ГПУ, убедившись в провале своего плана, прекратило и дальнейшее пребывание владыки Андрея на свободе: он был вновь арестован и послан в ссылку. «Неправедно от паствы твоея изгнан был еси, отче преподобне. Приобщился еси страстям и горьким заточениям», — написала Лидия на обороте портрета владыки. Портрет этот с надписью мученицы, по воле Господа, сохранился: его забыли снять со стены девичьей комнаты-кельи при последнем обыске и аресте Лидии и он был передан лесорубами церкви, которая и хранит его, как священное воспоминание о девушке-мученице и исповеднице и исповеднике-епископе.
Лидия была арестована 9-го июля 1928 года. Секретно-оперативный отдел давно разыскивал машинистку, которая снабжала рабочих Лесного ведомства печатными брошюрами житий святых, молитвенниками, речами и поучениями старых и новых исповедников веры Христовой. Было замечено, что в машинке этой машинистки у буквы «К» нижняя ножка сломана.
Частных машинок в Советском Союзе никто не имеет, а учрежденские проверить не трудно, и Лидия была обнаружена.
ГПУ поняло, что в его руки попала нить к раскрытию всей тайной церкви.
Десять дней непрерывных допросов не сломили мученицы: она просто отказалась говорить что-либо. 20-го июля выведенный из терпения следователь передал Лидию «спецкоманде» по допросам.
В четвертой камере подвала ГПУ, которое помещалось тогда в здании бывшей гостиницы «Россия», на Александровской улице работала эта «Спецкоманда». По корридору подвала ходил постоянный часовой, которым был в этот день Кирилл Атаев, рядовой 23-х лет. Он видел Лидию, когда ее привели в подвал. Предыдушие десятидневные допросы высушили силы мученицы, и она не могла сойти по ступенькам вниз. Рядовой Атаев, по окрику начальства, под руки свел ее в камеру допроса.
Спаси тебя Христос! — сказал часовому Лидия, почувствовав в красноармейце искру сожаления к ней по деликатной бережливости его крепких рук.
И Христос спас Атаева.
Слова мученицы, девушки-жены, с глазами, полными боли и недоумения запали в его сердце. Теперь он уже не мог равнодушно слушать ее непрерывный плач и крик, как слушал ранее такие же крики и плач других допрашиваемых. Лидию мучили долго. Пытки ГПУ обычно построены так, чтобы на теле пытаемых не оставалось особо заметных следов, но при допросе Лидии с этим не считались.
Плач и крик Лидии шел почти непрерывной нотой более полутора часов.
Ведь тебе же больно: ты же плачешь и кричишь, значить больно? — спрашивали в перерывах утомленные палачи.
Больно! Господи, как больно! — отвечала прерывистым стоном Лидия.
Так чего же ты не говоришь? Еще больней будет! — недоумевали мучители.
— Нельзя мне сказать… Нельзя… Не велит… — стонала Лидия.
Кто не велит?
Бог не велит.
Палачи придумали что-то новое для мученицы. Их было четверо — нужен был еще один человек. Крикнули в помощь часового.
Когда Атаев вошел в камеру, увидал Лидию, понял способ ее дальнейшего мучения и свою роль при этом — в нем совершилось чудо, подобное неожиданным обращениям древних мучителей. Вся душа Атаева оттолкнулась от сатанинской мерзости и святое исступление охватило его. Не сознавая, скорее всего, что он делает, красноармеец из своего же служебного револьвера тут же на месте убил стоявших перед ним двух палачей. Не отгремел еще второй выстрел, как стоявший сзади чекист ударил Кирилла кованой рукояткой своего нагана по голове. У Атаева еще хватило силы повернуться и схватить ударившего за горло, но выстрел четвертого свалил его на пол камеры.
Кирилл упал головой к растянутой ремнями Лидии, Господь дал ему возможность перед смертью еще раз услышать от мученицы слова надежды.
И смотря прямо в глаза Лидии, брызгая кровью, Кирилл прохрипел присоединение к Господу:
Святая, возьми меня с собой!..
Возьму, — светло улыбнулась ему Лидия.
Звук и смысл этого разговора как бы открыл двери потустороннего мира, и стоявшим двум живым чекистам ужас помрачил сознание.
С безумным воплем начали они стрелять в беспомощные и угрожающие им жертвы и стреляли до тех пор, пока не кончились обоймы их револьверов. Прибежавшие на выстрелы люди увели их, безумно кричавших, и сами выбежали из камеры, охваченные неведомым страхом.
Один из этих двух чекистов помешался окончательно. Другой вскоре умер от нервного возбуждения. Перед смертью этот второй рассказал все своему другу, сержанту Алексею Иконникову, который обратился к Богу и принес церкви эту повесть, за ревностное распространение которой сам потерпел мученическую кончину.
Всех трех: Лидию, Кирилла и Алексея канонизировало церковно-народное сознание тайной церкви, как святых.
За молитвы мучеников Твоих — Лидии, Кирилла и Алексея, Господи Иисусе Христе Боже наш — спаси народ русский!
Студентка Валентина
В короткий промежуток своей относительной свободы Вл. Андрей позаботился оставить себе заместителя и хиротонисал (совместно с кем-то) протоиерея Виктора Паяркова во епископы с наречением его «Дивлекановским». После ареста Вл. Андрея, епископ Иоаан Дивлекановский был назначен Патриархом временно управляющим Уфимской епархией. (Описываемое событие относится к периоду острой борьбы с обновленчеством с 1922 г. по 1925-й, при жизни Святейшего Патриарха Тихона, не в то возвращение из ссылки Епископа Андрея Уфимскаго, которое описывается в предыдущем рассказе о Лидии, уже после декларации М. Сергия в 1927 г., когда образовалась тайная церковь).
Время было трудное, обновленцы торжествовали, захватив в свои руки чуть ли не всю епархию полностью. Духовенство в страхе молчало, народ не имел руководства, был в полном смысле «овцами без пастыря».
В это именно время епископ Иоанн выпустил свое первое послание с обличением лжи и предательства обновленчества. Послание это понесли по приходам добровольцы-миряне, среди которых уже тогда были тайно рукоположенные священники. Велик перед Церковью подвиг этих посланников, как их называли в церковных кругах, «апологетов» православия. Это они сдвинули инертность духовенства и возглавили движение народа. Они первые употребили термин «советская церковь», «врата ада» и уточнили свое исповедание словом «староцерковник». Их много было и судьбы их разнообразны, но некоторые из них уже при жизни получили общенародное признание «подвижников». Таковой была, например, студентка педагогического техникума Валентина Ч.
В Церковной истории редки такие цельные, чистые и деятельные характеры. Валентину многие, даже из наших, называли фанатичкой; она не стеснялась этого названия и не стыдилась его: тогда многие поняли, что каждый христианин обязан быть таким «фанатиком», как Валентина Ч. Ч. вела работу преимущественно среди женщин, она делала невозможное: в приходах, куда она забиралась, происходили молниеносные перевороты, обновленческое духовенство изгонялось, женщины составляли «двадцатки» (группы, правомочные принимать храм от сов. власти), отбирали ключи от «живцов» (прозвание обновленцев в народе) и просто заставляли представителей власти подписывать с ними договор на существование «Тихоновской» церкви. Очень часто в двадцатки входили жены и сестры председателей сельсоветов, членов волисполкомов, видных партийцев — так велико было обаяние Валентины, так сильно ее слово, так захватывающа ее деятельность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
