вино превращается в уксус, и прежние офицеры СР переходят в СЦР”[251].
После 1936 года ситуация стала стремительно меняться. Серьезным подспорьем в борьбе с иностранными спецслужбами стало ужесточение статей национального законодательства, предусматривавших ответственность за шпионаж. Ранее фактор мягкости санкций облегчал иностранцам вербовку агентуры, но с 17 июня 1938 года он перестал действовать. Государственную измену в уголовном кодексе переименовали в национальную измену и предусмотрели в виде наказания за нее смертную казнь, что, несомненно, послужило хорошим предупреждением для многих французов, склонных поискать легкие, как им казалось, деньги на ниве шпионажа. Первым казненным, в соответствии с новым законом, стал арестованный в Тулоне молодой мичман 1-го класса Марк Обер. Он был разоблачен благодаря сотрудничеству СР с британской СИС, перехватившей подозрительное письмо на находившийся у нее на контроле дублинский адрес. Англичан встревожило наличие в сообщении совершенно секретных сведений о мобилизационном плане французского флота и некоторые криптографические материалы, после чего через своего представителя в Париже Дандердейла они передали текст французам. В процессе согласований ВМС и контрразведки прошел месяц, и МИ-5 перехватила еще одно отправленное на тот же адрес письмо с аналогичным содержанием. Тем временем была согласована формальная процедура, и Обера взяли под стражу. Арест мичмана был произведен в его каюте на эскадренном миноносце “Ванкелин” в момент копирования в тетрадь кодовой книги ВМС, к которой он имел свободный доступ. Традиции французского флота предусматривали возложение обязанностей по секретному делопроизводству на самого младшего на корабле офицера, и Обер использовал это в полной мере.
История падения мичмана, на первый взгляд, достаточно банальна. В Ренне он влюбился в известную проститутку Мари Морель и загорелся идеей вернуть ее к добропорядочной жизни. Как и следовало ожидать, это повлекло лишь непомерные расходы на женщину, которые она с удовольствием использовала, однако менять занятие не спешила. Вскоре скромного мичманского жалования оказалось недостаточно, иных источников доходов офицер не имел и потому с легкостью решил воспользоваться доступным ему способом обогащения, предложив германскому военно-морскому атташе в Париже копии секретных документов, к которым имел доступ по службе. Опасавшийся подставы контрразведки ВМАТ отказался беседовать с Обером в Париже и распорядился, чтобы он в начале октября 1937 года прибыл в один из отелей в Антверпене. Тот последовал указанию и привез с собой полный чемодан секретных и ДСП документов, за что получил 5 тысяч франков и обещание выплат за дальнейшие передачи материалов. Немцы снабдили инициативника конспиративными почтовыми адресами в Дублине и Роттердаме, причем последний, как оказалось впоследствии, германская разведка использовала еще с 1916 года. Все это стало известным после ареста Обера, который произвели тайно для сохранения возможности повести с абвером оперативную игру. Офицер СЦР Андре Боннефу сумел имитировать почерк арестованного, однако ввиду значительной сложности его подделки в первом же сообщении предупредил, что в дальнейшем из соображений конспирации, будет печатать свои отчеты на машинке. Абвер не только не возражал, но даже компенсировал агенту расходы на ее покупку. Вознаграждение Оберу поступало регулярно, банкноты прятались между страницами отправляемых на адрес Мари Морель и перехватываемых контрразведкой французских книг.
Марк Обер
Операция длилась довольно долго. В декабре 1938 года от имени Обера СЦР потребовала выплаты удвоенного жалования в качестве традиционного рождественского бонуса. Немцы не возражали. Судя по всему, они были весьма довольны содержанием поступающих от агента материалов. Тем временем машина правосудия закончила цикл своей работы, и 10 января 1939 года в закрытом судебном заседании военно-морской трибунал в Тулоне приговорил Обера к смертной казни. СЦР решила сохранять данный факт в секрете до момента захвата на эту “приманку” курьера абвера. 2 февраля конверт “для мсье Поля”, в очередной раз оставленный в одном из парижских кафе в районе Северного вокзала, забрал регулярно пивший там пиво получатель, немец по фамилии Фрам. Впоследствии его приговорили к пяти годам лишения свободы, которые он, естественно, отбыл не полностью. Явившаяся первопричиной измены молодого офицера Морель отделалась тремя годам тюремного заключения. Следует подчеркнуть, что в данном шпионском деле контрразведка флота оказалась далеко не на высоте. Привязанность мичмана к проститутке отнюдь не составляла для его сослуживцев секрета, и если бы СЦР вовремя отследила бы эту связь, то обнаружила бы, что Морель регулярно совершала необъяснимые вояжи по маршруту Ренн — Париж и за границу. Никого это своевременно не встревожило, а между тем в данном случае профилактика могла бы предупредить измену Обера, сохранить ему жизнь и сорвать вербовочную операцию абвера.
В отличие от военных коллег, гражданская контрразведка работала значительно менее эффективно и нуждалась в принципиальном реформировании. В январе 1934 года был законодательно введен пост генерального контролера по наблюдению за территориями (СТ), то есть главного гражданского контрразведчика в стране и колониях, а в апреле Главная сыскная полиция получила статус национальной. С декабря следующего года структура СТ включала Центр служебной документации и связи, отделы иностранной полиции, полиции радиобезопасности и центральный отдел, руководивший страсбургским, северо-восточным, северо-западным, юго-восточным, юго-западным и центральным парижским региональными подразделениями. Генеральному контролеру подчинялись 10 комиссаров полиции и 11 дивизионных комиссаров полевой жандармерии. В марте 1937 года в департаментах Франции добавились еще 10 комиссаров и 20 инспекторов, координировавших действия гражданской и военной контрразведывательных служб. Для удобства взаимодействия границы ответственности комиссаров СТ совпадали с границами военных округов, при этом система гражданской контрразведки доминировала над военной. В 1937 году была создана специальная служба для негласного перехвата информации по телефонным каналам. Помимо Управления по наблюдению за территориями, борьбой с иностранным шпионажем ведала 5-я секция Службы общей разведки (РЖ) столичной префектуры полиции, которую возглавляли суперинтендант Жианвитти и его заместитель М. Марц. Кроме того, собственными Бюро безопасности располагали жандармерия и Иностранный легион (БСЛЕ). К сожалению, отсутствие единой системы оперативного учета для всех французских контрразведывательных органов заметно снижало эффективность их деятельности. Возможно, это являлось следствием распределения сфер ответственности в мирное время, когда СЦР отвечала лишь за ведение наступательной контрразведки за пределами территории страны и обеспечение безопасности военных объектов, а все остальное относилось к задачам СТ. РЖ ведала узким кругом вопросов в Париже, а Бюро безопасности жандармерии и БСЛЕ вообще не выходили за рамки соответствующих подразделений. 10 февраля 1939 года на СЦР была возложена ответственность за контрразведку по всей территории Франции в военное время, и в этих условиях разобщенность справочно-информационной базы чувствовалась еще острее.
Наряду с определенными положительными сдвигами в организации работы гражданской контрразведки, в ней все же преобладали негативные тенденции. Органы СТ на местах были подчинены префектам полиции и
