фига». Неужели Эми так ловко вела двойную игру, что я совершенно не замечала происходящего у меня под носом? Ответа по-прежнему нет. Во многих вещах Эми была очень скороспелой, однако ее друзья утверждают, что в том случае речь шла просто о паре банок пива в компании растрепанных подростков.
Как работающей матери-одиночке мне было трудно организовывать свое время так, чтобы успевать контролировать Эми. А если бы мне и удавалось, то она начала бы бунтовать еще сильнее. Но я продолжала переживать. До того момента она справлялась со всеми неприятностями, выпавшими на ее долю, и я надеялась, что однажды этот период закончится окончательно. Но во время празднования 50-летия мужа Синтии, Ларри, когда Эми было около 15 лет, зазвучала настоящая сирена.
По случаю праздника мы отправились в клуб под названием Charlie Brown’s в Вуд-Грине. Нас ждали классическая сервировка, оркестр и барный алкоголь. Синтия спросила, не хотела бы Эми выступить с песней. Одной из любимых композиций Ларри была «A Song For You», написанная Леоном Расселом, но ставшая знаменитой в исполнениях Энди Уильямса и Донни Хэтэуэя. Годами позже кавер на нее записала и сама Эми. Тем вечером я заметила, что перед ней стоял напиток и бокал просто не успевал опустеть. Она то и дело бегала к бару с просьбой наполнить его ликером Southern Comfort и лимонадом. Синтия стояла позади меня и смотрела на Эми всезнающим взглядом. «Она – алкоголик», – вздохнув, выдала Синтия.
Я решила, что Синтия преувеличила. Эми не казалась сильно пьяной, но заметно изменилась. Алекс, который обычно защищал Эми, шепнул ей пару раз, что пора бы притормозить, но та проигнорировала его советы. Вспомнив слова Синтии, я отвела Эми в сторону.
«Так, Эми, тебе хватит», – сказала я.
«Окей, мамочка», – ответила она и оттолкнула мою руку, как бы заявляя: «Говори что хочешь, я все равно продолжу». Алкоголь словно был единственной вещью, которая могла заставить ее выступить.
Что-то в ней казалось мне очень хрупким. Я не понимала, хотела ли она по-подростковому неуместно выразить протест на семейном празднике или напивалась намеренно. Она выступила потрясающе, но из клуба я вышла с неприятным чувством в груди.
Летом 1999 года пришли результаты выпускных экзаменов Эми. Я была разочарована, но не удивлена. Она сдала пять экзаменов – английский на 4, английскую литературу, физику и математику на 3 и, что иронично, получила 2 по музыке. К тому времени она уже ясно понимала, что точно не хочет связываться с академической сферой. Она покончила со школой Маунт, но, как и все прежние школы, Маунт тоже покончила с Эми. О продолжении образования не шло и речи. Помня, какой ученицей в школе была я, наседать на Эми не хотелось. Хотя идея получения Эми приличного образования мне нравилась.
После долгих раздумий она подала документы в школу БРИТ в Кройдоне, Южный Лондон, потому что один из ее друзей со времен Сильвии Янг, Тэмсин, поступал туда. Кажется, она там и семестра не проучилась. Ей хватало мотивации на четырехчасовые поездки туда и обратно, а вот занятия по музыкальному театру, которые она выбрала, оказались не для нее. Ее самонадеянная мечта стать актрисой в «популярных мюзиклах Вест-Энда и Бродвея» рассыпалась по пути. Совсем неудивительно для сумасбродного ребенка, пославшего «все в задницу». Эми мюзиклы представлялись некоей игрой – важными были хороший вокал, отличные актерские навыки и ежедневные повторения одних и тех же сцен. Она не видела в этом оригинальности. Для нее мюзиклы были скорее запасным вариантом. Было понятно, что характером и манерами она не вписалась бы в подобную индустрию.
Эми подрабатывала в кэмденском кабинете тату и пирсинга, а также в Rokit – магазинчике, торгующем винтажными одеждой и обувью. После отчисления из школы БРИТ она выбрала музыкальную карьеру. Мне просто хотелось, чтобы она наконец сконцентрировалась на чем-то одном.
