. «Эта птица слишком умна». Долгие годы она была спутником Старого Медведя, но это не помешало ей клевать его лицо, когда тот умер.
За дверью спальни начинался лестничный пролёт, спускавшийся в большую комнату, убранство которой составляли обшарпанный сосновый стол и дюжина дубовых стульев, обитых кожей. После того, как Станнис обосновался в Королевской башне, а от сгоревшей башни лорда-командующего остался один остов, Джон расположился в скромной келье Донала Нойе, находившейся за арсеналом. Потом, разумеется, ему нужно будет подыскать себе помещение попросторнее, но сейчас, пока он свыкается с ролью командующего, и это вполне сойдёт.
Грамота, что король вручил ему на подпись, лежала на столе под серебряным кубком, когда-то принадлежавшим Доналу Нойе. Однорукий кузнец оставил после себя скудное наследство: кубок, шесть пенни, медную звезду, червлёную брошь со сломанной застёжкой и старый парчовый дублет, на котором красовался олень Штормового Предела.
«Его настоящим сокровищем были инструменты, а также мечи и ножи, которые он ковал. Вся его жизнь прошла в кузнице».
Джон сдвинул кубок в сторону и снова прочёл пергамент.
«Если я поставлю здесь свою подпись, меня навсегда запомнят как лорда-командующего, предавшего Стену, – пронеслось у него в голове. – А если я откажусь…»
Станнис Баратеон доказал, что он раздражительный гость, и беспокойный к тому же. Он спускался по Королевскому Тракту почти до Короны Королевы, рыская по опустевшим хижинам Кротового городка и обозревая руины фортов у Врат Королевы и Дубового Щита. Каждую ночь он взбирался на Стену с леди Мелисандрой, а днём навещал лагерь, отбирая пленных, чтобы красная женщина могла их допросить. «Станнис не любит, когда ему отказывают». Джон опасался, что утро будет не из приятных.
Со стороны арсенала доносилось бряцанье клинков и щитов – там снаряжалась вновь прибывшая группа парнишек и новобранцев. Джон слышал голос Железного Эммета, призывавшего их поторапливаться. Коттер Пайк был очень недоволен тем, что лишился такого бойца, но у молодого разведчика был настоящий дар к обучению новобранцев. «Ему нравится сражаться, и он научит своих парней тоже любить драку». По крайней мере, Джон на это надеялся.
Надев висевшие у двери на соседних крючках плащ и пояс, Джон направился прямиком в арсенал. По пути он заметил, что подстилка, на которой обычно спал Призрак, пустовала.
В дверях стояли двое вооружённых копьями часовых в чёрных плащах и железных полушлемах.
– М’лорду нужно сопровождение? – спросил Гарс.
– Думаю, я сумею найти Королевскую башню без посторонней помощи. – Джон ненавидел эту привычку солдат таскаться за ним повсюду, куда бы он ни направился. Он чувствовал себя уткой с выводком утят.
Парни Железного Эммета заняли почти весь двор, тупые мечи лязгали друг о друга и с грохотом врезались в щиты. Джон задержался, чтобы понаблюдать, как Конь атакует Хоп-Робина, тесня того к колодцу. «У Коня задатки неплохого бойца», – решил он про себя. Парень силён и становится ещё сильнее, и у него есть чутьё. С Хоп-Робином всё обстояло совершенно иначе. Мало того, что тот косолап, так вдобавок к этому ещё и боится, что его ударят. «Возможно, лучше назначить его стюардом».
Схватка закончилась внезапно, когда Хоп-Робин очутился на земле.
– Отличный бой, – похвалил Коня Джон. – Но, наступая, ты опускаешь щит слишком низко. Либо ты исправишься, либо однажды из-за этого тебя убьют.
– Да, м’лорд. В следующий раз буду держать его повыше.
Конь поставил Хоп-Робина на ноги, и мальчишка неуклюже поклонился.
В дальнем конце двора несколько рыцарей Станниса затеяли тренировочный бой.
«Люди короля в одном углу, люди королевы в другом, – подметил Джон. – Но здесь лишь малая часть их воинства. Большинству слишком холодно».
Когда Джон проходил мимо, его громко окликнули:
– Парень! Эй, ты! Парень!
Парень было не самым худшим из того, что он слышал в свой адрес с момента избрания лордом-командующим. Он не откликнулся.
– Сноу, – настаивал голос. – Лорд-командующий!
На сей раз Джон остановился.
– Сир?
Рыцарь был выше его на шесть дюймов.
– Человек, носящий валирийскую сталь, должен пользоваться ею не только для того, чтобы чесать свой зад.
Джон встречал этого человека у замка. Послушать его – так он был знаменитейшим рыцарем. Во время битвы под Стеной сир Годри Фарринг одолел убегавшего великана – настигнув его верхом, он нанес удар копьём в спину, а потом, спешившись, отрубил уродливую маленькую голову чудища. Люди королевы прозвали его Годри Убийца Великанов. Джону вспомнилось, как пела плачущая Игритт. «Я последний из великанов».
– Я пользуюсь Длинным Когтем, только когда вынужден, сир.
– Но насколько хорошо, а? – Сир Годри выхватил свой меч. – Покажи-ка нам. Обещаю не делать тебе больно, парень.
«Как мило с твоей стороны», – подумал Джон.
– Как-нибудь в другой раз, сир. Боюсь, сейчас у меня есть неотложные дела.
– Боишься. Оно и видно, – бросил сир Годри, ухмыляясь своим приятелям. – Он боится, – повторил он тем, до кого ещё не дошло.
– Прошу меня извинить. – Джон развернулся к ним спиной.
Чёрный замок в неярком предрассветном свете казался угрюмым и заброшенным.
«Мой отряд, – уныло подумалось Джону, – от него почти ничего не осталось, совсем как от этой крепости».
От башни лорда-командующего сохранился лишь остов, общий зал стал кучей обгоревших головешек, башня Хардина выглядела так, что, казалось, развалится от любого дуновения ветра… хотя такой она была уже долгие годы. За ними возвышалась Стена – огромная, грозная и холодная, она была облеплена людьми, строители приделывали к ней новую лестницу, соединяя воедино остатки старой. Люди трудились от рассвета до заката. В отсутствие лестницы иного способа добраться до верха Стены, кроме подъёмника, не было. А тот не справится, если одичалые снова сунутся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
