тебе мой телефон? Все знают, что курортные романы по продолжительности совпадают с днями отдыха, — он хотел что-то сказать, но она его остановила. — Давай не будем портить все пустыми обещаниями и ожиданиями? Пожалуйста…
— Хорошо. Как скажешь, — сразу согласился красавчик.
“Зачем ты только заговорил об этом. Теперь на душе так тоскливо… Ведь у нас осталось всего пара дней…” — вздохнула Катя, а на деле резко перевела тему.
— Эдик, смотри какой корабль! — она уставилась в боковое окно, рассматривая настоящий парусный корабль, как те, что описывают в исторических романах.
… Они остановились на горе, заехав на специально организованный пятачок для автотранспорта. За стеной растительности их не было видно с дороги.
Выскочив из машины Егорова сразу пошла осмотреться.
Сложно описать чувства, которые рождаются у края бездны. С одной стороны, это страх, а с другой — непередаваемая свобода. Вызов. Дерзость. По склону росли карликовые кусты, пробивающие себе жизнь через камень, а перед глазами бескрайняя синева в лучах золотого солнца. Божественный вид.
— Иди сюда! — махнула кистью к себе Катя, вдыхая горный воздух.
— Я боюсь высоты. Говорил же, — признался Эд, остановившись поодаль.
— Не может быть, — типа, удивилась Катя.
“А вот и мой момент отыграться, красавчик”, — хихикала она про себя.
Сама подошла еще ближе к краю и посмотрела вниз. Не так и высоко…
“Что там внизу? Пачка сигарет или лодка? — прикидывала в уме Егорова. — Ну-у, максимум ногу можно сломать, а при полном невезении шею. На первом выступе, чтобы глазастой котлетой потом не отсвечивать. Фигня.. но, бли-ин, страшно”.
— Отойди оттуда, — приказал Эд, не подходя близко.
— Тут не высоко, — позвала она его. Он лишь покачал головой. — Серьезно? Не подойдешь?
Она прищурилась в задумчивости. Окинула буржуя с ног до головы влюбленным взглядом и пошла на отчаянные меры. Сатисфакция — дело не простое, но очень нужное для Катьки.
— Поехали, — раздражался Эд.
— Господин Соколов, десерт заказывали? — она развернулась спиной к краю, медленно задирая подол легкого голубого сарафана.
— Отойди от края, Кать! — рыкнул Эдик.
Она медленно провела по бедру ладонью снизу вверх. Поддела трусики и сняла, небрежным жестом бросив их за спину, с обрыва. Лениво мазнула пальцами по своим губам, шее, груди, что моментально ответила затвердевшими сосками… опустилась до живота и чуть ниже, собирая в гармошку приятную ткань, пока ладонь не коснулась обнаженного лона.
— Возьми меня…и спаси, красавчик… — она ласкала себя между ног, не сводя с него елейного, порочного взгляда.
— Ведьма… — сквозь зубы прошипел Соколов, следя за каждым ее движением, изменением на лице. Выпивая нарастающее возбуждение.
Не выдержав столь откровенного приглашения, оглушенный тихим стоном Кати, Эдик подошел к ней, наплевав на страхи. Получив двойную порцию адреналина в кровь: от высоты и Егоровой, он уже не мог остановиться. Прижал к себе бунтарку и заменил ее пальцы своими, собирая влагу с внутренней стороны ее бедер.
— Хочу тебя… — прошептала Катя, едва касаясь его губ своими.
— Необыкновенная моя девочка… — он взял ее на руки и понес в машину.
Глава 33
Эдик посадил ненормальную на заднее сиденье и залез в салон следом за ней. Они ни на секунду не разрывали поцелуя. Руки Соколова гуляли по девичьему телу, стаскивая лямки сарафана, а Катины пальцы поспешно расстегивали мелкие пуговицы на его рубашке.
После безбашенного поступка на краю обрыва кровь кипела у обоих. Тело вибрировало от напряжения, а желание разрядки било рекорды.
Едва Катя положила ладони на горячую грудь Эдика, как из горла вырвался стон. Соколов был желанным каждым атомом ее тела. Погладив упругие твердые мышцы, она опустила руки ниже и расстегнула пуговицу и замок на его брюках. Потянула вниз, заставляя Соколова приподняться.
— Сейчас ты мой, — прошептала она, отрываясь от его губ.
Поцеловала в подбородок, лизнула кадык, прошла языком по яремной впадине, груди, солнечному сплетению, сдвигаясь чуть дальше для удобства. Ее рука ласкала член медленными движениями вверх-вниз. Опустившись до паха, Катя не стала дразнить Эдика, а сразу взяла плоть в рот. Соколов хрипло застонал, толкаясь бедрами вверх.
— Мамба, что же ты творишь? — его рука зарылась в ее волосах, в явном желании контролировать ситуацию.
Катя хотела сделать эту поездкой незабываемой, а потому отпустила себя. Позволила быть открытой на все тысячу процентов. Ласкала Эдика ртом, пропуская в себя как можно глубже, всасывала, облизывала, обводила контуры. От реакции его тела, запаха возбуждения — заводилась сама как одержимая.
— Стой, Катя!
Соколов уверенным движением подтащил ее к себе и посадил сверху. Удерживая за бедра опускал на член, наблюдая, как Егорова задерживает дыхание и борется с мелкой дрожью.
— Скажи, чего ты хочешь, мамба? — он не давал ей почувствовать себя полностью, а лишь дразнил неглубоким проникновением.
Катя прогибалась как дикая кошка, пытаясь высвободиться из рук Эдика, но не получалось.
— Тебя… Я хочу тебя… — скулила она, целуя его губы. — Пожалуйста… Хочу тебя в себе.
Казалось, Соколов сжалился. Она почувствовала как он заполнил ее собой. Полностью. Глубоко. Мощные толчки бедер были нужными, желанными и ослепительными до приближающихся звезд.
Катя двигалась в такт заданному ритму, приготовившись нырнуть в сладкое забытье, пока Эдик не замедлился, вновь взяв ее под бедра и приподняв выше. Не давая нужную разрядку.
— Эдик… — хныкала Егорова, царапая мужские плечи.
— Номер телефона, мамба. Сейчас, — сбивчиво дышал красавчик.
— Что-о-о?..
— Каждое мое движение за цифру. Готова, моя девочка?
Если бы она могла, то разорвала бы его сейчас в клочья. Только вот возбуждение до боли тянуло все жилы.
— Восемь… — Эдик вошел в нее глубоко, до легкой боли.
Катя застонала, облизывая губы, прожигая его взглядом, где пылал адский огонь.
— Девятьсот… — твердая плоть почти покинула тело и вновь ворвалась, выстраивая новую ступень в небо.
— Двадцать… — Эдик чуть сместился вниз, подтолкнув Катю на себя. Намотал ее волосы на свой кулак, а другую руку положил Егоровой на поясницу. Движения стали резче, жестче.
— Шесть… Эдик, прошу! — боже, лучше бы она дала сразу этот чертов телефон!
— Не отвлекайся, моя маленькая, — с садистскими нотками в голосе, усмехнулся Соколов и вошел в нее особенно глубоко, натянув волосы, вынуждая запрокинуть голову, покусывая нежную