К 2000 году Эми по-прежнему числилась в каталогах агентства Сильвии Янг. И Сильвия Янг, запомнив Эми по голосу, а не по поведению, посоветовала ей встретиться с Биллом Эштоном, основателем Национального молодежного джазового оркестра. Оркестр не проводил прослушиваний. Вместо этого Эми нужно было прийти на репетицию в театр Копит, который находился неподалеку от школы Сильвии Янг. И присоединиться к ним, если понравится. По словам Билла, первое, что Эми сказала ему, было: «Здравствуйте, я Эми. Это еврейское имя». Эта история всегда меня смешит. Это же прямо я, бегающая по Майами в поисках работы много лет назад. Слегка пугает, когда ты видишь себя в своем ребенке и думаешь: «Эй, Эми, я знаю, откуда у тебя такой характер!»
Кадровый менеджер НМДО Аннабель Уильямс запомнила Эми скромной шестнадцатилетней девочкой, всю первую репетицию просидевшей в углу, раскуривая сигарету за сигаретой. Поначалу Эми не пела, но постоянно вставала, чтобы рассмотреть каждого музыканта. А когда все же взяла микрофон, то справилась потрясающе.
Месяц спустя Билл и НМДО должны были выступать в отеле «Рейнерс» в Западном Лондоне, но запланированная вокалистка отказалась в последний момент. Билл позвонил нам рано утром в воскресенье и спросил, не может ли Эми выйти на замену. Я никогда не видела, чтобы она так быстро вскакивала с кровати и бежала собираться. Она не знала песен. «Я выучу их в метро», – сказала она и действительно умудрилась это сделать. Эми взяла свой плеер, села на станции Вудсайд-Парк и поехала по Северной линии, разучивая репертуар по пути. В итоге она выступила с четырьмя песнями без подглядывания в тексты. Где-то до сих пор хранится запись ее живого выступления с НМДО в июле 2000 года, и мне хотелось бы ее послушать.
Несмотря на прямолинейность и открытость своего характера, Эми была очень скрытной, когда дело касалось ее музыки. Она постоянно носила с собой записные книжки и делала в них пометки, но ни разу не сказала: «Мам, хочешь послушать?» или «Смотри, что я пишу». Даже когда она записала свой первый альбом Frank, я не слышала ни единой песни, пока Эми не вручила мне демопластинку за пару месяцев до официального релиза. Музыка была ее страстью, но она также воспринимала ее как работу. И хотя для сторонних наблюдателей ее поведение казалось наплевательским, она очень хотела достичь своих целей. Просто собственными методами.
Эми начала давать небольшие выступления с Джульетт в местных пабах, а также поддерживала общение с Тайлером Джеймсом, который тогда только-только подписал контракт с агентством Brilliant! Помню Эми и Тайлера на выступлениях в школе Сильвии Янг. Его голос тогда еще не начал ломаться, и, хотя звучал он отлично, это было лишь началом его роста. Теперь он делал свои первые шаги в музыкальной индустрии.
Brilliant! вскоре стало Brilliant 19 в результате слияния с 19 Management Ltd – компанией Саймона Фуллера, ответственного за успех Spice Girls. Но Эми было плевать. У нее был свой взгляд на «женскую силу» с героинями вроде Сары Вон и Дины Вашингтон. Да и тянуло ее больше к американскому хип-хопу, а не к британской попсе или конвейерным женским группам, которых в те годы была уйма.
Brilliant 19 возглавлял Ник Годвин, занимавшийся карьерой Билли Пайпер, что училась с Эми у Сильвии Янг, а позже сыграла в сериале «Доктор Кто». С ним работал менеджер по поиску артистов Ник Шимански, которому было всего 19 лет, так что они с Эми быстро сдружились. Если Ник Годвин очень прагматично относился к делу, то Ник Шимански казался милым парнем, который, увидев талант Эми, искренне полюбил ее как подругу. Мы до сих пор общаемся – он
