Из трубы оружейной, однако, поднимался дымок, почти невидимый на сером северном небе. Джон спешился и заковылял туда. Тепло пахнуло на него из открытой двери, как дыхание лета. Однорукий Донал Нойе, качавший мехи у огня, обернулся на шум.
— Джон Сноу?
— Он самый. — Джон, несмотря на лихорадку, изнеможение, рану, магнара, старика, Игритт и Манса, расплылся в улыбке. Хорошо вернуться домой, хорошо увидеть Нойе, пузатого, с зашпиленным рукавом, заросшего черной щетиной.
Кузнец бросил мехи.
— Что у тебя с лицом?
Про лицо Джон успел позабыть.
— Один оборотень хотел выцарапать мне глаза.
— Я уж не чаял тебя увидеть — ни целого, ни в шрамах, — нахмурился Нойе. — Мы слыхали, что ты переметнулся к Мансу-Разбойнику.
Джон ухватился за дверь, чтобы не упасть.
— Кто вам это сказал?
— Джармен Баквел. Он вернулся две недели назад. Его разведчики уверяют, что своими глазами видели, как ты ехал вместе с одичалыми в овчинном плаще. — Нойе смерил Джона взглядом. — Последнее, я вижу, правда.
— Все остальное тоже правда — в некотором роде, — признался Джон.
— Что ж мне теперь, взять меч и выпустить тебе кишки?
— Нет. Я выполнял приказ. Последний приказ Куорена Полурукого. Нойе, где гарнизон?
— Обороняет Стену от твоих друзей-одичалых.
— Да, но где?
— Везде. Харму Собачью Голову видели у Лесного Дозора, Гремучую Рубашку у Бочонка, Плакальщика у Ледового Порога. Они повсюду, вдоль всей Стены… они карабкаются по льду у Врат Королевы, ломают ворота в Сером Дозоре, собираются напротив Восточного Дозора, но, завидев черный плащ, сразу разбегаются, а назавтра появляются где-то в другом месте.
Джон с трудом удержался от стона.
— Это хитрость. Манс хочет разделить нас, не понимаете, что ли? — (И Боуэн Марш ему в этом помог.) — Ворота находятся здесь, здесь они и атакуют.
Нойе двинулся к нему.
— У тебя кровь течет из ноги.
Джон тупо посмотрел вниз. Да, верно — рана снова открылась.
— Это от стрелы…
— Одичалые. — Это не было вопросом. Нойе обхватил Джона своей единственной, но мускулистой рукой. — Ты бледен как мел и весь горишь. Я отведу тебя к Эйемону.
— Некогда. Одичалые перебрались через Стену. Они идут сюда от Короны Королевы, чтобы открыть ворота.
— Сколько их? — Нойе вывел Джона за дверь.
— Сто двадцать, и хорошо вооружены для одичалых. Доспехи бронзовые, но встречается и сталь. Сколько человек у нас здесь?
— Сорок с лишним. Калеки, больные да зеленые юнцы, еще необученные.
— Если Марш ушел, кого он назначил кастеляном?
— Сира Уинтона, да хранят его боги, — засмеялся кузнец. — Больше у нас рыцарей не осталось. Только он, похоже, об этом забыл, а напоминать ему никто не желает. Так что командир, какой ни на есть, тут вроде бы я. Самый вредный из всех калек.
Хоть одна хорошая новость. Однорукий оружейник крепок духом и телом и закален в военном ремесле. А вот сир Уинтон Стаут… в свое время он был хорошим воином, никто не спорит, но он провел в разведчиках восемьдесят лет, одряхлел и выжил из ума. Однажды он уснул за ужином и чуть не утонул в миске горохового супа.
— А где твой волк? — спросил Нойе, ведя Джона через двор.
— Мне пришлось бросить его, чтобы перелезть через Стену. Я надеялся, что он прибежит сюда.
— Нет, парень. Мне жаль, но мы его не видали. — Они дотащились до длинного деревянного дома с вороньей вышкой, где жил мейстер. Оружейник ударил ногой в дверь и позвал: «Клидас!»
