что ты в Ташкенте.
— Наташ, я в Ташкенте. А Лукашин на Новый год исчез.
— Да, он на Новый год, а ты на день рождения. Поздравляю тебя, пропажа. Счастья тебе, успехов, удачи большой и, самое главное, любви! Я тебя очень люблю и скучаю по тебе. Ты что там делаешь, в Ташкенте? И когда приедешь ко мне?
— Наташ, я тебя тоже ужасно люблю и скучаю. Но пока нужно срочные проблемы решить. Поэтому, точно ещё не знаю. Постараюсь на следующей неделе прилететь или, если совсем никак будет, тебя вызову. Не сердись, что не звонил, правда дел было много…
Вроде не сердится, в настроении или не подаёт виду в честь дня рождения.
— У меня для тебя подарок есть, — говорит Наташка.
— Ух ты, правда? Скажи какой?
— Нет, это же сюрприз.
— Серьёзно? Сюрприз? Нет, на день рождения сюрпризы не делают.
— Как это? — смеётся она. — А что делают на день рождения?
— Ну… — отвечаю я. — Просто подарки дарят. Не сюрпризы, а подарки. То есть можно ведь заранее о них говорить. Ну ладно, не заранее, но в день-то рождения уже можно. Так что, если хочешь, можешь сказать.
— Если я хочу? — удивляется она. — Но я, как раз, не хочу, Егор. Нет, я точно не хочу говорить заранее.
— Ну, ёлки… Придётся всё бросить и прилететь за подарком.
— Вот-вот, на это и расчёт, может хотя бы ради подарка ты ко мне прилетишь…
Мы болтаем и смеёмся, а потом, когда заканчиваем разговор и вешаем трубки, я прислушиваюсь к себе и не могу понять, что это так тягуче ноет и сосёт под ложечкой и почему, когда, вроде бы, всё уже позади и все эти перестрелки стали казаться нереальными, а тени холодных острогов рассеялись в тумане воображения, я ощущаю неясную тревогу и что-то такое щемящее.
Я звоню родителям и обещаю в ближайшее время наведаться. А потом приезжает Даша Рекс и везёт меня показывать Ташкент, как когда-то возила Айгюль. Мы навещаем Толяна и привозим ему кучу еды. А после сами едим плов в ресторане, болтаем да только, в отличие от первой поездки в этот город, на этом и останавливаемся. Я отдаю ей деньги и возвращаюсь в отель. И даже не говорю про день рождения. А наутро улетаю в Москву.
Меня встречают Игорь и Пашка.
— Жив, курилка? — хлопаю я Пашку по плечу.
— А чё нам сделается? Помурыжили малёха да выпустили. А Толян где?
— В госпитале. Подстрелили малость Толяна.
— Блин, я чувствую, — усмехается Пашка, — мы с ним будем по очереди, один на курорте, другой за баранкой.
— Тьфу-тьфу-тьфу, Паш. Надеюсь, больше не придётся по госпиталям тусоваться… Ладно, погнали в гостиницу.
Не дожидаясь приезда, звоню Злобину.
— Леонид Юрьевич, как вы?
— А, солдат-освободитель, приветствую. Нормально, а ты как?
— Да тоже ничего. Вам там от шефа не досталось за теневую деятельность?
— Алло, алло, плохо слышно! — нарочито громко кричит он и дует в трубку.
— Да я и не говорил ничего, это помехи, — смеюсь я. — Когда увидимся?
— Давай, вечером сегодня. В гостинице. Созвонимся ещё.
Лады. Пока едем, я звоню всем — сначала дяде Юре, но ему я и из Ташкента уже звонил, потом Новицкой, ей не дозваниваюсь, но зато говорю с Айгюль, Фериком и Скачковым.
Немаленькая у меня банда, надо сказать. О, Цвета забыл. Его уже выпустили из больницы и он торчит в казино. Это мне Лида сообщает и передаёт ему трубку.
— Давай, — говорит он, — подтягивайся, я тебя здесь жду.
Последнему звоню Чурбанову.
— С приездом, — приветствует он меня. — Тайманов когда вернётся?
— Через пару дней, я думаю. Ему там нравится, принимают хорошо, сами знаете.
— Ладно. Давай на обед в «Метрополь». Приходи в тринадцать часов, там и поговорим.
Все знают, «Метрополь» не прослушивается, можно и поговорить.
Получив ключи от номера и закинув вещи, я поднимаюсь наверх. Здесь всё уже в порядке, будто никакого налёта сроду не было. Работа идёт, люди играют, пьют, и всё такое прочее.
— Здорово, Бро, ну чё, живой? — выходит мне навстречу Цвет.
— Да, вроде как живой.
— Расскажешь?
— Что рассказывать-то? Даже и не знаю…
— Кто в меня стрелял, например. Это чё реально мусора замутили?
— Ну, есть там один Миша, сказал, что они посылали. Он при мне троих ментов завалил, чтобы следака одного подставить. Это в прошлом году ещё, в тот раз когда ездил.
— И чё? Ты-то как мешал?
— Ну, я показания дал вообще-то, тогда ещё. Комитетчикам. Менты этого следака законопатили, но у них там пипец, Паша, производственные отношения. Политические группировки воюют конкретно.
— Ну, у нас тут, я так понял по последним событиям тоже не без этого, — хмыкает Цвет.
— Ну, да. Короче, там одни хотели дело поднять и меня дёрнуть, как свидетеля, а другим нужно было этого Алишера держать на привязи, чтобы позднее использовать. Это я тебе в общих чертах объясняю. Если захочешь, могу и с подробностями, но подробностей много.
Информация эта не проверена, это Миша сообщил, что знал. И хоть знал он далеко не всё, но, как я и предполагал, топить и сливать он начал всех подряд. Даже не для того, чтобы облегчить свою участь, там уж хрен что облегчишь, я думаю, а чтобы не одному за всех на эшафот идти.
— Там следствие ещё идёт, так что может, появятся новые детали. И здесь у ментов один ниндзя в разработке, а второй, который тебя подстрелил, в коме, так что неизвестно, будет от него какая-то инфа или нет. Ты скажи, с Фериком говорили ещё про Джемала?
— Какое там, его позавчера только выпустили, ему не до Джемалов пока. Корвалол хлещет, успокаивается. Он теперь на тебя молится там. Так что смотри, свадьба по ходу не за горами. Ну а я с Иркой покувыркаюсь, раз ты всё равно будешь занят.
— Я тебе покувыркаюсь, — хмурюсь я. — Серьёзно говорю, даже не думай, не подкатывай к ней. Тебе что других баб мало? Ты вон, король Москвы практически.
— Ну а чё ты так с королём разговариваешь дерзко, а? С именинами тебя, кстати, на вот, подарок от дяди Паши. Взрослый мальчонка уже, пора и ума-разума набираться.
Он протягивает мне потрёпанную книжку Макиавелли.
— О, спасибо, брат, — улыбаюсь я.
— Брат, — повторяет он, посмеиваясь. — Как подарки получать, так брат, а как поляну накрыть, так в Ташкент сразу.
— Так, всё, я обедать пошёл. Но я вас официально предупреждаю, ваше величество.
— Пи**уй, давай, предупреждальщик, — хмыкает он, и отвернувшись кричит. — Лида! Сколько ждать можно? Где твой Мойша?!
С Чурбановым приходит Галя, поэтому о делах мы не говорим. Мы встречаемся в красивом зале с витражами. Кругом иностранцы
