class="p1">В глаза ударил яркий свет, заставляя морщиться. Непроизвольно потекли слезы — свет резал глаза, причиняя боль. Кто-то отвел в сторону фонарь, крича куда-то в бок — Эван из своей норы видел только кусок неба:
— Мага! Срочно! Тут Игнис! Он нашелся! Сообщите его величеству…
Эван не удержался и прошептал:
— Главному шпиону Вернии…
Все тот же голос возразил:
— Вы ошибаетесь, Игнис.
Эван зашипел от боли — его крайне неудачно попытались вытащить из-под обломков:
— Лучше: молодая тварь? — его отпустили, аккуратно укладывая голову на обломки, и принялись освобождать ноги. Кажется, они были целы, только сильно затекли, вот откуда такая боль.
Эван, слеповато щурясь, огляделся. Мир вокруг изменился. Он был серым и тусклым. Он лишился потоков эфира. Кажется, демон хорошо проел ткань мироздания. Кто бы мог подумать — самое сердце Тальмы — Олфинбург и демон. Демон, прячущийся в механите. За Вик и Грега, за Ривза и Клер, за остальных случайных жертв эксперимента короля стало страшно — демоны цепляются за душу, калеча её. Или тут поработал не демон? А… Лоа, как в печати на ладони Вик? Это была неожиданная мысль, хотя верная — ведь все расследование вертелось вокруг карфианской магии.
Мужчина-блондин наклонился к Эвану — тот узнал Ривза:
— Вас оправдывает одно — вы находитесь в невменяемом состоянии после силового шторма. Иначе бы вас ждала статья за оскорбление короля.
— За правду? — прохрипел Эван. Кто-то поднес к его рту бутылку с колой, и Эвану пришлось давиться шипящим напитком, якобы возвращающим силы.
Ему снова возразили:
— Вы ошибаетесь… — Ривз выпрямился. Он весь был пыльный — с головы до ног. Пыльные волосы, пыльное лицо в дорожках влаги, пыльный бело-золотой мундир, пыльные брюки и сапоги. Наверняка, пыльная и душа. Нельзя предать и остаться самим собой. Голова болела, мешая соображать.
Его тело взмыло вверх, и вполне бережно опустилось на носилки. Кто-то успел обезболить, так что Эван, приготовившийся глотать стоны боли, удивился. Его куда-то понесли, но потом внезапно остановились — прямо посреди посеченного бомбами парка.
Над лицом Эвана возник принц Эдвард. Точнее, уже король Эдвард — слишком серьезный для мальчишки двадцати лет, до сих пор только прожигавшего жизнь на скачках, гонках и балах. Ну кто мог ожидать такого от вечно находящегося в погоне за наслаждениями принца?
— Думаете, мне самому нравится все то, что случилось?
— Вы войдете в историю как отцеубийца… — прошептал Эван.
Эдвард жестко возразил:
— У меня другие планы. Я стану Мирным или на крайний случай Справедливым. — Он зачем-то положил ладонь на лоб Эвана, наверное, хотел наложить целебные плетения. Эфира по-прежнему не было. Хотя Эван уже понимал, что с ним случилось — он сжег в себе все потенцитовые соединения и перестал быть магом. Не мир вокруг изменился. Изменился только он.
— Не выйдет… Вы уже…
— У меня не было выбора! — повторился упрямый мальчишка. Воспринимать его взрослым, отдающим отчет в своих действиях мужчиной не получалось.
Эван непреклонно выдавил из себя — даже король не заставит его пересмотреть свои взгляды:
— Выбор был — не мешать полиции, ваше величество.
Тот гневно прищурился:
— Не мешать? После того, как полиция все провалила и позволила отправить на убой в Аквилиту моих лучших офицеров?!
— Надо было чуть-чуть подождать…
— Чушь, Игнис! Откровенная чушь человека, боящегося замараться в грязи! Я был о вас другого мнения.
— Надо. Было. Чуть-чуть. Подождать! — продолжил напирать Эван. И, о чудо, ему кто-то пришел на помощь. Рука в белой сутане легла на грудь, заживляя трещины в ребрах.
— Ваше королевское величество, сей офицер прав. — Голос был смутно знаком, только сейчас Эван не мог его вспомнить. Он повернул голову в сторону, всматриваясь в худого, гладко выбритого мужчину лет сорока, не больше. Инквизитор… Северный? Восточный? Эван не помнил. Вроде, встречались раньше. — Верь вы в закон и полицию, в своих офицеров, которым вы доверили страну, то все было бы иначе. Мне несколько часов назад из полиции Аквилиты сообщили об амулете с лоа — я добирался как можно быстрее в столицу… Чернокнижника, вызвавшего лоа, уже арестовали — он признал вину. Закон восторжествовал бы уже сегодня вечером. Вы не дождались всего один день. День, который вас превратил в отцеубийцу.
Молодой король в мятом, мокром от пота бело-золотом мундире упрямо возразил:
— Я не мог иначе! Я спасал страну. Вы видели, во что превратился мой отец? У меня не было выбора. И у Вернии не было выбора — они четверть века ждали помощи, а дождались войны. Я войду в историю, как Мирный — таково мое решение, я от него не откажусь.
— Страшно представить, каким будет ваше правление, начавшееся с кровавой купели. — сказал инквизитор Акерлей — Эван все же вспомнил его.
— Я не буду таким, как мой отец.
— Помните одно — ваш отец пришел к власти четверть века назад… В отличие от вас, он выбрал в начале своего правления не кровь и войну — он выбрал торговую блокаду для мятежной Вернии.
Эдвард развел руки в стороны:
— Он выбрал не кровь, но, смотрите, чем все закончилось! Он скармливал демону лер, которые были неугодны ему в плане магических талантов их возможных детей. Он разорил все лучшие рода империи — Игнис не даст солгать. Он ставил эксперименты на лучших лерах империи — Ривз, Гилл, Фейн, Блек… Он допустил демоническое заражение Аквилиты. Мне дальше продолжать? Я буду помнить про сегодняшний день. Я буду помнить про кровь на моем мундире. Я буду помнить кровь на улицах Олфинбурга. Я не позволю себе опуститься до того, что сделал мой отец. В этом наше различие, леры… — он вновь склонился и заглянул Эвану в глаза: — алую ленту, которую прислали вашей супруге в качестве предупреждения, можете выкинуть. Душитель больше не придет за вашей семьей. Ваша жена и нера Элайза Ренар были в списках на уничтожение из-за возможного рождения мага-хаотика. Списки случайно попали мне в руки — я не мог иначе, мне пришлось прислать вам ленту в предупреждение.
— Не пробовали предупреждать словами, ваше величество? Так проще в разы. — не выдержал Эван.
Откуда-то сбоку раздался смех:
— Кузен, однако, какие у тебя строптивые подданные. Даже завидно.
Эдвард выпрямился:
— Завидуй молча.
Эван повернул голову на бок, узнавая наследного принца Вернии Анри — видел на фиксограммах в газетах. Одетый в простой черный летный мундир, с забинтованной головой и рукой на перевязи, он, ни капли не куражась, склонился перед Эваном в знаке признательности:
— Лер Игнис, я перед вами в неоплатном долгу. Вы спасли мою
