- Ты уже говорила это! - резко сказала Америка.
- Не тебе.
- Нет, ты разговариваешь со мной, - закипела она. - Ты не увильнешь от этого разговора! Я тебе это еще припомню, слышишь? Никогда, никогда не прощу!
- Простишь.
- Ты! Да ты!.. Эбби, да ты просто вредина! Самая ужасная из лучших подруг!
Я засмеялась, заставив дернуться сидящего рядом мужчину. Он медленно вдохнул через нос.
- Извините, - сказала я.
- Кто это? - рявкнула Мер.
- Гриффин. - Ответила я, как бы между делом.
- Она уже закончила? - раздраженно спросил Трэвис. Затем кивнул. - Продолжайте.
Гриффин просто улыбнулся и вернулся к делу. Мое тело снова напряглось.
- Что за Гриффин, черт побери? Дай угадаю! Ты пригласила на свадьбу какого-то незнакомца, а не лучшую подругу? - Я поморщилась, как от ее криков, так и от уколов иглы.
- Нет, он не ходил на свадьбу, - я всосала воздух.
Трэвис вздохнул и нервно заерзал на месте, сжимая мою руку. Он выглядел несчастным. Я не могла сдержать улыбки.
- Это я должна вцепляться тебе в руку, помнишь?
- Извини, но вряд ли я смогу это выдержать, - сказал Трэвис взволнованным голосом, после чего ослабил руку, посмотрел на Гриффина и попросил: - Поторопись, пожалуйста.
Тот покачал головой.
- Сам весь в тату и не может пережить нанесение простейшей надписи на тело
подружки. Закончу через минуту, приятель.
Трэвис нахмурился.
- Она мне не подружка, а жена.
Америка ахнула, когда до нее дошел смысл нашего разговора.
- Ты делаешь татуировку? Эбби, что с тобой случилось? Отравилась дымом при пожаре?
- У Трэва на запястье мое имя… - Я взглянула на черное пятно внизу живота и улыбнулась.
Когда жужжание возобновилось, я сделала еще один глубокий вдох. Гриффин стер с кожи краску и начал заново.
Я цедила, превозмогая боль:
- Мы женаты. Я тоже хотела что-нибудь в этом духе.
- Не стоило, правда… - Трэвис покачал головой.
- Не начинай. - Я прищурилась. - Мы уже это обсуждали.
Уголки его губ приподнялись, и он посмотрел на меня самым восхищенным взглядом, который я когда-либо получала.
- Ты сошла с ума. - Немного безумно хихикнула Мер. “Кто бы говорил”. - Когда приедешь домой, сдам тебя в психушку.
- А что такого? Мы любим друг друга, прожили вместе почти весь год.
“Ладно, не совсем год… не то чтобы это уже имело значение. Не хватало только подкидывать Америке новые аргументы”
- А то, что тебе всего девятнадцать, дурища! Сбежала и никому ничего не сказала, а меня нет там, с тобой! - закричала подруга.
На секунду в меня закрались сомнения и чувство вины. На секунду я позволила крошечной доле паники на тему, что я только что совершила огромную ошибку, всплыть на поверхность, но стоило мне поднять глаза на Трэва и увидеть необъятную любовь в его взгляде, как все эти мысли ушли.
- Мер, извини, мне нужно идти. Увидимся завтра, хорошо?
- Не знаю, захочу ли видеть тебя завтра! Вряд ли я вообще пожелаю общаться с Трэвисом!
- До завтра. Я уверена, что ты захочешь увидеть мое кольцо.
- И татушку, - сказала она, вмиг подобрев.
Я сунула Трэвису телефон. Сотни крохотных ножей боли и страдания снова впились в мою кожу. Трэв положил его к себе в карман, сжал обеими руками мою кисть и прислонился лбом к моему.
Незнание, чего ожидать, помогало, но боль длилась вечность. Когда Гриффин стал наполнять краской круглые части букв, я скривилась, и каждый раз, когда он отодвигался, чтобы вытереть лишние чернила тряпочкой, я расслаблялась.
После еще пары жалоб со стороны моего мужа, Гриффин заставил нас подпрыгнуть, громко заявив:
- Готово!
Я откинула голову на кушетку.
- Слава богу!
- Слава богу! - Трэвис вздохнул с облегчением, поглаживая мою руку.
Я обвела взглядом изящные линии на воспаленной коже:
“Миссис Мэддокс”.
- Ух ты! - приподнялась я на локтях, чтобы получше разглядеть татушку.
Хмурость на лице Трэвиса сменилась торжеством.
- Она прекрасна.
Гриффин покачал головой.
- Если бы мне доплачивали по доллару за каждого новоиспеченного мужа, который привел сюда свою жену и еле выдержал процедуру… ну, мне бы уже никогда не пришлось работать в тату-салоне.
Улыбка парня испарилась.
- Просто расскажи ей, как ухаживать за татуировкой, умник.
- Я оставлю на кассе инструкции и мазь от раздражения, - усмехнувшись, сказал Гриффин.
Я не могла оторвать взгляда от черных изящных букв на моей коже. Мы были женаты. Я была одной из Мэддоксов, как и все те замечательные мужчины, которых я так полюбила за последнее время. У меня была семья, хоть и состоявшая из сердитых, неуравновешенных, милых парней, но они были моими. Я принадлежала им, как и они принадлежали мне. Трэвис протянул мне руку, а потом глянул на свое обручальное кольцо из титана.
- Мы сделали это, детка. Я все еще не могу поверить, что ты моя жена.
- Придется поверить. - Я улыбнулась.
Я потянулась к нему, указывая на его карман, и он повернул мою руку ладонью вверх. Затем парень вручил мне телефон, и я включила камеру, чтобы сфотографировать свою новую тату. Он помог мне встать с кушетки, и я постаралась беречь правый бок - двигалась как можно осторожнее, чтобы джинсы не задевали раздраженную кожу.
После короткой остановки у кассы, Трэвис отпустил меня, открыл передо мной дверь, и мы вышли наружу, ожидая нашей машины. У меня снова зазвонил телефон. Америка.
- Теперь так и будет давить на совесть. - Он наблюдал, как я отключала звук в телефоне. У меня не было настроения для очередного раунда по сарказму.
- Подуется, пока фотографии не увидит, а через сутки все пройдет.
- Уверена, миссис Мэддокс?
Я хихикнула.
- Ты перестанешь меня так называть? С того момента как мы ушли из часовни, уже раз сто повторил.
Трэвис покачал головой и открыл мне дверцу такси.
- Я перестану тебя так называть, когда, наконец, поверю, что все это наяву.
- Наяву, не сомневайся, - сказала я, передвигаясь на среднее сиденье, чтобы освободить Трэвису место. - В доказательство у меня есть воспоминания о брачной ночи.
Он прислонился ко мне, провел носом по нежной коже на шее и добрался до уха.
- Это точно.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Дорога домой
Трэвис
Эбби наблюдала за Лас-Вегасом, мелькающим в окне. Один ее вид вызывал у меня желание коснуться ее, а теперь, когда она была моей женой, это чувство только усилилось. Но я очень старался, чтобы она не пожалела о своем решении. Раньше мне легко давалось равнодушие. Сейчас я был ближе к поведению Шепли.
