Повернувшись, он легко вздрогнул. На месте Эгила сидел неизвестный ему человек. На вид ему было около пятидесяти лет, голова его была почти седа, а лицо слегка покрыто морщинами. Его очертания были самыми обычными, сложно было отметить что-то выдающееся, разве что некоторое сходство с задержанным вчера пареньком.
- Чем обязан? - спросил Миллстоун.
- Я подумал, у вас свободно, - спокойно сказал незнакомец.
- Здесь и без моего столика куча места, - сказал Джон, оглядевшись вокруг.
- Я искал возможность поговорить с вами.
- Вот это уже лучше, - заинтересованно ответил Миллстоун и глубоко затянулся дымом.
- У меня есть то, что вас обязательно заинтересует, а у вас есть то, что нужно мне.
- Предположим. А чем именно вы хотите заинтересовать меня?
- А вы уже поняли, что нужно мне? Я немного недооценил ваши способности.
- Ну, тут нужно быть либо слепым, либо вообще ничего не понимать, так что мне даже сложно представить, кем вы меня посчитали. Но вы не огласили предложение со своей стороны, - с лёгкой улыбкой сказал Джон.
Миллстоун понял, что переговоры не самая сильная сторона этого человека, но продолжал принимать во внимание, что сложившаяся ситуация может оказаться не совсем такой, какой он её понимает, и поэтому, хоть и пытался подавлять противника в разговоре, делал это весьма осторожно.
- Кажется, вы недавно нашли пустой сейф, и вам было бы интересно получить то, что в нём находилось.
- Предположим. Но этого слишком мало.
- Почему же?
- С вашей стороны только папка, которую можно спрятать под курткой, а с моей то, ради чего придётся совершить федеральное преступление.
- Бросьте, убитый не был тем, от чьей смерти стране стало хуже.
- Он в первую очередь был гражданином, и если он вёл незаконную деятельность, то им должны были заниматься соответствующие органы. Но речь не об этом, - сменил тему Джон, поняв, что слишком увлёкся, - я же не отказал вам. Просто хочу несколько большего.
- Думаю, вы сами жаждете сказать, - легко улыбнулся незнакомец, но улыбка эта была скорее безысходной, нежели насмешливой.
- Информацию. Я хочу знать, кто вы, и чем занимаетесь.
- А с чего вы решили, что я чем-то занимаюсь?
- А я думал, мы тут не будем разглагольствовать.
Он посмотрел на Джона, и в по этому выражению было видно, как он думает над тем, как бы вывернуться и сменить тему. Он не хотел раскрывать главные козыри, а может быть, Миллстоун слишком его переоценил, и их просто не было.
- Я понимаю, к чему вы клоните, но эта информация не для вас. Она опасна и серьёзна. Вы даже не представляете, во что хотите вмешаться. Вы слишком яркий для того, чтобы участвовать в этом.
- Даже так? - удивился Миллстоун.
- Да. Заметные у нас долго не живут. Вы просто не продвинулись, или вас не воспринимают всерьёз. Может быть, вам станет легче, если я скажу вам, что вы ничем не сможете помочь? Ни нам, ни кому бы то ни было. Вы хороши на своём месте, а то направление, в котором вы стремитесь, совсем не ваше. Поверьте мне, я разбираюсь в людях.
- Конечно разбираетесь.
- Отпустите мальчика. Он вляпался по глупости. Вы сами молоды и представляете, как это бывает. Обещаю, если вы отдадите его мне, то больше не услышите о нём. Той девушке ничто не будет угрожать, как никому из вас.
- Вы уже однажды не справились с ним. Что будет дальше?
- Я ничего не знал. Слишком хорошо обучил его скрытности.
- Значит, вы всё же даёте осечки.
Миллстоун снова закурил. Время работало на него, но он чувствовал, что не сможет тянуть его достаточно долго.
- Если я буду лишён своей слабости, я больше никогда не ошибусь, - серьёзно сказал мужчина, - мистер Миллстоун, я не буду убивать вас. Гораздо болезненней будет для вас смерть той милой девушки, или вашего верного друга. Его старик-отец этого не переживёт. Как думаете, небольшой сомнительный эпизод в вашей карьере стоит их жизней? Или вашей?
Миллстоун молчал, уставившись на собеседника. Его глаза были абсолютно пусты. В какой-то момент он понял, что даже и не слушает его, он и так знал все его слова, и сейчас можно просто молчать, потому что именно так он может выдержать нужное время. Время, которое может стоить жизни. Он отмерял его сигаретой, тлеющей в руке. На ней было уже много пепла, который упадёт в тот же момент, когда он едва пошевелит рукой.
- Простите, что я говорю это, но вы вынудили меня. Я не хотел, так поворачивать диалог.
- А вы вежливы. Сначала говорите такие вещи, что я готов выхватить пистолет и убить вас прямо на месте, лишь бы вы не смогли это осуществить, а потом просите прощения.
- Вы не убьёте меня сейчас, - уверенно сказал незнакомец, - самый лучший вариант для вас принять моё самое первое предложение. Я готов забыть всё, о чём мы говорили.
- Проблема в том, - сказал Джон, - что даже если бы я мог, я не стал бы этого делать. Тут дело в количестве. Я - в любом случае не жилец, но моих близких от вас защитят и без меня. Для вас проявить себя - страшнее гибели, поэтому без меня вы бросите это мероприятие.
- Не все дела можно решить количеством, - ответил он таким тоном, будто последние слова Миллстоуна были восприняты им как личное оскорбление.
- Верно. Но вас подвело именно оно.
- Не переоценивайте себя, - даже с некоторой злобой сказал мужчина.
- Мой друг-стрелок часто говорит, что эмоции наш враг. Вызвал их у человека - и он твой.
Незнакомец легко и тихо рассмеялся. Он всё ещё был уверен, что превосходство за ним, а Миллстоун ни в чём не был уверен, кроме того, что чем больше времени пройдёт до того, как он выхватит лазер, жало которого тут же нальётся красным, тем больше у него шансов.
- Есть множество факторов. Они очень разрозненны, но, сложив их в одну картину, вы получаете в руки самые главные козыри. Не все дела решаются числом, - Джон грустно покачал головой, - но я даже не знаю, оно или эмоции подвело вас больше? Вас даже не научил пример собственного сына.
- Мне жаль, что так вышло.
Он положил руку на стол и начал постукивать пальцами. Джон поднёс ко рту почти докуренную сигарету и, делая глубокий вдох, про себя считал. Уголёк больно обжёг пальцы, и он, болезненно дёрнув рукой и откинув его, тут же бросил кисть за пазуху, и меньше чем через секунду его лазер был нацелен на собеседника, изумление на лице которого говорило о том, что всё прошло, как надо.
- Продолжайте держать руки так, чтобы я их видел. Одно неверное движение и я всё равно получу то, что мне нужно, только в ваших мягких тканях будет отверстие. Надеюсь, вы пробовали, поэтому будете разумны.
В этот момент его собеседник, ещё недавно дававший знак своему напарнику, преобразился, превратившись в точную копию своего сына. Его глаза были налиты бессильной злобой и ненавистью.
