Оказалось, никто не знает. Только Пуррт и еще четверо.
— Надо бежать и прятаться в каналокопателе! — звонко объявила я. — Так Ктарр с хозяином решили. Ктарр придумал, а хозяин одобрил. И велел Петру насчет еды и воды озаботиться. Теперь там можно очень долго жить. До самого возвращения хозяина.
Разгорается спор, бежать от врагов, или защищать хозяйство. Идут по кругу пластиковые бурдюки с вином, наполняются кружки, и после второй все соглашаются, что свой дом надо защищать. Кто-то запевает, мы дружно подхватываем. Теперь праздник идет как обычно. Только я начинаю беспокоиться, что Линды долго нет.
Линда в штабе разговаривает по звонилке с Мылким. Оборачивается, делает мне знак тишины и переключает звонилку на громкий звук.
Мылкий рассказывает о девятом легионе. Из уроков истории я знаю, что в военное время в легионе четыре тысячи бойцов. В мирное — одна тысяча служит, три приписаны к легиону, но живут по своим домам. В случае маневров, восстаний или стихийных бедствий часть из них призывается на службу. Но не больше тысячи. Сейчас римм девятого легиона призвал тысячу резервистов и гоняет их с утра до вечера, обучая военному ремеслу.
Кажется, ничего необычного. Но римм девятого легиона очень стар. Всеми делами легиона правит его заместитель, молодой и очень амбициозный знатный воин. Мылкий говорит, что карьерист и редкостный подлец. Не раз обращался с заказами к ночным убийцам, но платил всегда щедро. А самое интересное — рассчитывает жениться на внучке Главы Службы оросительных каналов и через нее войти в клан.
— Спасибо, Мылкий. Я буду долго думать над твоими словами. Конец связи, — говорит Линда и выключает звонилку. Потом перекачивает запись разговора в компьютер и отправляет письмом хозяину и Стасу.
— Послушай и скажи, что об этом думаешь, — оборачивается ко мне и пускает запись разговора с самого начала.
— Девятый легион расквартирован в соседнем городе, к югу от Столицы. До него три дневных перехода. — Я сажусь за компьютер и вызываю на экран карту. — Надо установить посты на всех четырех дорогах, мы заранее узнаем, если он двинется на Столицу.
— Умница! — повеселевшая Линда чмокает меня в нос. — Я этим займусь, а тебя Мухтар заждался.
Фых! Мухтар ведь не знает, что у нас праздник. Сейчас мне попадет…
Торопливо набираю вызов. Мухтар отзывается почти сразу.
— Бестолковая стажерка просит простить ее за опоздание…
— Знаю, — прерывает меня Мухтар. — Влад уже получил письмо.
Тут подает сигнал система мониторинга периметра. По звуку сигнала определяю, что периметр пересекли два массивных объекта. Причем, высоко над землей. Это байки, больше никто тяжелый летать не умеет. Извиняюсь перед Мухтаром, ставлю на запись регистраторы костюма Линды и ее байка. А кто на втором байке? Пуррт! Второй байк тоже подключаю на запись. Вывожу на большой экран у стены двенадцать картинок в три ряда и еще раз прошу прощения у Мухтара. Рассказываю, что сделано на стройке, что намечено на завтра. Мухтар учит тонкостям строительного мастерства. Объясняет, как учитывать температурное расширение материалов при суточных и сезонных перепадах. Хорошо, что сезонных в наших краях почти нет.
Спать ложусь поздно, когда шум праздника снаружи уже стих, а байки Линды и Пуррта ложатся на обратный курс.
Один за другим, побежали дни, с утра до вечера заполненные работой и заботами. Скоро уже месяц, как улетел железный дом. Жизнь вошла в обычную колею. Линда повесила на стену календарь на три месяца, и вечером вычеркивает прошедший день жирным крестом. Мухтар больше не занимается со мной по вечерам. Я к нему обращаюсь только если сложный вопрос возникает. Мало того, что люди очень заняты, так у них еще и время по другому идет. Сутки на две стражи короче.
За весь месяц случилось только одно ЧП. Это Линда считает, что ЧП. А я думаю, ничего страшного не произошло. В общем, мимо оазиса прошел караван. Он даже в оазис не заходил. Караванщики увидели вал вокруг озера Крратерр — и свернули посмотреть, что это такое. Поднялись на вал, увидели озеро, набрали воды, напоили сарфахов и пошли дальше. Мы об этом узнали только вечером, когда Линда проверила записи за сутки. Села на байк и полетела на то место, где караван пересекал вал. Вернулась злая. Сказала, что если байк поднять на высоту седока сарфаха, то виден оазис, видны палатки, и видно, что железного дома нет на месте.
На записях со стратосферных ретрансляторов при максимальном увеличении видно, что караван остановился на ночевку на обычном месте у колодца. А утром отправился дальше обычным маршрутом. Только следующим вечером Линда догадалась пересчитать сарфахов. В утреннем караване стало на одного сарфаха меньше…
Мы пересмотрели записи со всех стратосферных ретрансляторов по десять раз. Линда нехорошими словами вспомнила всех, кто проектировал этот ретранслятор. Потому что инфракрасная оптика там была отвратительная и ночью не отследила всадника, который под утро покинул стоянку. А найти караванщика в пустыне днем, если он не хочет, чтоб его нашли… Телята сарфахов умеют закапываться в крутой склон бархана. Ложатся и дрожат всем телом. Песок сползает по склону и засыпает его. Только голова торчит. А если с телячьего возраста дрессировать сарфаха, он так и сохраняет это умение. Караванщик, ложится рядом, накрывает себя и голову сарфаха тряпкой под цвет песка и закапывается вместе с сарфахом. Можно рядом в трех шагах пройти и не заметить. В общем, следов этого караванщика мы не нашли.
Только вовсе не обязательно он задумал что-то плохое, как думает Линда. Если караванщики нашли новое озеро, они обязаны доложить об этом совету своей гильдии. Могли послать гонца. А что выехал под утро — так дал сарфаху отдохнуть. По ночному холодку сарфах может бежать быстро и долго. Почему не послали гонца сразу от озера? Так груз сарфаха надо равномерно раскидать по всем другим сарфахам. А это можно сделать только на привале. Я объяснила это Линде, но она все равно очень нервничала и злилась целую неделю. Хозяин со Стасом тоже встревожились. Но прошло уже две недели, и ничего страшного не произошло.
Вчера, когда летали во Дворец, Линда отпустила нас с Татакой на целую стражу. Татака, конечно, побежала к Марру. Ну и нарвалась — вместе с ним плац подметала. Нельзя в учебный зал соваться когда занятие идет.
Зато я с мамой Рритам досыта наговорилась. Ма, как увидела меня, обняла, осмотрела со всех сторон и сказала:
— Теперь я за тебя спокойна. Ты стала взрослой и твердо стоишь на ногах, моя девочка.
А потом я заглянула на кухню. Девочки, как увидели меня, бросили дела и поклонились уважительным поклоном — это с ладошками на плечах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
