— Наверное, так… а может и нет, — рассеяно отозвался чародей.
Сперва Рейван, а потом и другие молодцы, включая и меня, вопросительно посмотрели на магика. У мессира чародея на все про все существовало собственное мнение: и это лучше, чем партизанское молчание Конька и глупости Бородавки. Есть с кем хоть поговорить.
— Что тварью делать в штольнях? Холода они не боятся. Рыскают себе в поисках наживы. Не нас, так другую добычу с охотят, — резюмировал он.
Рейван скептически потер заросший подбородок, весомые слова, даже нечего добавить.
— Что ж обстоятельства кардинально меняют дело, — попытался подвести итоги Рыжик, — придется пробираться к Золотой окольными путями. Глупо идти напрямик через холмы, могут выследить и там.
— Может подождать ночи и потом?.. — попытался встрять я.
— Одна ночь… другая… третья! — Отрезал запальчиво десятник, — роли существенной не меняют. Мессир Черствый, вы думаете "серые" не бродят в темноте? Не топчутся в горных расщелинах и провалах? Они шерстят всюду! Их науськивают шаманы. Направляют магией.
Затяжное молчание.
— Тогда, что же делать? — закипал я.
— Ах! — в сердцах раздосадовался Рыжик.
— Попробовать защититься магией. Соткать щит или кокон. — Осторожно предположил чародей Борнас.
Колючие взоры на него. Кому интересно довериться чародею? Арестанту-чародею? Абсолютно никому.
— Пускай решает мессир Черствый, он главный в группе! — Наконец подал голос командир Рейван.
Только без бунтов!
Я испытующе поглядывал на Желудя, что же мне сказать? Сколько я знаю чародея? Каких-то жалких три-четыре дня? Можно ли на него вообще положиться, достоин ли магик хоть какого-то доверия? Что и говорить, тайна, покрытая мраком. И все же я решился!..
— Хорошо! У нас больше нет выбора. Идти надо все одно надо, не будем же возвращаться на пол пути, правда? — ловушка-ответ с вопросом, я ждал контраргументов, но как оказалось на практике, никто не осмелился на конкретный протест, либо не видели логики в недоверии, либо, что больше всего, очевидно, не имели лучших вариантов действий? А я наблюдал за замечательной возможностью проверить господина Борнаса в деле и на доверии.
Мне, возможно, показалось, но в конце всего я все-таки услыхал один-единственный возмущенный вздох-протест. Резко обернулся, но милсдарь Конек уже подымал с голого камня свою объемистую задницу, успев, небось, ее слегка приморозить. А бедняга Бородавка бестолково клипал, стараясь уследить за ходом разворачивающихся событий. И как только сей великомученик Аллона, умудрился залететь в штрафной форт Гранитной Балки? Уму не постижимо.
— Сможешь накрыть весь отряд? — на ходу спрашивал я. Мы снова разбивались по двое в вереницу, а Желудь приступал к работе.
— Постараюсь, — коротко обронил магик. Губы его зашептали вязкие плетения, а глаза подернулись мутной пеленой. Я поспешно отступил на пару шагов назад. Отряд нетерпеливо, вымучено стал дожидаться результатов.
В нарастающих порывах метели снежинки кружили бешеные танцы, а мы отмахивались от них, как от настырных мух. Температура резко снижалась, и мороз бойко принимался щипать за руки и лицо.
Борнас медленно поднял руки, и мы увидели золотистое свечение меж пальцев, словно драгоценные кольца на каждом фаланге. Он рукотворил незнакомое мне чародейство и я беспокоился, чтоб не было не предсказуемых сюрпризов. Уже на сей момент, их и так насчитывалось предостаточно.
Шепот нарастал, но без повышенных тонов и связных слов, Желудь творил магию без напыщенного сопровождения, исключительно ради эффекта и качественного результата. Говоря проще — без зрелищности и показухи.
Замело. Я невольно заозирался по сторонам. Ничего не видно! Метель набирала обороты. Занесла вуалью все Рудни и усложнила дорогу до максимального предела. Мы закрывались капюшонами и руками. В такую погоду путь среди камней и расщелин казался сущим безумием, но как подтвердил Рейван, нам отступать не куда, дорога только вперед.
— Все! Все-е! — застонал-зарычал ослабевший после волшбы Борнас. Мне показалось, что его дико шатало от усталости, и на лице пролегла испарина. В такой-то холод?!
Никто не поспешил ему на помощь, разве что следопыт Рыжик; Волчара, Кручень и Сурок подтянулись к группе и вооруженные до зубов, насторожено оглядывались вокруг, опасливо выискивая неприятеля. Они знали, что такое угроза нападения со стороны Свергилля и посему старались быть полностью готовыми ко всему.
— Поспешите… сил на-а… си-ил не хва-атит, — дрожал голос Борнаса. И мы как никогда ему поверили…
Не знаю, сколько мы продирались сквозь метель, но встретили ночь на голых камнях, меня била ужасающая дрожь. Я продрог от кончиков волос до пяток, в столь сумасшедший холод не спасали никакие меха, мне казалось, что наступили те самые легендарные "колючие" морозы. Да куда там? На тот момент я и близко не представлял, что такое холод Свергилля и какой он на самом деле. Тогда для меня, в те тягостные часы, жизнь казалась каторгой и испытанием на выносливость. Я представлял, насколько тяжело было наемникам, насколько тяжело обходилось Коньку и Бородавке. Последнего скрутило в три погибели. И радовался. Алчно ликовал, что хоть какое-то праведное наказание ниспослалось на ихние души. И в лице того возмездия и палачом выступил я.
— Заночуем здесь! — скомандовал спустя долгих, бесконечных пяти минут командир Рейван. Я в душе ужаснулся: как здесь? Да и до утра от нас одни сосульки останутся! Ледяные глыбы!
— Нашел! — засвистел надрывно выплывший из метелицы следопыт, лицо его раскраснелось и обветрилось. Я, прикрываясь, повернулся к нему и он объяснил:
— Там расщелина, если потеснится, то влезем все.
Слава Аллону!
Не помню, как мы до нее добрались, забились в нору между двумя сланцевыми глыбами и бесчувственно отрубились по углам. В ту ночь даже не осилились выставить караул. Уже под утро Рейван с Крученем развели дохленький, слабенький костерок, подогрели кашу с надоедливым вяленым мясом и накипятили мятного отвару. На большее не хватило ни сил и ни времени. Через пару часов поднялись в дорогу. Меня как всегда разбудили последним, жалели. Я не в обычай правилам, не стал пререкаться и возникать, усталость сломила мои старческие кости и организм, прицельней арбалетного болта, ныло все тело, и начинали давать о себе знать старые раны. Конек с Бородавкой уже сонно и негодующе лупали глазенками, им еще до сих пор невдомек, зачем мессир Черствый потянул их в поход? Что ж, настанет время, они обо всем узнают, так пускай пока поломают над великой тайной головы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
