Но мы работать по принуждению Антихристовой власти не будем!
Ну, тогда я без осмотра вам всем поставлю какие-нибудь диагнозы и дам заключение, что вы не способны к тяжелым физическим работам…
— Нет, не надо! Простите нас, но мы будем принуждены сказать, что это неправда!.. Мы здоровы, мы можем работать, но мы не хотим работать для Антихристовой власти, и работать не будем… Хотя бы нас за это убили!..
Они не убьют вас, а запытают — тихо шёпотом, рискуя быть услышанным, сказал я с душевной болью.
— Бог поможет и муки претерпеть, также тихо сказала одна из монахинь. У меня выступили слезы на глазах.
Я молча им поклонился. Хотелось поклониться до земли и целовать их ноги…
Через неделю в камеру врачей санчасти зашел комендант лагеря и между прочим сообщил: «Ну и намучились же мы с этими монахинями… Но теперь они согласились работать: шьют и стегают одеяла для центрального лазарета. Только условия поставили, чтобы всем быть вместе и тихонько петь во время работы псалмы какие-то… Начальник лагеря разрешил… Вот они теперь поют и работают…»
Изолированы были монахини настолько, что даже мы, врачи санчасти, пользовавшиеся относительной «свободой передвижения» несмотря на наши «связи» и «знакомства» — долгое время не могли получить о них никаких известий.
И только через месяц мы узнали, как разыгрался последний акт их трагедии.
С одним из этапов на Соловки был доставлен священник, оказавшийся духовным отцом некоторых из монахинь. И хотя общение между ними казалось в условиях концлагеря совершенно невозможным, монахиням, каким то образом, удалось запросить у своего наставника указаний.
Сущность запроса состояла в следующем: мы прибыли в лагерь для страдания, а здесь нам хорошо. Мы вместе, поем молитвы, работа нам по душе… Правильно ли мы поступили, что согласились работать в условиях Антихристовой власти? Не следует ли нам и от этой работы отказаться?
Духовник оказался еще более фанатичным, чем его духовные дочери и ответил категорическим запрещением.
И тогда монахини отказались от всякой работы. Начальство узнало чья в этом вина. Священника расстреляли. Но когда монахиням сообщили об этом, они сказали: «Теперь уже никто не может освободить нас от его запрещения.»
Монахинь вскоре разъединили и поодиночке куда-то увезли.
Никаких вестей о них, несмотря на все наши старания, мы больше получить не могли. Они сгинули без всякого следа.
***
В 1932 г. начались массовые аресты в Петроградской области. Было арестовано 900 монахинь и их друзей из мирян, которые были сосланы в Алма-Ата и расселены в разных местах. Из этого числа остались в живых человек 70. Сыпной тиф, дизентерия и голод скосили всех. Из глиняных и бетонных бараков и тюремной больницы с утра до вечера возили трупы.
Игуменья Сусанна умерла в ссылке в 1932 г.
Игуменья Арсения из Шуйского монастыря умерла в ссылке в Каркаралинске Семипалатинской области.
Монахиня Мария Кушка, регентша Пятигорского женского монастыря, умерла в ссылке в Уральске в 1934 г.
Монахиня Тавифа, настоятельница Гатчинского подворья, Петроградской епархии, умерла в ссылке в Уральске в 1932 г.
Схимонахиня Иоанна Мансурова, устроительница Рижского монастыря, умерла в ссылке ок. 1934 г.
Монахиня Иннокентия Хвостова исчезла бесследно в 1937 г.
Послушница Ольга умерла в Бутырской тюрьме около 1936 г.
Игуменья Мартиниана, умерла после ссылки в Семипалатинск в 1935 г.
В 1936 г. была арестована в Переяславе Полтавском Игуменья Ржищевского монастыря, Валерия. Ее сослали, и она скончалась от непосильных трудов в Казахстане.
Много орловских монахинь сидело в местном изоляторе в 1941 г. Они были расстреляны. Пережил эти расстрелы и спасся один ксендз, когда пришли немцы и взорвали тюрьму.
Игуменья Есфирь, Могилевской епархии, умерла в Мариинских лагерях, около 1938 г… К ней ездила послушница Персида, 72 лет, и там умерла.
При Храме Христа Спасителя в 1922 г. преподавался детям Закон Божий. За это был суд над сестрами Сестричества этого Храма.
Монахиня Евпраксия после Соловков получила ссылку.
Наталия Модестовна Фредерикс и Анна Лыкошина, деятельницы Петроградской церкви с осени 1925 г. были заключены в Соловках.
Сестра Митрополита Сергия, вдова протоиерея, ведшая хозяйство Митрополита, расстреляна в 1937 г.
Монахини Раиса и Наталия, в г. Сычевка, Смоленск, губ., после разгрома монастыря поселились в кладбищенской стороже. Поселилась у них одно время барышня лет 17-ти. Знали, что у этой барышни родители расстреляны. Кто она, никто не знал, монахини скрывали. И вот в один день их арестовали продержали их в тюрьме очень долго, передачи первое время разрешали, а потом запретили, значит голодали. В конце концов, мать Раису расстреляли, а Наталью сослали. Приписали им заговор и барышня эта, вместе с женихом были тоже арестованы, говорили что это была какая-то княжна, а жених — офицер. Судьба их — неизвестна.
Анастасия Платоновна Паншина-Самойлова — происходившая из благочестивой семьи. Преданная Церкви, певчая с раннего детства. При закрытии большевиками церкви в с. Журавлевке, Курской губ., за защиту поругаемого храма родного своего села в числе других была арестована и отправлена в Белгород. Как более образованная и стойкая исповедница из всех взятых с нею была более сурово осуждена и мученически скончалась в лагере на далеком Севере России.
***
В черноморском городе Геленджике, в дни гражданской войны, большевики пришли арестовать жену одного офицера, своего активного врага. Они ошиблись адресом, и попали к ее подруге, которая выдала себя за жену этого офицера. В течении нескольких дней жена офицера навещала подругу, принося ей провизию. «Почему ты это сделала?» — спрашивала она. «У тебя двое детей, а у меня никого нет» — отвечала заключенная. Когда ранним утром, вместе с другими осужденными, ее вели на расстрел, он ликовала, веселилась, была в подлинном восторге, выражая счастье открыто, идя как на праздник. Видимо, сознание приносимой жертвы для спасения близкого человека, совершенно уничтожило в ней страх смерти и наполнило душу блаженством предвкушения жизни вечной Царства Божия.
33. Миряне
Иван Ефимович Татаринцев
Член и юрисконсульт Литовского Православного Епархиального Совета. В двадцатых годах он окончил юридический факультет Ковенского университета и вступил в сословие присяжных поверенных. Состоял Секретарем Союза граждан Литвы русской национальности, а в последние годы Председателем Русского Национального Объединения в Литве. Почти с 1920 г. состоял бессменным членом Литовского Епархиального Совета по выборам, исполняя обязанности секретаря, а в последнее время — юрисконсульта. Отличался глубокой религиозностью, не пропускал ни одного воскресного или праздничного богослужения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});