мужа. – Что ты хотел?
О’Конноли в очередной раз затянулся и уставился в бледное голубое небо, а потом неожиданно рвано улыбнулся.
– Я хочу предложить тебе кое-что, – проговорил он, изучая узорчатость дымки с редкими диагональными росчерками инверсионного следа.
– Ты или… – Джиллиан сделала многозначительную паузу, предлагая ему самому озвучить причину такого… экспромта. То, что их разговор не был запланирован, стало понятно с первой же секунды, стоило Джеймсу повернуться спиной к наполненному людьми парку.
– Твоя встреча с командой не прошла незаметно. О ней знаю я, а значит, в курсе и Сандерс, – подтвердил он догадки. – Мне было велено вынести тебе предупреждение, в следующий раз снимки окажутся в печати. Однако Джонатану очень не хотелось бы доводить до таких крайностей. Ему не нужен скандал, ему нужны бумаги и только бумаги.
– Как и тебе, – кивнула Джил, сделав небольшой глоток, и непроизвольно скривилась от горечи. – Я знаю, что там есть твоё имя. Но всё это ты мог озвучить по телефону, не подставляя меня ещё больше.
– Когда Рида оповестят о твоём участии, будут ли хоть что-то значить наши встречи? Не думаю, милая, – хмыкнул О’Конноли, но улыбка вышла вымученной, выдав сковывавшее его напряжение.
Он сцепил длинные пальцы, в которых вращал сигарету, но неожиданно обжёгся и тихо выругался. Окурок полетел под ноги. На секунду поджав бледные губы, Джеймс сухо заговорил:
– То, что я сейчас озвучу, не было санкционировано. Это… моё личное предложение.
– Надо же.
– Думаю, ты догадываешься, что как только документы окажутся у Сандерса, на тебя начнётся охота. Джиллиан Рид знает слишком много лишнего, видела ненужных людей, говорила… со мной. Ты потенциальная угроза их спокойствию, которую захотят устранить как можно скорее.
Он замолчал и снова переплёл бледные пальцы, попытавшись за непринуждённостью позы скрыть серьёзность происходящего. Но Джил лишь дёрнула щекой, вымученно улыбнулась и положила недрогнувшие руки на стол. Что же, этого следовало ожидать. Глупо вышло. Погналась за одним, а подставилась в другом. Непрофессионально.
– Ну, я благодарна тебе за информацию, – ровно проговорила она, не зная, что ещё можно сказать в этой странной ситуации. Предупреждения Джеймса были уже бесполезны, потому что повлиять на исход Джил уже не могла. Как не могла выйти из игры. Оставалось только делать, что должно, и верить в удачу. Она что-нибудь придумает, правда?
– Я… – неожиданно замялся О’Конноли.
– Лучше хорошенько подумай, прежде чем озвучивать опасные мысли, Джим. У меня нет другого варианта, и ты об этом прекрасно знаешь.
– Есть, – быстро проговорил он, а затем раздосадованно покачал головой и достал новую сигарету из потрёпанной пачки. В следующий момент он торопливо вываливал на Джил, видимо, давно накопившиеся слова. – Я могу помочь. Когда документы будут у Сандерса, ты уедешь. У меня есть возможность спрятать тебя так, чтобы они не нашли. Никто не нашёл. Под моей защитой вы будете в безопасности. Ты и… твоя дочь.
Он махнул рукой, но даже ещё недослушав, Джиллиан знала, каким будет конец. Дочь. «Твоя дочь». Не Бена, не четы Рид. Только её. Чёрт возьми, как же Джим не подавился-то этим словом? Джиллиан посмотрела в лживо-обеспокоенные глаза когда-то знакомого человека и задумалась, сколько же ещё дерьма хранилось в душе Джеймса О’Конноли. Господи, а раньше казалось, что она изучила его до последней веснушки. Брать на себя ответственность за чью-то смерть непросто, да, дорогой? Уж она-то знала об этом всё.
– Вот как? – Тонкая рыжая бровь взлетела вверх. – Ты предлагаешь сбежать?
– Да.
– Совесть заела?
– Я не хочу твоей смерти.
– Давно ли? – прошипела Джил. – Помнится, когда ты бросил меня в пустом доме, у тебя даже близко не было подобной гуманности. Так что случилось теперь? Замолил грехи и получил парочку индульгенций? Извини, не помню, чтобы подписывала тогда что-нибудь, кроме бумаг на развод.
Она стремительно поднялась, вынудив О’Конноли вскочить следом.
– Я не горжусь тем, что сделал, – медленно проговорил он, чем заслужил новое хмыканье. Действительно, хвалиться там было нечем. – И хочу как-то извиниться…
– Что?! – Вышло слишком громко, отчего несколько сидящих рядом людей посмотрели в их сторону, а потому Джиллиан сбавила тон. – Ты жалок, Джим. Полнейшее ничтожество.
Она повернулась, чтобы уйти, когда Джеймс схватил её за руку, вынуждая остановиться. Он смотрел на неё так внимательно, словно выискивал в чертах взрослой женщины ту девчонку, которую когда-то любил. Или думал, что любил. И тогда на Джил навалились воспоминания. Они затопили разум удушающей волной и зазвенели болью в травмированных связках и рёбрах. Резко дёрнувшись в сторону, Джиллиан зло зашипела в накатывающих волнах паники.
– Подожди. Хотя бы подумай над моим предложением. Подумай о дочери! Риду плевать на тебя. Ему нужен только Овальный кабинет!
– Не смей прикасаться ко мне, ублюдок. Не смей даже подходить! – прорычала она, выдернула-таки ладонь и с ненавистью посмотрела на бывшего мужа. В данную секунду Джил не слышала ничего, кроме эха глухих ударов и собственного крика. – Я принесу грёбаные бумаги и надеюсь, ты навсегда свалишь из моей жизни.
5
6 лет назад
Чикаго, штат Иллинойс
Май
Джиллиан повела плечами и чуть повернула голову, чтобы до боли в глазах всмотреться в раскалённые проволоки начинающегося заката. Ещё было только четыре часа, но солнце бронзовыми отсветами уже прорезало облака. И стоило лишь смежить веки, как перед глазами зеленоватыми линиями карандашного наброска вспыхивала только что увиденная картина – штрих влево, штрих вправо, рассечь наискосок. Это было красиво, почти завораживающе, что хотелось бесконечно скользить взглядом по тонкой линии, едва поспевая за меняющейся неровной сеткой.
С момента, как закончилась ломка, прошла неделя, которая далась Джиллиан тяжелее, чем все проведённые годы в Конгрессе. Она… не успевала. Была настолько растеряна, будто в той амфетаминовой лихорадке сгорел её мозг, эмоции и сама личность. Джил неуверенно двигалась, с непроницаемым лицом сидела на каждодневных летучках команды, ехала, куда говорили, что-то делала, с кем-то общались, но выпадала из реальности всякий раз, стоило остаться одной. Ей казалось, что она захлёбывается информацией, тонет в ней, как бездарный пловец, и похожа на антикварную мебель, которую хранят ради былой истории и приятных воспоминаний.
Однако Бен не сдавался. Словно волшебник, он ловко сглаживал путаницу слов и абсурдность заявлений своего консультанта, с одного взгляда находил простейшие арифметические ошибки и переписывал вместо Джил речи собственных выступлений.
Но затем на город опустился туман, и
