Свеча слегка замерцала, и Рэйчел вздрогнула. Кажется, она слишком размечталась. Взяв свечку, Рэйчел побрела на кухню и, поставив ее рядом с плитой, налила в чайник воды. Услышав странный звук, она подняла глаза и увидела геккона — такого крупного она никогда не видела, — он полз по балкам потолка. Казалось, он почувствовал ее пристальный взгляд и замер. Только когда она отвела глаза в сторону, шаркающий звук возобновился, и, вновь взглянув на потолок, Рэйчел уже никого там не обнаружила.
Пока Рэйчел глазела на геккона, у нее пропало желание пить чай. Так и не наполнив, она поставила чайник на плиту и, захватив свечу, отправилась спать. Скинув босоножки и джинсы, она юркнула под одеяло и уснула под аккомпанемент дождя.
2
Проснулась она от настойчивого стука в дверь спальни.
— Рэйчел? Вы здесь? — звал ее чей-то голос.
Она села на кровати, все еще не в силах отойти от сна — ей снилось что-то о Бостоне, где на Ньюбери-стрит она зарывала бриллианты.
— Кто это? — спросила она.
— Ниолопуа. Я стучал во входную дверь, но мне никто не ответил. Поэтому я вошел.
— Что-нибудь случилось? — Она выглянула в окно. Уже давно рассвело, и небо было кристально чистым.
— Пора вставать, — сказал Ниолопуа взволнованно. — Случилось кораблекрушение. И я думаю, это его яхта.
Все еще не понимая, о чем он говорит, Рэйчел встала и побрела к двери. Перед ней предстал Ниолопуа, весь забрызганный красноватой грязью.
— «Самарканд», — сказал он, — яхта Галили. Ее прибило к берегу.
Она вновь поглядела в окно.
— Не здесь, — продолжал Ниолопуа. — На другом конце острова. На побережье Напали.
— Ты уверен, что это его судно?
— Насколько я могу судить, да, — кивнул тот.
Ее сердце заколотилось.
— А он? Что с ним?
— О нем ничего не известно, — ответил Ниолопуа. — По крайней мере, час назад, когда я там был, не было никаких вестей.
— Сейчас я что-нибудь накину и присоединюсь к тебе, — сказала она.
— У вас есть какие-нибудь ботинки? — спросил он.
— Нет. А зачем?
— Потому что туда, куда мы идем, без них будет трудно добраться. Нам придется взбираться на гору.
— Я заберусь, — заверила его она. — В ботинках или без.
Последствия бури виднелись на каждом шагу. Вдоль дороги текли ярко-оранжевые ручьи, они несли сломанные ветки, доски, утонувшие птичьи тушки и даже небольшие деревья. К счастью, из-за раннего часа — было только семь утра — на шоссе было небольшое движение, и машина Ниолопуа уверенно преодолевала ручьи и прочие препятствия.
По дороге он рассказал в двух словах о месте, куда они направлялись. Побережье Напали считается самым опасным, хотя и самым живописным уголком острова. Там из моря вздымаются многочисленные скалы, подножия которых пестрят пляжами и пещерами, но добраться до них почти невозможно — разве только со стороны моря. Рэйчел были знакомы виды этого побережья из рекламной брошюрки, которую она листала во время экскурсии на вертолете над скалистыми вершинами и узкими, заросшими буйной зеленью ущельями, куда спускаться осмеливались только самые безрассудные смельчаки. Наградой за такое путешествие были виды красивейших и огромнейших водопадов и непроходимых девственных джунглей. До некоторых ущелий до последнего времени добраться было настолько трудно, что тамошнее немногочисленное население проживало в полной изоляции от остального мира.
— Чтобы попасть на пляж, который нам нужен, нужно держаться подножия скал, — сказал Ниолопуа. — Машину придется оставить в миле от места, где кончается дорога.
— Откуда ты узнал о кораблекрушении?
— Я был там во время шторма. Сам не знаю, что меня туда занесло. Просто мне показалось, я должен быть там, и все, — он бросил на нее мимолетный взгляд. — Наверное, он меня позвал.
Слезы подступили к глазам Рэйчел, и она безотчетно потянулась рукой к лицу. При одной мысли о том, что Галили находится в мрачных глубинах моря...
— Ты все еще слышишь его зов? — тихо спросила она.
Ниолопуа отрицательно закачал головой, и слезы хлынули у него из глаз.
— Но это еще ничего не значит, — не слишком уверенно сказал он. — Море — его стихия. Никто не знает море лучше, чем он. Столько лет...
— Но если яхта утонула...
— Тогда остается только надеяться, что прилив выбросит его на берег.
Рэйчел вдруг вспомнилась легенда о боге акул, который иногда помогает потерпевшим кораблекрушение морякам доплыть до берега, а иногда, непонятно почему, пожирает их. Вспомнилась ей также и то, как Галили той ночью в качестве жертвоприношения этому королю рыб выбросил в море свой ужин, что тогда показалось ей милой глупостью. Теперь же она была этому только рада. Там, где она жила прежде, не было места ни для морских божеств, ни для приношений им, но в последнее время она начала понимать, насколько ограниченным был ее взгляд на мир. Стала понимать, что в мире подчас властвуют силы, непостижимые умом и не вписывающиеся в рамки ее образования, силы, которые нельзя подчинить никаким приказам. Свободные и не видимые глазом, они живут сами по себе, своей дикой жизнью. Галили о них знал, потому что был их воплощением.
Теперь же она уповала на его нечеловеческую природу и боялась ее. Если он ощутит свою причастность к другой жизни, не увлечет ли она его к себе? Не растворится ли он в бескрайних просторах моря? Тогда Рэйчел никогда не сможет его найти, ибо он уйдет туда, куда ей дороги нет. С другой стороны, если он предан своей любви — если, сказав, что попусту тратил годы вместо того, чтобы искать ее, он действительно имел в виду то, что говорил, — возможно, именно те силы, которые могут призвать Галили к себе, в настоящее время являются ее союзниками, а его подарок богу акул станет еще одной сказкой, которую он ей расскажет, когда вернется.
3
На другой стороне Пуапу последствия урагана были еще заметнее; в некоторых местах, где дождевой поток раскидал большие булыжники, дорога казалась почти непроходимой. Но когда они выехали на прибрежную колею, что вела к подножию скал, стало и того хуже: извилистая и изрезанная ухабами, она утопала в темно-красной грязи, и хотя Ниолопуа вел машину очень осторожно, несколько раз, скользя по полужидкому месиву, он на пару секунд терял управление.
Берег находился слева от дороги, на другой оконечности черных шершавых скал. Там взорам Рэйчел и Ниолопуа предстали еще более красноречивые свидетельства разрушительной мощи бури. Песок на прибрежной полосе от основания скал до самой воды был устлан кусками древесины, от стекающей вниз грязи волны становились красными. Безупречной голубизны небо, багряное море и яркий, с черными вкраплениями, песок — такой пейзаж можно было увидеть разве что во сне, и при других обстоятельствах Рэйчел, возможно, сочла бы его неотразимо красивым, но теперь видела перед собой лишь мусор и кроваво-красную воду, что никак ее не радовало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
