к ясному заключению по этому вопросу.
— Естественно.
***
За ужином мы обсуждали посылки от Хиршур и тому подобное. Я воспользовалась случаем, чтобы спросить, какие магические инструменты она хотела, чтобы Фердинанд починил.
— Это магические инструменты, используемые на её занятиях. Им около десяти лет, так что я был уверен, что она уже сделала новые, но, очевидно, это не так.
Фердинанд продолжил объяснять их назначение, и насколько я смогла понять, они были чем-то вроде проекторов. Достаточно было влить в фей камень ману, и инструмент становился способен на проецирование слов, написанных на листе бумаги, на натянутую белую ткань.
— Я уверен, ты заметила, что Хиршур ненавидит заниматься чем-то, кроме своих исследований, — начал он. — Её безмерно расстраивает повторение одних и тех же объяснений в классе, но для студентов естественно задавать вопросы, когда они не поспевают или не понимают её объяснения. Что еще хуже, её наставления становятся все более сложными и, следовательно, чем старше курс, тем труднее студентам было их запоминать. Я сделал ей магический инструмент проекции, чтобы ей не пришлось постоянно повторять исполняемые действия при уроках в её классе зельеварения.
Очевидно, он был вынужден сделать это после того, как Хиршур возвращалась с занятий в неизменно отвратительном настроении. Она была вне себя от радости, получив магический инструмент, так как ей нужно было только один раз написать инструкции, и все, и с этого момента инструмент стал неотъемлемой частью её лекций.
— Насколько я могу судить, Хиршур совсем не изменилась с тех пор, как она учила меня.
— Она сказала то же самое, когда я упомянула, что вы переусердствовали со сжатием маны до такой степени, что вам стало дурно. Вы действительно не щадили себя, когда учились в Королевской академии, не так ли?
— Я бы не сказал, что так уж переусердствовал. А теперь, что насчет четвертой стадии? — спросил он, до того так занятый мыслями о бывшей фракции Вероники, что забыл спросить о самом важном: методе сжатия маны.
По его просьбе я объяснила, что произошло во время класса сжатия маны. Мое непонимание того, что мне не нужно сжимать ману дальше, привело к тому, что я задумавшись взглянула на свой метод с новой точки зрения.
— Твой мыслительный процесс по-прежнему не поддается пониманию со стороны нормального человека, но я должен признать, что от этого тоже есть своя польза. Объединить два существующих метода вместо того, чтобы начинать все сначала, было весьма умно. Ты снова сжала ману после того, как сначала рассеяла её, но я не вижу причин, почему ты не можешь просто «вскипятить» ману, пока она сжата. Зачем добавлять еще один лишний шаг к началу? Просто добавь его к концу.
— Так мне было проще все представить.
Мой третий шаг состоял в том, чтобы «забить» короб до такой степени, чтобы в нем практически не осталось свободного места, так сказать под самую крышку, и я никак не могла себе представить кипячение короба. Может быть, проще будет представить, как в нем все сушится до хрустящей корочки? Я закрыла глаза и попыталась это сделать, но Фран только раздраженно выдохнул.
— Леди Розмайн, Главный священник, вы совсем не едите. Могу я попросить вас приберечь такие напряженные размышления на тот момент, когда вы закончите ужин…? — сказал Фран.
Именно тогда я поняла, что все, включая наших рыцарей-стражей, хмурились, как будто они сами попытались воссоздать новую стадию сжатия. Я слегка пожала плечами и продолжила трапезу.
— Сочетание разных методов сжатия — это идея как раз в твоем стиле, — прокомментировал Фердинанд. — Ты будешь учить этому всех?
— …Я научу этому своих вассалов. Я уверена, что предводители Эренфеста тоже захотят этому научиться, но что касается всех остальных… Я полагаю, что было бы неплохо сохранить его в качестве своего рода козырной карты.
Пока мы продолжали ужинать, я попыталась разузнать о магических кругах Шварца и Вайса. Я так же упомянула, что их защита была способна отразить обратно атаки врагов, что вызвало несколько согласных кивков со стороны Фердинанда.
— Один из амулетов, которые я дал тебе, действует точно так же, но это мой первый раз, когда я вижу магический круг, способный отражать несколько атак одновременно, — сказал он. — Однако они требуют значительного количества маны. Их стоит изучить, но я не ожидаю, что они будут очень полезны в ежедневном использовании.
Как оказалось, Фердинанд планировал исследовать их отчасти для усиления моей защиты. Фактически я была его подопытным кроликом.
— У кого еще хватит маны, чтобы питать магические инструменты, посещая практические занятия? — продолжал он. — Кстати, Розмайн… Насколько восстановились твои мускулы и выносливость после юрэ́вэ?
Не на много, так как чтение в библиотеке было для меня важнее всего остального…
И вот мне задали вопрос, на который не могу ответить честно, иначе на меня накричат. Я изобразила улыбку и сменила тему, как меня учил Экхарт.
— Профессор Соланж сказала, что мне, должно быть, очень трудно вливать столько маны в Шварца и Вайса. Неужели моя способность к мане действительно настолько ненормальна…? Я просто не знаю что считается нормальным, а что нет.
— …Ты без особых усилий сжимаешь свою ману и постепенно добавляешь все больше шагов к этому процессу. Твоя способность к управлению маной несравнима с возможностями других людей твоего возраста, и с ростом твоего тела будет увеличиваться и она.
— Единственное, что удерживало профессора Хиршур от похищения Шварца и Вайса, так это то, что профессор Соланж постоянно вливала ману в их защитные заклинания, — сказал я. — Она была вне себя от радости, когда я дала ей возможность зарисовать магические круги, пока мы снимали мерки. Что мы смогли о них узнать? Вы сделали какие-нибудь новые открытия?
— Ах, да. Они просто поразительны.
Похоже, мне успешно удалось сменить тему. Фердинанд продолжал описывать великую красоту магических кругов, вышитых на торсах кукол, темп его речи при этом был хоть и немного, но заметно быстрее чем обычно. Круги, по-видимому, были очень сложны и поддерживали
