Возможно, мы все заслуживали наказания. По правде, все мы должны были нести ответственность за собственную безответственность. Существует немаловажная причина, почему пожарные устраивают зачистки на таких собраниях и принимают меры безопасности. Мы это проигнорировали. Включить радио или телевизор, не увидев картинки новостей, было невозможно, потому мы с Трэвом избегали их. Но внимание прессы означало, что следователи будут более заинтересованы в том, чтобы найти виновника. Я гадала, остановится ли их охота на Адаме, или они жаждали больше крови. Будь я родителем одного из мертвых студентов, я бы хотела продолжения.
Мне не хотелось смотреть, как Трэвиса посадят в тюрьму из-за безответственности всех присутствующих - это никого не вернет. Я сделала все возможное, чтобы уберечь его, и буду отрицать его присутствие в Китоне в ту ночь до последнего вздоха.
Люди и не такое делали ради любимых.
- Трэвис, - позвала я, пихая его. Он лежал на животе, зарывшись лицом в подушку.
- М-м-м-м-м-м, - недовольно проворчал он. - Хочешь, чтобы я приготовил завтрак? Яичницу?
- Сейчас всего лишь начало одиннадцатого.
- Тем не менее, это все еще квалифицируется как поздний завтрак. - Когда я не ответила, он продолжил: - Ладно, как насчет яичного сэндвича?
Я замерла, а затем повернулась к нему с улыбкой.
- Милый?
- Да?
- Мы в Вегасе.
Трэвис резко поднял голову и включил лампу. Как только память о последних двадцати четырех часах вернулась к нему, парень вытащил руку из-под подушки и подтянул меня под себя. Он устроился своими бедрами между моих ног, а затем наклонил голову, чтобы поцеловать меня; нежно, ласково, позволяя своим губам задержаться на моих, пока они не согрелись и не распухли.
- Я все равно могу достать тебе яичницу. Хочешь, я позвоню в обслуживание номеров?
- Вообще-то, нам еще нужно попасть на самолет.
Его лицо поникло.
- Сколько у нас есть времени?
- Самолет в четыре. Выезд в одиннадцать.
Парень нахмурился и посмотрел в окно.
- Мне стоило снять номер на еще один день. Вот бы полежать в кровати или у бассейна…
Я поцеловала его в щеку.
- Завтра у нас занятия. Лучше сэкономим и потом съездим куда-нибудь. Я все равно не хочу проводить наш медовый месяц в Вегасе.
Лицо Трэвиса скривилось от отвращения.
- Я определенно не хочу проводить его в Иллинойсе.
Я покорно кивнула. Тут и не поспоришь. Иллинойс был далеко не первым местом, приходившим на ум, когда я задумывалась о медовом месяце.
- В Сент-Томасе очень красиво. Нам даже не понадобятся паспорта.
- Это хорошо. Поскольку я больше не буду участвовать в боях, нам придется по возможности экономить.
Я улыбнулась.
- Не будешь?
- Я же говорил, Голубка. Мне это не нужно, когда есть ты. Ты все изменила. Ты мое будущее. Мой апокалипсис.
Я сморщила нос.
- Не думаю, что мне нравится это слово.
Он улыбнулся и перекатился на кровать, оставаясь в паре дюймов от меня. Лежа на животе, он спрятал руки себе под грудь и прижался щекой к матрасу, наблюдая за мной. Его глаза вперились в мои.
- Ты кое-что сказал на свадьбе… что мы были как Джонни и Джун. Я не до конца поняла сравнение.
Трэв усмехнулся.
- Ты не слышала о Джонни Кэше и Джун Картер?
- Вроде бы нет.
- Она тоже боролась за него изо всех сил. Они часто ссорились, Джонни во многом был неправ. Но они разобрались с этим и прожили остаток жизни вместе.
- Да ладно? Могу поспорить, у нее не было папочки вроде Мика.
- Он больше никогда не причинит тебе вреда, Голубка.
- Ты не можешь этого гарантировать. Стоит мне начать где-нибудь приживаться, как он обязательно появляется.
- Ну, у нас будет постоянная работа, скудная жизнь обычного студента, и ему будет не к чему прикопаться ради денег. Нам понадобится каждый цент. Хорошо, что я откладывал их на нашу совместную жизнь.
- Есть идеи, куда ты будешь подаваться на работу? Я подумывала о преподавании математики.
Трэв улыбнулся.
- У тебя хорошо получится. Может, я буду преподавать естественные науки.
- В этом ты на высоте. Я могла бы поручиться за тебя.
- Рекомендации от жены? Не думаю, что это сработает.
Я моргнула.
- Господи. Это так безумно звучит!
Трэв рассмеялся.
- Не так ли? Мне это чертовски нравится. Я позабочусь о тебе, Голубка. Я не могу пообещать, что Мик никогда тебе больше не навредит, но обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не случилось. А если все же случится, наша любовь это переживет.
Я слабо улыбнулась и потянулась, чтобы погладить его по щеке.
- Люблю тебя.
- И я тебя, - тут же ответил парень. - А он был хорошим отцом… до всего этого?
- Не знаю, - я уставилась в потолок. - Я думала, что да. Но что ребенок может знать о том, каким должен быть хороший отец? У меня есть теплые воспоминания о нем. Он пил столько, сколько я себя помню, и ворчал, но когда ему везло, он был добрым. Щедрым. Многие из его друзей были семьянинами… они тоже работали на банду, но у них были дети. Они были милыми и не возражали, когда Мик приводил меня. Я провела много времени за кулисами, видя то, что большинство детей не могли. Тогда он водил меня с собой повсюду. - Я почувствовала закрадывающуюся улыбку и падающую слезу. - Да, думаю, был, по-своему. Я любила его. Для меня он был идеальным.
Трэвис коснулся кончиком пальца моего виска, нежно вытирая влагу.
- Не плачь, Голубка.
Я покачала головой, пытаясь взять себя в руки.
- Видишь? Даже если его нет рядом, он все равно может причинить мне боль.
- Я с тобой, - сказал он, беря меня за руку. Трэвис все еще смотрел на меня, прижавшись щекой к покрывалам. - Ты перевернула мой мир, и я начал все с чистого листа… как апокалипсис.
Я нахмурилась.
- Все еще не нравится.
Парень оттолкнулся от кровати, обматывая свою талию покрывалом.
- Зависит от того, как трактовать это слово.
- Это вряд ли, - говорю я, наблюдая, как он идет в ванну.
- Буду через пять минут.
Я потянулась, вытянув все свои конечности в разные стороны на кровати, а затем села, распутывая волосы пальцами. Послышался звук слива унитаза и включенного крана. Он не шутил. Трэв будет готов через пять минут, а я все еще валялась голая в постели.
Положить платье и его костюм в наши маленькие сумки оказалось задачей не из легких, но мне удалось. Трэвис вышел из ванной и задел меня рукой, когда проходил мимо.
Почистив зубы и расчесавшись, я переоделась, и в одиннадцать мы выписались из отеля.
Трэв сфотографировал на мобильный потолок в вестибюле, а затем мы в последний раз окинули взглядом местность, прежде чем встать в длинную очередь на такси. Даже в тени было жарко, и мои ноги уже прилипали к джинсам.
