Она безотчетно оглянулась и уставилась на водный поток, спускавшийся к ней каскадом, однако никакого ключа к разгадке тайны не нашла. Все выглядело совершенно обычно, во всяком случае, так ей казалось, и тем не менее она продолжала, прищурив глаза, всматриваться в причудливые формы, что вырисовывались вдали благодаря обманчивой игре света и тени.
Но что это? В десяти или двенадцати ярдах от нее в воде что-то лежало. Что-то темное и бесформенное возвышалось на пути у журчащего потока.
Даже не смея надеяться, Рэйчел развернулась и вновь начала взбираться наверх. Один из валунов, похожий на огромное бревно, было невозможно обогнуть, и, чтобы его одолеть, ей пришлось карабкаться по нему, словно по скале, выискивая расщелины, за которые можно было уцепиться, а в лицо ей хлестала холодная вода. Задыхаясь от холода, Рэйчел забралась на валун и наконец отчетливо увидела то, что привлекло к себе ее внимание. Она так громко вскрикнула от радости, что все окрестные птицы взвились в воздух.
Это был он! В этом не было никаких сомнений. Ее молитвы услышаны. Он здесь.
Выкрикнув его имя, она бросилась вперед, разрывая лозу, что преграждала ей дорогу к нему. Его лицо было цвета мокрого пепла, но глаза Галили были открыты и устремлены на нее.
— О, милый мой! — воскликнула она, падая на колени рядом с ним, пытаясь его обнять и прижать к себе. — Мой любимый, самый красивый человек на свете!
Несмотря на то что она сама вся промерзла насквозь, его тело оказалось несравненно холодней даже той воды, в которой он лежал и посредством которой посылал ей весть о себе.
— Я знал, что ты меня найдешь, — тихо промолвил он, кладя голову ей на колени. — Цезария говорила, что ты найдешь...
— Нам нужно вытащить тебя на берег, — сказала она, на что он ответил призрачной улыбкой, будто воспринимал ее за сладостное видение. — Ты можешь встать?
— За мной уже приходили мертвецы, — произнес он, глядя в густые заросли, будто покойники по-прежнему сидели там в засаде. — Они преследовали меня еще в море. Те люди, которых я убил...
— Ты бредил...
— Нет-нет, — упорствовал он, качая головой, — они настоящие. Они пытались увлечь меня обратно в море.
— Ты наглотался морской воды...
— Говорю же тебе, они были здесь.
— Ладно, — мягко сказала она. — Но теперь они ушли. Может, это я их напугала.
— Да, — с той же призрачной улыбкой ответил он. — Возможно, это сделала ты.
Он смотрел на нее, как благодарный ребенок, которого спасли от ночного кошмара.
— Клянусь, они больше не вернутся. Как бы там ни было, радость моя, они ушли и больше никогда не вернутся. Ты в безопасности.
— Правда?
Она приподняла его голову и поцеловала его.
— О да, — сказала она с такой уверенностью, какую еще никогда не испытывала в своей жизни. — Я никому не позволю причинить тебе вред или отнять тебя у меня.
Глава XVII
1
Его полуобнаженное тело было покрыто многочисленными ранами и ушибами, но когда ей наконец удалось поставить его на ноги — на это ушло добрых пять минут и еще столько же на то, чтобы с помощью массажа восстановить кровообращение в его ногах, — способность управлять своим телом постепенно стала к нему возвращаться. Рэйчел предложила пойти вперед и позвать на помощь Ниолопуа, но Галили не хотел об этом даже слышать, уверяя ее, что справится без посторонней помощи, только потребуется некоторое время.
Они начали спускаться, поначалу медленно и осторожно, но постепенно все быстрее и увереннее.
Только однажды они ненадолго прервали свой путь, но не потому, что тропа стала чересчур крутой и опасной, а потому, что Галили резко выдохнул:
— Там!
Он смотрел влево, где трепетала густая листва, точно в ней только что скрылся какой-то зверь.
— Что там? — спросила Рэйчел.
— Они все еще там, — сказал он. — Те, что пришли за мной, — он указал рукой на шевелящиеся кусты. — А вон тот все время следил за мной.
— Я не вижу, — призналась она.
— Сейчас он ушел... но они не оставят меня в покое.
— Это мы еще посмотрим, — ответила Рэйчел. — Если они желают иметь дело с тобой, им придется иметь дело и со мной тоже. А я уж постараюсь, чтобы их жалкие задницы убрались туда, откуда пришли, — последние слова она произнесла громче, будто хотела объявить преследовавшим ее возлюбленного призракам войну, и, кажется, ей удалось напугать их — во всяком случае, Галили ей поверил.
— Я никого больше не вижу, — сказал он.
Похоже, их недолгий разговор придал Галили свежих сил, и остаток пути они прошли быстрее, но когда они достигли берега, усталость все-таки взяла свое и заставила их сделать привал, дабы перевести дух. Как ни странно, Ниолопуа нигде не было видно.
— Я уверена, без меня он отсюда никуда не уедет, — покачала головой Рэйчел. — Неужели он отправился меня искать?.. — Она оглянулась в сторону зарослей, которые с приближением вечера становились все менее и менее привлекательными, ей вовсе не улыбалась идея снова подниматься на склон, только теперь в поисках Ниолопуа.
Но напрасно она переживала, ибо не просидели они на берегу и пяти минут, как из-за деревьев, что росли вдоль берега, появился Ниолопуа.
— Привет, — сказал он, склонив голову и всем телом выражая почтительность.
— Рад тебя видеть, — ответил Галили в свойственной ему несколько скованной манере. — Думал, что меня уже нет, да?
— Мы испугались за тебя, — кивнул Ниолопуа.
— Нет, просто так я вас не покину, — сказал Галили. — Ни ее, ни тебя.
Он перевел взгляд с Ниолопуа на Рэйчел, потом обратно на своего сына.
— Нам надо о многом поговорить, — сказал он, протягивая руку Ниолопуа.
Рэйчел думала, что они собираются обменяться рукопожатием, но Ниолопуа исполнил более необычный и в некотором роде более нежный ритуал приветствия. Взяв руку отца, он повернул ее ладонью вверх и поцеловал, ненадолго прижавшись лицом к складкам и бугоркам крупной отцовской руки.
2
Прошел уже не один час, но в доме до сих пор никого не было, кроме Митчелла. Чувствовал он себя далеко не лучшим образом, но, несмотря на усталость, не мог допустить даже мысли о том, чтобы прилечь на одну из кроватей и вздремнуть. Кроме того, что он не имел ни малейшего желания узнать, какие сны снятся спящему в этом доме мужчине, он не хотел ни к чему прикасаться на кухне. Опасаясь вести себя по-домашнему, Митчелл боялся, что дом усыпит его бдительность и заставит поверить в свою невинность. Но в этом доме все было далеко не невинно, а преступно и постыдно, как те женщины, что некогда бывали здесь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
