— Иногда мне кажется, что тебя надо защищать от твоих же собственных добрых намерений, Эпини, — заговорил я. — Как сейчас, например. Да, тебе хватает духу не заботиться о том, что люди думают о тебе. Однако их мнение может стоить Спинку карьеры. Или выяснится, что другие офицеры не хотят, чтобы их дети играли с твоими. Подумай, как будут относиться к тебе те женщины, которых ты поддерживаешь, если узнают, что ты кузина человека, подозреваемого в двух мерзейших преступлениях. Думаю, ты уже знаешь, что меня обвиняют в убийстве. И до тех пор, пока я не сумею доказать свою невиновность, наши родственные связи следует скрывать.
Я с любовью сжал ее пальцы, удивившись их хрупкости, и тут же выпустил.
— Нет, не спорь со мной об этом сейчас, — предупредил я Эпини, когда она собралась мне возразить. — Сегодня ночью мне необходимо сделать нечто очень важное. Единственный человек, который может подтвердить мою невиновность, только что избежал преждевременных похорон. Он ходок, как это здесь называют. Сейчас он у меня в доме, но все еще очень слаб. Я должен привести к нему врача. А если это невозможно, мне нужно знать, как я могу помочь ему поправиться. Моя жизнь зависит от этого не меньше, чем его.
Она начала качать головой еще до того, как я договорил. Когда же я замолчал, на ее лице отразилось отчаяние.
— Я не знаю, что можно сделать, Невар, если не считать очевидного, — мягко ответила она. — Дать ему воды и бульона, если он сможет пить. Я видела одного ходока. Сегодня ночью в лазарет вошла женщина, за которой тащился саван. Она просила нас всех навсегда уйти из Геттиса ради ее детей. Она умоляла увезти ее детей на запад. Потом она легла на пол и умерла снова. Кто-то ее узнал и побежал за ее мужем. Несчастный в ужасе примчался в лазарет. Он сказал, что она умерла несколько часов назад и он выставил ее тело на улицу. Нам пришлось объяснить ему, что она умерла снова. А доктор Фрай сделал ситуацию невыносимой, объявив мужу, что его жена вовсе не воскресала и что лишь злая магия спеков оживила ее тело. Мне хотелось его задушить.
— Доктор Амикас знал о ходоках; помнишь, как он настаивал, чтобы мы ждали сутки, прежде чем хоронить умерших?
— Конечно помню! Ты бы одним из тех, кто «умер», а потом вернулся. Как и многие, кого ты отослал обратно по мосту. Как и Спинк.
— А где сейчас Спинк? Он знает, что ты здесь?
— Нет. Его вызвали в штаб. Многие вышестоящие офицеры заболели, и младшим приходится их заменять, чтобы поддерживать хоть какой-то порядок в Геттисе. Он не хотел нас покидать, но ему пришлось. Какие-то неприятности с заключенными. Это его долг, и я это понимаю. А когда к нашему дому прибежал человек и сказал, что больной зовет меня по имени, я поняла — мой долг состоит в том, чтобы прийти сюда. У того человека больше никого не осталось. Его жена умерла родами через год после того, как полк прибыл в Геттис. Я была потрясена, когда в первый раз созвала женщин города на собрание, чтобы обсудить нашу безопасность на улицах, а он на него пришел. Я думала, он пришел посмеяться над нами, а то и хуже. Но с тех пор он оставался нашим вернейшим сторонником. Он был первым мужчиной, присоединившимся к нашему обещанию прийти на помощь, если услышит свист, чем бы он ни занимался. И он не раз сдержал слово, даже если в помощи нуждалась обычная проститутка. Он всячески нас поддерживал. Вот почему, когда оказалось, что меня зовет сержант Хостер, я не могла ему отказать.
— Хостер? — Я был потрясен. Нет, речь не могла идти о том же человеке. — Но я видел его лишь несколько часов назад. Он привез на кладбище тело разведчика Хитча.
— Ты же знаешь, как внезапно может обрушиться чума. Невар. Возможно, он заразился, когда отвозил тела на кладбище. Мы так мало знаем. — Она огорченно вздохнула. — И я должна вернуться к нему, чтобы хоть как-то облегчить его участь. Этой ночью его состояние можно назвать критическим. Больно видеть, как такой очаровательный и благородный человек страдает. Я опасаюсь за его жизнь, и мне будет стыдно, если в столь страшный час рядом с ним никого не окажется.
Моя голова шла кругом от подобного описания сержанта Хостера. Сейчас было не время разочаровывать Эпини. Этот обман заставил меня презирать его еще сильнее.
— Тогда не буду тебя задерживать. Так ты думаешь, я ничего не могу сделать для разведчика Хитча?
— Только молиться, чтобы он оказался достаточно вынослив. Подожди, я дам тебе порошок, которым мы пользуемся. Ивовая кора и немного серы с кое-какими листьями. Мы завариваем его, как чай. Честно говоря, я не уверена, что он помогает. Я поила им сержанта Хостера почти час, без видимых перемен. Я уверена лишь в одном: люди, которые пили воду из Горького Источника, как только у них начиналась лихорадка, выздоравливают. Да, медленно, но их лихорадка не бывает такой жестокой, и они не бредят.
— Как ты думаешь, вода из Горького Источника поможет Хитчу?
— Если бы у нас она осталась, мы могли бы попробовать. Но, боюсь, я ее всю раздала. Не думаю, что от нее была бы польза. Такие малые количества помогают, только если принимать их при первых признаках болезни. У меня оставалась одна бутылочка на крайний случай. Я послала ее полковнику Гарену, когда узнала, что он заболел. Но он все равно умер. Думаю, болезнь слишком прочно обосновалась в нем, чтобы уступить глотку воды.
Мои последние надежды развеялись прахом.
— Ладно. Ты можешь дать мне этого порошка для Хитча? Я должен к нему вернуться.
— Конечно. Подожди здесь, я сейчас принесу.
Она вернулась в лазарет, а я остался стоять снаружи. Я попытался сопоставить собственное представление о сержанте Хостере с человеком, которого описала Эпини. Очевидно, женщинам он показывал себя совсем с другой стороны. Он всегда тиранил Эбрукса, Кеси и меня, но какой сержант ведет себя иначе со своими подчиненными? Я попытался забыть о его неприязни ко мне и представить, каким он может быть человеком. Я слишком мало о нем знал. Тем не менее мне пришлось признать, что я испытал облегчение, когда Эпини сказала мне о его болезни. Он пылко верил в мою виновность. Если он умрет, обо всей этой истории возможно, забудут. Можно надеяться. Я почувствовал укол совести, пожелав другому человеку смерти, но утешил себя тем, что наши чувства с Хостером были взаимными.
Вскоре Эпини вернулась с двумя маленькими муслиновыми мешочками.
— Замочи один мешочек в кипящей воде и тщательно выжми, чтобы питье достигло наибольшей силы. Здесь две порции. Если первая поможет, дай ему вторую и возвращайся в город за следующими. Но, Невар, не слишком рассчитывай на успех. Это самая жестокая вспышка чумы из всех, что мне доводилось видеть. Здесь хуже, чем было в Академии и даже в Горьком Источнике.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
