его документами.
— Скажу, что было непросто, очень непросто.
— Суслов?
— Не только… Ладно, давай закругляться. Успехов тебе, генерал!
И уже действующий генерал-лейтенант, кавалер орденов Ленина, трёх орденов Красного Знамени, ордена Суворова, двух орденов Красной Звезды и ордена Отечественной войны Павел Анатольевич Судоплатов поднялся, пожал всё ещё крепкую ладонь генсека и с расправленными плечами покинул комнату.
* * *
В «Комсомолке», на которую я был подписан и которую прочитывал от корки до корки не столько из-за содержания, сколько в ожидании зашифрованного послания, в конце ноября появилась долгожданная заметка о подготовке московских коммунальщиков к зиме. Та самая, которая должна была выйти как приглашение к общению. В интервью начальник одного из столичных ЖЭКов рассказывал, что к зимнему периоду на его участке практически всё готово, осталось только в Трубниковском переулке у дома № 24 поменять 30 метров труб теплотрассы. Из этого послания выходило, что письма с предсказаниями мне нужно отправлять на адрес: Трубниковский переулок, дом № 24, квартира № 30. Текст ответного письма у меня был заготовлен заранее. В нём я написал, что в начале январе на Ибице случится крупная авиакатастрофа, более ста погибших. В качестве лишнего подтверждения своей состоятельности как провидца решил привести эту катастрофу. Что делать, трагедия должна послужить повышению доверия ко мне со стороны тех, кто курирует в КГБ загадочного «Геомониторинга». Хотя людей жалко, наверняка среди погибших будут и дети… Чёрт, грёбаная реальность!
Ладно, обойдёмся без соплей. Далее я упомянул, что в марте на Минском радиозаводе прогремит сильный взрыв, который унесет жизни более 100 человек. Вот эту трагедию можно и желательно предотвратить. Вроде бы рванёт импортный лак, когда переберут с консистенцией, да и вентиляция в цехах не на лучшем уровне. Заодно дописал, что на Олимпийских Играх в Саппоро наша сборная соберёт больше всех медалей, из них 8 золотых, по этому показателю в два раза опередив команду ГДР. К сожалению, фамилий чемпионов не запомнил — в то время у меня в общаге не было телевизора, а газеты я читал редко.
Попросил в письме, что, если будут ко мне какие-то конкретные вопросы, то их так же можно публиковать в КП. Но чтобы я понял, что вопросы адресуются мне, вопрос должен быть заголовком, а после вопросительного знака должна стоять точка. Как бы опечатка, подтверждающая, что вопрос адресуется мне.
Между тем я искал телефон братьев Стругацких. Если бы не мои связи в творческих кругах, то эта задача могла бы оказаться невыполнимой. Я не стал просить о помощи Мешавкина, хотя он, не исключено, мог бы помочь. Справиться без его участия для меня стало делом чести, и я, чёрт побери, справился! Помогли связи, скажем так. А если точнее, через Силантьева я связался с самим первым заместителем председателя правления Союза писателей РСФСР Юрием Бондаревым, а уж тот надиктовал номерок Аркадия Натановича.
Старший из братьев Стругацких жил в Москве, тогда как его брат, Борис Натанович, в Ленинграде. Ну да мне и удобнее добираться до столицы.
Что я помнил по датам, так это то, что в следующем году Стругацкие закончат рукопись романа «Град обречённый», которая пролежит в столе до конца 80-х, так как братья просто не рискнут такую неоднозначную вещь отдавать в издательстаа. Куда интереснее, что в конце этого года, практически сейчас, Стругацкие заканчивают «Пикник на обочине». В следующем году в усечённом виде повесть будет публиковаться в журнале «Аврора». Кажется, во второй половине года. Согласен, нам, ноунеймам, с «Авророй» тягаться пока трудно. Но нужно, иначе вся затея с альманахом может пойти прахом. Вот же, аж стихами думать начал.
Кстати, я эту повесть вот реально практически чуть ли не наизусть знаю, мог бы и сам написать, прикинувшись автором, не опереди меня Стругацкие. Но нет, не стал бы этого делать ни под каким соусом. Одно дело песню стырить, которую порой за день рожают, чуть ли не походя, а другое дело — книгу, над которой авторы иногда корпят годами.
Очень жаль, конечно, что это последнее значительное по замыслу и непревзойденное по интересу фантастическо-приключенческое произведение Стругацких. Исключение составляет только «Жук в муравейнике», написанный ими в моей прошлой жизни в 1979-м году, и который лично я считаю последним значительным произведением этих гениальных, по сути, писателей. А вдруг в этой реальности они «Жука…» вообще не напишут? Или, паче чаяния, напишут что-то, что не написали в той реальности, да ещё более гениальное? Фиг угадаешь…
В общем, как говорится, поживём — увидим. А пока для меня дело чести перехватить «Пикник на обочине» у «Авроры», дав гарантии писателям, что в нашем журнале повесть выйдет в полной, а не сокращённой версии. Но если Мешавкин, гад, даже получив «добро» от Стругацких, кинет меня с альманахом… Не знаю, что я с ним сделаю, но какую-нибудь пакость ему устрою. И отмазки типа «Я сделал всё от меня зависящее, но…» не прокатят.
— Аркадий Натанович? Здравствуйте! Вас беспокоит Евгений Покровский. Может быть, слышали обо мне… Да-да, совершенно верно, автор песен. А также боксёр, чемпион Европы, — не преминул я себя лишний раз попиарить. — И мне приятно с вами познакомиться, хоть и заочно, на расстоянии… Я из Свердловска звоню… Да-да, столица Урала, хотя жители Перми могутв этом плане со мной поспорить.
Так, ознакомительную часть можно считать законченной, пора уже приступать к делу. Тут и собеседник кстати поинтересовался:
— Так что вас заставило мне позвонить, Евгений… М-м, простите, не знаю вашего отчества…
— Можно просто Евгений, я ещё молод для отчества, — отшутился я. — Отвечая же на ваш вопрос… Аркадий Натанович, хотелось бы встретиться с вами и желательно также с вашим братом, чтобы с глазу на глаз, так сказать, обсудить некоторые моменты нашего предполагаемого сотрудничества.
— Сотрудничества? Хм… Но мы песен не сочиняем, и уж тем более далеки от бокса.
— Понимаю ваше удивление, но разговор пойдёт о ваших произведениях. Просто это не телефонный разговор. Когда вы с Борисом Натановичем сможете выкроить для меня хотя бы четверть часа?
— Вы хотите приехать в Москву?
— Прилететь, на поезде слишком долго добираться.
— Понятно… Послезавтра Борис приезжает на пару дней, сможете, скажем, в субботу подтянуться?
— Без вопросов. Где встречаемся?
Я примерно знал, где жил старший из Стругацких, где-то на проспекте Вернадского, в одной из новых многоэтажек. Может, к себе пригласит? Но нет, Аркадий Натанович предложил встретится у ресторана Центрального Дома литераторов на Воровского, которая в моём будущем станет Поварской. Впрочем, как и было до 1923 года. Ничего себе, они меня что,