Вскоре им открыл сутулый человек в черном. Его розовые глазки широко раскрылись при виде Джона.
— Уложи парня, а я приведу мейстера.
В очаге горел огонь, и в комнате было почти жарко. От тепла Джона потянуло ко сну. Как только Нойе уложил его, он зажмурился, чтобы остановить крутящийся мир. Вороны каркали и переговаривались наверху.
— Сноу, — говорил один, — снег, снег, Сноу. — Это Сэм их научил, вспомнил Джон. Пришел ли он домой, Сэмвел Тарли, или только его птицы вернулись назад?
Вскоре появился мейстер Эйемон. Он шел медленно, мелкими осторожными шажками, держась пятнистой старческой рукой за плечо Клидаса. На его тощей шее висела тяжелая цепь. Золото и серебро блестели среди чугуна, свинца, олова и других неблагородных металлов.
— Джон Сноу, — сказал мейстер, — ты расскажешь мне обо всем, что видел, когда окрепнешь. Донал, поставь на огонь котелок с вином и положи в очаг мои инструменты, чтобы раскалились как следует. Клидас, мне понадобится твой острый нож. — Мейстеру перевалило за сто лет, он обветшал телом, лишился волос и совершенно ослеп, но ум его оставался острым, как в былые годы.
— Сюда идут одичалые, — сказал Джон. Клидас тем временем разрезал его черную штанину, заскорузлую от старой крови и мокрую от свежей. — С юга. Мы перелезли через Стену.
Клидас размотал кровяную повязку Джона, а мейстер понюхал ее.
— Мы?
— Я был с ними. Куорен Полурукий приказал мне сдаться им. — Мейстер ощупал рану пальцем, и Джон сморщился. — Магнар теннов… о-ох, больно. Где Старый Медведь?
— Как ни печально мне говорить это, Джон, лорд Мормонт убит в Замке Крастера… своими же братьями.
— Как — своими? — Слова Эйемона причинили Джону в сто раз более сильную боль, чем его пальцы. Джон вспомнил Старого Медведя, каким видел его в последний раз — он стоял перед своей палаткой, а ворон сидел у него на руке и просил зерна. Значит, Мормонта больше нет! Джон боялся этого с тех самых пор, как увидел следы побоища на Кулаке, но это не смягчило удар. — Кто это сделал? Кто поднял на него руку?
— Гарт из Староместа, Олло Косоручка. Нож… трусы, воры и убийцы все до одного. Этого следовало ожидать. Дозор теперь не тот, каким был раньше. Слишком мало в нем честных людей, чтобы держать в узде негодяев. — Донал Нойе поворачивал в огне ножи мейстера. — Дюжина верных долгу братьев вернулась сюда. Скорбный Эдд, Великан, твой друг Зубр. Они и рассказали нам, что случилось.
Всего дюжина? С Мормонтом из Черного Замка ушли двести человек, двести лучших людей Дозора.
— Значит, лорд-командующий теперь Марш? — Гранат славный старик и хороший первый стюард, но для сражения с войском одичалых никак не годится.
— Временно, пока мы не выберем нового, — сказал мейстер Эйемон. — Принеси фляжку, Клидас.
Выборы. Куорен Полурукий и сир Джереми Риккер убиты, Бен Старк так и не нашелся — кто же остается? Торен Смолвуд или сир Оттин Уитерс, если они остались живы после Кулака? Нет, скорее всего это будет Коттер Пайк или сир Деннис Маллистер. Который из них? Командиры Сумеречной Башни и Восточного Дозора люди хорошие, но очень разные. Сир Деннис уже не молод, он вежлив, осторожен и рыцарь до мозга костей. Пайк моложе, он бастард, речь у него грубая, а храбрость превышает пределы разумного. Хуже всего то, что эти двое друг друга недолюбливают — недаром Старый Медведь держал их на противоположных концах Стены. Джон знал, как глубоко в Маллистерах укоренилась вражда к жителям Железных островов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
