Истина пришла к магу только сейчас. Дрянное алькасарское представление правдиво только в одном, в словах Яна-Гусара — он действительно называл себя Палачом. Потому что груз этот давил на него с не меньшей силой, чем четыреста лет спустя, на Гийома.
Идущий против крылатой смерти — не рыцарь. Это не поединок равных, а казнь, пусть даже приговоренный чертовски опасен и смертоносен.
Маг погладил шершавую рукоять бастарда.
Боль и отчаяние в глазах Бласа Феррейра; большая мягкая подушка, опущенная на лицо принца Хорхе; гибель верных паасинов и служаки Эда Пескара; жертва безнадежно влюбленного Гонсало; смерть, мучения и боль десятков и сотен тысяч людей; — приговор Кербону уже был вынесен. Приговор высшей силы — человеческой души, в которую Господь-Создатель, единый во многих лицах, вложил любовь.
Гийому осталось только исполнить его.
Дракон летел к нему, расправив крылья, поджав лапы и вытянув голову на длинной шее.
— Я палач, — повторил маг слова из алькасарского представления — глупые и пафосные, ценные лишь потому, что Кербон тоже их знал.
Знал и слышал говорившего.
«Я дракон», — раздалось в голове чародей.
— Я пришел убить тебя.
«Попробуй если сможешь. Не жди пощады от меня, учитель», — дракон приближался, слышался разгоняемого им ветра.
— Я обработаю тебя без блеска. Ты его не заслужил. Просто убью, — маг положил правую руку на рукоять меча.
«Попробуй, если сможешь. Я сделаю твою женщину, своей наложницей», — совсем близко.
— Ты вел себя мерзко.
«И ты, Гийом, не лучше».
— Ты дашь миру радость своей смертью, — второй рукой чародей взялся за полу расстегнутого плаща.
«Увидим», — Кербон рассмеялся.
Гийом едва успел закрыть лицо полой расстегнутого халата, пикировавший на него Дракон выпустил струю пламени, что бессильно разбилась об одежду. Покойный Гонсало не даром потратил столько сил, накладывая на нее защитные чары. Маг угадал момент, и, разворачиваясь, с неожиданной легкостью рубанул мечом.
Сталь цвета венозной крови, ударившись об чешую монстра, вспыхнула, разбрасывая карминовые искры. Дракона отбросило на землю. Он перекатился через спину и вскочил на все четыре лапы. С большой раны на морде капало что-то густое и желтое.
Левая рука Гийома быстро чертила в воздухе зеленую сеть. Четыре взмаха — две вертикальных полосы, две горизонтальных — и она упала на дракона, прижимая его к земле.
Кербон разорвал ее могучими лапами, нити вспыхнули и исчезли. Он прыгнул на мага как кошка. Гийом шагнул вперед, пропуская его над собой, готовясь спороть брюхо, но забыл про хвост-крюк с маленькими шипами, что резко ударил его грудь, и потащил за собой.
Гийом умудрился рубануть по хвосту, попав в участок, что был над его головой. Дракон рыкнул, отдернул раненный член тела, раздирая шипами грудь. Маг поднялся. И угодил прямо под огненный плевок. Он не успел закрыться халатом.
За коротким плевком последовала длинная струя пламени. Фигура чародея исчезла в зареве. Дракон не щадил сил, до конца расходуя весь запас особого газа в желудке, вспыхнул даже воздух вокруг. Его обжигало собственным же огнем. Наконец, он выдохся, шумно втянул воздух в изголодавшиеся легкие. С интересом посмотрел, как затухает пламя — осталось ли что от Гийома?
Карминовая молния, сорвавшаяся с острия бастарда, больно ударила его в грудь. Дракон не поверил увиденному, за что был награжденной новой раной — треснувшей чешуей на плече.
Маг шел на него целый и невредимый, обожжена была лишь грудь его под рубашкой — там вспыхнул и рассыпался в пыль амулет-сапфир. Наполненный чужими жизнями он в последний раз спас хозяина, даровал ему силу выстоять.
Молний срывались с меча, который платил за них серой стальной крошкой, обветривался, словно скала в горах за сотни лет борьбы со стихией. Из левой руки чародея изливалось уже знакомое Кербону голубое сияние.
