Иди мой руки… Ой, руку, в общем, и садись за стол.
Вечером 29 октября мы с Полинкой замерли у экрана телевизора. То же самое сейчас происходило в Асбесте и Каменск-Уральском — мы предупредили родных, что прозвучит моя новая песня. Как и предполагалось, в ложе почётных гостей помимо прочих сидел Тяжельников, а рядом с ним примостился Громыко. Объявили и остальных, из знакомых услышал фамилии Кириленко и Воронова.
Я совсем не удивился, что концерт начался с выхода Лещенко вместе с Большим детским хором, исполнившими под аккомпанемент оркестра Силантьева «Любовь, комсомол и весна». В общем-то, я это уже знал, так как мы с Силантьевым общались только вчера, он мне и сказал, что Лев Валерьяныч с моей песней откроет торжественное мероприятие. Не обманул…
— Здо́рово! — выдохнула Полина, когда Лещенко закончил исполнять.
Ну да, это вам не первое домашнее исполнение под гитару, тут всё по-взрослому. Чёрт возьми, приятно видеть, как исполнителю аплодирует весь зал, включая правительственную ложу. На несколько секунд даже забыл, кто настоящий автор.
Собственно, на этом мы могли заканчивать с просмотром концерта и затащить жену в постель, но та настояла, чтобы мы досмотрели до конца. Концерт состоял из двух частей, в перерыве втиснули слегка укороченную версию программы «Время», по ходу которой мы узнали, что в Финляндии из-за разногласий в правящей коалиции ушло в отставку правительство Ахти Карьялайнена. Парламент распущен, на январь 1972 года назначены новые выборы. Сформирован рабочий кабинет во главе с Теуво Аура. Ну да, он и будет, если память не изменяет, новым премьер-министром. Ничем, правда, не запомнится.
Потом у нас была постельная сцена, и когда я уже готовился отойти ко сну, Полина вдруг сказала:
— Кстати, всё забываю рассказать… Пока ты в Кишинёве был, меня на тусовку пригласил, я Настю взяла, чтобы не так страшно было.
— Что за тусовка? — насторожился я.
— Да на квартире знакомого нашего сокурсника. Там у него хиппи всякие собираются, песни поют под гитару… Классно было.
— Вино, да? — добавил я.
— Ну-у, не без этого… Но ты не подумай, никто не напивался до скотского состояния. У них такое не принято.
— Не приставали?
— Вот ещё! Все знают, что мой муж — боксёр, и если что…
— Знаешь, лучше не рисковать, в следующий раз или меня с собой бери, или вообще не ходи.
— Но…
— Так, разговор окончен, — нахмурился я. — ты у меня одна. Ты мать моих будущих детей, и я никогда себе не прощу, если с тобой что-нибудь случится.
— А сколько у нас их будет? — она не удержалась от улыбки.
— Детей-то? Минимум двое — мальчик и девочка.
— А если будут две девочки?
— Будешь рожать до тех пор, пока не подаришь мне пацана.
— Ах ты изверг!
Она шутливо ткнула меня в плечо кулачком, я обхватил её, и… В общем, началась вторая серия фильма «Анжелика и король».
7 ноября принял участие в праздничной демонстрации. На этот раз по причине травмы никаких портретов не нёс, просто шёл в колонне студентов и преподавателей, кричал: «Ура!» после того, как диктор во всеуслышание представил политех: «На площадь стройными рядами вступают…». Махал рукой трибуне, на которой разглядел Ельцина, тот, как мне показалось, узрел меня и одарил меня улыбкой. А на следующий вечер он мне сам позвонил:
— Видел, как ты вчера шёл в рядах моей альма-матер, специально внимание обратил, — прогудел он. — А на студию послезавтра с утра импортную аппаратуру привозят, не хочешь заглянуть, оценить?
Ещё бы я не хотел! Правда, в этом деле я не большой дока, но уж и не полный профан.
10 ноября была среда, а накануне в институте я отпросился — фамилия Ельцина имела в нашем ректорате, не говоря уже о деканате, магическое значение. Хотел сначала отпроситься с первой пары, но мне, как местной звезде, разрешили по такому случаю вообще не приходить.
Погода была мерзкой, шёл мокрый снег, тут же таявший на асфальте и чуть более живучий на газонах. Пешему ходу я предпочёл «Москвич», благо что травмированный палец почти не мешал управлять машиной. Наверное, последний раз в этом году выезжаю, по снегу особо не наездишься, так как шипованной резины в СССР не производилось. Начнут выпускать только в конце 80-х. На Западе она есть, но для отечественных автомобилей не подходила.
Здесь, на углу Щорса и Серова, я не появлялся с сентября, когда только начинались работы по ремонту здания. После этого были мысли заглянуть, но то одно, то другое… А вообще я был спокоен, процесс курировал будущий Президент России (надеюсь, не в этой реальности), мужик на данный момент хозяйственный и ответственный, так что за студию я не сильно переживал.
Охренеть! Двухэтажное здание, конечно, разительно преобразилось в лучшую сторону, но больше всего меня поразила вывеска справа от входной двери, где на тёмно-бордовом фоне сияли золотом слова: «Студия звукозаписи „Ural Records“». Всё-таки уцепились за мой вариант названия. Мелочь, а приятно!
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился Ельцин в сопровождении двух мужиков. Первый в пальтишке, мелкий и суетливый, с папочкой подмышкой. Второй — в спецовке, усатый, и веяло от него какой-то основательностью. Не иначе прораб.
— …и не говори мне, Иваныч, что у тебя не хватает краски. С тобой же смету составляли, а теперь ты мне заявляешь, что нужно ещё двадцать банок на покраску крыши. Из каких фондов предлагаешь брать деньги?.. О, Женя!
Увидев меня, он расплылся в улыбке, протянул руку… Правую, естественно, на которой все пальцы были на месте.
— Молодец, что пришёл. У нас тут отделочные работы, да и те практически закончены, а фура с грузом должна прибыть с минуты на минуту. Там, — он мотнул подбородком в сторону здания, — инженер, из Москвы вытащили, с «Мелодии», будет руководить установкой аппаратуры.
Специалиста звали Роман Романович Бельский, на физиономию вылитый еврей, но специалистом он оказался классным. Когда прибыла аппаратура (а случилось это минут через двадцать), Бельский сразу же со знанием дела приступил к распаковке и её установке. Помогал ему в этом деле радиотехник со свердловской телестудии.
Аппаратура меня не то что порадовала, а приятно удивила. Понимал, что дешёвку не привезут, но тут реальность превзошла ожидания. Из фуры, подъехавшей в сопровождении милицейской «Волги», выгрузили ящики и коробки с немецкой и японской техникой, по словам Ельцина, обошедшуюся в весьма кругленькую сумму.
Заметив на моей физиономии восхищение, хитро прищурился:
— Ну как, устраивает? А ближе к вечеру должны ещё и электрическое пианино привезти. Если хочешь, можешь
