Для понимания причины этой возмутительной выходки Потемкина необходимо иметь в виду следующее столкновение Суворова с Потемкиным в Яссах, куда Суворов заезжал по пути в Петербург. В ожидании приезда измаильского героя Потемкин приготовился к торжественному приему его. По улицам были расставлены сигнальщики; адъютанту было приказано не отходить от окна, чтобы успеть своевременно известить Потемкина. Вероятно, Суворов заблаговременно узнал о готовящейся торжественности и помешал этому. Он въехал в Яссы ночью, никем не замеченный, и прямо отправился на ночлег к старому своему приятелю, полицмейстеру, которого и просил не разглашать о приезде. Утром, одевшись в парадную форму, Суворов в старинной колымаге своего хозяина отправился к Потемкину. И никто из встречных, а тем более сигнальщики не узнали его. Только дежуривший у окна адъютант не дался в обман, и если не узнал Суворова, то предположил его и сообщил об этом своему патрону. Потемкин устремился на лестницу, но Суворов предупредил его: в несколько прыжков взбежал на лестницу и очутился около всесильного. Они обнялись и несколько раз поцеловались.
– Чем могу я наградить ваши заслуги, граф Александр Васильевич? – спросил Потемкин, видимо довольный свиданием.
– Ничем, князь, – раздраженно ответил Суворов. – Я – не купец и не торговаться сюда приехал. Кроме Бога и Государыни, никто меня наградить не может.
Потемкин, видимо смущенный таким ответом, побледнел, повернулся и пошел в зал. Суворов – следом за ним. Здесь он подал строевой рапорт. Потемкин холодно принял его. Оба молча рядом походили по зале, не будучи в состоянии выжать из себя ни единого слова. Затем раскланялись и разошлись.
В пояснение этого необходимо заметить, что Суворов, в течение десятков лет упорно боровшийся с обстоятельствами, чтоб находить исход своим силам, не мог не сознавать, что Потемкин роковым образом стоит у него на дороге и берет на свою долю львиную часть из добываемых им наград, славы и почета. Так, например, именно Суворов заслужил фельдмаршальство, а Потемкин получил его. Мудрено ли, что в тот момент, когда было совершено труднейшее из военных дел, вопрос: “чем могу я наградить?” – перевернул душу исстрадавшегося гения, ограбленного в заслугах, наградах и славе...
Глава VII. Инженер поневоле. 1791 – 1794
Суворов и Потемкин в Петербурге. – Деятельность в Финляндии и крайняя неудовлетворенность ею. – Пребывание в Херсоне. – Новый выход к боевой деятельности
Интриги Потемкина помешали великому мастеру военного дела Суворову, доведшему искусство бить турок до виртуозности, окончить войну с ними; это исполнено другими, но с меньшей, конечно, талантливостью и не с такой пользой для России, какую предполагал Суворов в своих проектах по этому поводу.
Прибыв из Ясс в Петербург, Суворов впервые узнал о злобной мести Потемкина. Три месяца прожил он в Петербурге, в уверенности, что славная его боевая служба предшествовавшего года будет признана и оценена по достоинству. Но, наконец, ему пришлось воочию убедиться прямо в обратном. В Петербург приехал также и Потемкин. На него, все время мешавшего ходу войны, словно из рога изобилия сыпались всевозможные знаки милости и предосудительной щедрости. Суворов же оставался в глубокой тени.
В Петербурге подготовлялось роскошнейшее торжество в честь славных военных подвигов, главным же образом – по поводу взятия Измаила. Конечно, раз устраивалось чествование, то именно достойному (то есть Суворову) и должно бы быть воздано достойное. Потемкин же сделал по этому поводу новое злодеяние Суворову. Празднество назначено было 28 апреля, а Суворов 25 апреля получил от Потемкина же повеление государыни “объехать Финляндию до самой шведской границы” и “проектировать систему пограничных укреплений”.
Не говоря о безумной роскоши, с которой было устроено подложное торжество 28 апреля, нельзя не возмущаться той беспримерной расточительности, с которой был награжден Потемкин. Он получил в собственность: Таврический дворец, оцененный в 500 тысяч рублей; 200 тысяч рублей наличными деньгами и фельдмаршальский мундир, унизанный по швам бриллиантами и представляющий поэтому баснословную ценность!.. В общем, таким образом, все полученное Потемкиным составляет около миллиона рублей. Кроме того, положено соорудить ему же обелиск в царскосельском парке... Между тем Суворов – виновник не одной только измаильской победы, но и длинной цепи остальных, наиболее решительных побед над турками, – не только ничего не получил, но и очутился в положении как бы опального человека. В то время, например, как Потемкин утопал в роскоши в Петербурге и упивался славой, поистине великий и заслуженнейший Суворов в суровую финляндскую весну разъезжал, – по капризу и прихоти Потемкина, – в санках и таратайках по диким захолустьям русско-шведской границы, вынося лишения, которых военный человек высокого положения не должен бы знать даже и в военное время.
Суворов исполнил порученное ему сложное и трудное дело менее чем в четыре недели. По поводу представленного им проекта укрепления границы 25 июня последовало высочайшее ему повеление: “Полагаемые вами укрепления построить под ведением вашим”. Значит, постройка – по заказу: хочешь – не хочешь, а строй. Это, конечно, новая немилость, только замаскированная...
Суворов действительно был знатоком инженерного дела и немедленно принялся за работу. Хотя у него решительно не лежала душа к деятельности этого рода, и даже он прямо-таки тяготился ею, тем не менее, он в течение полуторагодичного пребывания в Финляндии исполнил в существенных чертах весь свой план.
Государыня с полным одобрением относилась к строительным трудам Суворова, что неоднократно и выражала ему. Но в сущности это не изменяло тяжелого нравственного положения Суворова, вынужденного исполнять работу, к которой у него не было ни малейшего влечения. Серьезно ища выхода из этого противоестественного положения, он задавался даже вопросом о “чужой службе” (то есть в иностранных государствах), думал об этом весьма серьезно и – как увидим ниже – неоднократно подавал прошения на высочайшее имя. Но главное, что” удручало дух Суворова, это – “измаильский стыд”, как называл он непризнанный и неоцененный по достоинству измаильский его подвиг. Скоропостижная смерть Потемкина от беспорядочной жизни (в 1791 году в дороге из Ясс в Николаев) послужила поводом к некоторому оживлению надежды на искупление этого действительного “стыда”.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