Получив первые раны, дракон стал только опасней. Он оттолкнулся от земли лапами, взмахнул перепончатыми крыльями и взлетел. Огня у него больше не было, но оставались клыки, когти и шипы. Монстр-оборотень кружил вокруг мага, заставляя его так же вращаться, чтобы лицом встречать возможную угрозу. Молнии чародея палили ему шкуру, пальцы-когти рвали крылья, но Кербон терпеливо ждал, терпя боль, смиряя ненависть, застилавшую черно-желтые глаза.
Гийом не выдержал темпа, закружилась голова, запнулся. Дракон обрушился с высоты. Бастард искалечил чудовищу левую переднюю лапу-руку — лезвие меча рассекло плоть между пальцами, справилось и с костью. Но маг оказался поверженным, а его оружие отлетело в сторону. Недалеко, на локоть от руки Гийома, что тщетно пытался дотянуться до рукояти.
Чародей был прижат к земле. Дракон завис над ним, прижимая раненную конечность к туловищу. Его раскрытая пасть — узкие кривые клыки с которых капала слюна — медленно склонялась к лицу мага. Ей мешал прозрачный щит-полусфера, направленный вверх. Центром щита была поднятая левая рука Гийома.
Дракон медленно, но уверенно давил, и сил остановить его не было. Слюни капали, обжигая щеку и шею, настолько они были горячи. Выпрямленные пальцы правой ударили в основание шеи чудовища — только кровь брызнула из-под сломанных, вырванных с мясом ногтей.
Левая рука-щит сгибалась в локте. Еще один удар — пара чешуек треснула. Магу показалось, что Кербон рассмеялся драконьим горлом, неприспособленным для человеческой речи.
Морда его поднялась и ударила, ломая полусферу и кусая чародея за левую руку. Гийом пронзительно закричал. В глазах его померк свет. Он ткнул правой вверх. Еще и еще.
Дракон, поднявший морду, чтобы проглотить или выплюнуть откушенную кисть, дернулся, встал на дыбы. Сила убийцы, собранная магом полтора часа назад, не пропала даром. Рука его пробила шкуру чудовища, оставляя куски мяса на острых краях раны. Из основания шеи дракона густым потоком хлестнула странная желтая кровь. На земле она смешалась с алой чародея.
Маг, вопя от боли, покатился влево к мечу. Стиснул непослушными чужими пальцами рукоять, встал на одно колено, на другое, потом на ноги. Дракон сидел на заднице, прижав морду к плечу — зажимая рану, кровь из которой уже бежала тише.
Гийом не дал ему перевести дух, подлатать тело. Шатаясь, стоная и кусая губы, — обрубок руки жгло, словно кислотой, черня рану; останавливая кровь и убивая надежду на восстановление, — он побежал на чудовище.
Бастард Марка выглядел как оружие из могильника изъеденное ржой и временем. Но только выглядел. Дракон не успел увернуться, маг был ловчее. Глазница треснула, не сумев спасти око. Монстр ослеп на одну сторону. Меч рубил его по голове, снося гребень, ломая кости. Мечта командора ордена Сент-Фербе Рафаэля Альберти сбывалась — клинок убивал крылатое чудовище.
Дракон пал, разбрызгивая кровь и мозг. Гийом рубил его умирающего, бьющегося в агонии, пока не голова не превратилась в кашу из мяса и костей. Наконец, он воткнул бастард в испачканную землю.
После чего долго и обильно харкал слюной и кровью, изгоняя из тела яды магии, прочищая горло. Поднял раненую руку, посмотрел на нее, и едва не заплакал от боли и обиды. Огляделся.
Алькасары не двигались, не веря в смерть своего живого бога, ожидая его возвращения с небес. Расстояние мешало большинству из них видеть бой. Только полсотни беев могли лицезреть гибель Кербона с достаточной отчетливостью.
Дракона не было. Желто-красный монстр обратился в молодого мужчину. В мертвого мужчину, лишенного головы. Опустошенный маг не чувствовал ненависти к бывшему ученику. Она ушла вместе с его смертью.
— Один, четверо, и снова один, — прошептал сам себе чародей, — Не терпит этот мир боевых магов.
Он еще раз оглянулся на беев, после чего стал развязывать пояс.
Джайхар — новый султан Алькасара — отличался исключительно зорким даже для моряка зрением. Не верящий в смерть Дракона, он едва не откусил свой язык, увидев, ЧТО собирается сделать бледнолицый колдун. Он рванул из ножен ятаган и вонзил шпоры в бока коня. Скакун взвился от боли и понес его вперед. На убийцу мессии. Беи с замешательством последовали за ним.
