«Лёня, сегодня я домой не вернусь. Я вообще больше не вернусь».
Осознание пришло внезапно — током ударило в голову, поразило, убило наповал…
«Не вернусь…» Резко развернувшись, он в два счёта оказался на втором этаже.
«Не вернусь…» — ящик секретера, в котором хранились семейные документы, резко выехал из ниши… Нет… Не здесь… «Не вернусь…» — да, она же в последнее время жила внизу… Несколько прыжков вниз по лестнице — содержимое прикроватной тумбочки разлетелось по комнате… Кроме паспорта и нескольких личных документов — всё на месте: драгоценности, дорогая одежда, его последние подарки… Ну, хотя бы за ними она должна будет вернуться?! А, вдруг, это просто женский каприз?.. Розыгрыш…
«Не вернусь…»
Какой уж тут розыгрыш, если предчувствие чего-то такого уже давно витало в воздухе их общего дома.
Ушла.
Но почему?! В чём причина?! Грубость, в которой она его иногда упрекала? Так он что — один такой? И хуже бывают… Изменял? Так кто не изменяет жёнам?.. Во всяком случае, он всегда старался скрывать свои посторонние связи… Анна… Это было так давно, что и вспоминать не стоит… Правда, что-то вновь промелькнуло прошлым летом… какое-то мимолётное чувство вернулось, всколыхнуло душу… Но он не собирался бросать Милку, он даже не собирался возобновлять связь с Анной… Так, лёгкий флирт… Бизнес — на первом месте. Так ему казалось…
Он не сразу понял, что звонит телефон. Долго оглядывался в поисках источника знакомого звука…
— Папа, — голос Кристины был странным, но он не обратил на это внимания, — у меня неприятности.
— Что случилось? — он поймал себя на мысли, что это не он задал вопрос, а кто-то другой, незнакомый, а ему и дела нет до чужих проблем.
— Папа, возможно, у меня отберут права. И ты должен отменить новогоднее шоу.
— Почему?
— Что — почему?
— Почему отменить? — и это произнёс не он… кто-то просто говорил его голосом, и не более того.
— Потому, что я так хочу, — Кристина выкрикнула эти слова, не совсем твёрдо проговаривая текст, — потому, что я больше не хочу, чтобы кто-то зарабатывал деньги на твоих трудах… и моих тоже!
— Подожди, — он, наконец, присел и взялся рукой за лоб, — давай с самого начала.
— У меня отберут права.
— А права тут при чём? — нахмурившись, он сосредоточенно осмысливал услышанное.
— Я нарушила правила, и меня застукали гайцы.
— А при чём тут новогоднее шоу?
— Ни при чём.
— Ничего не понимаю… — Леонид вдруг резко встал с кресла, — Подожди… С тобой всё в порядке?
— Более чем, — ехидно ответила Кристина, — но будет ещё лучше, если ты отменишь новогоднее шоу в своих клубах.
— Кристина, это невозможно, — Лапин сжал губы в ожидании ответа. Он как будто что-то хотел услышать или понять по голосу дочери, поэтому, когда она ответила, сосредоточенно сдвинул брови.
— Папа, ты просто обязан прекратить этот балаган, — она произнесла эту фразу не совсем твёрдо, глотая некоторые буквы.
— Ты что, пьяная? — догадался, наконец, Лапин, — Кристина?!
— Я трезвая, как стёклышко, — она усмехнулась на том конце, — так как насчёт отмены?
— Никакой отмены быть не может, — он побледнел, — Люди придут именно на это шоу, десять дней будут валом валить, как ты себе представляешь отмену?!
— Папа… — она вдруг сменила тон на плаксивый, — Я не хочу, чтобы Морозов заработал теперь хоть копейку на моём сценарии… Ты должен его уничтожить, хотя бы финансово…
— В первую очередь, это мои доходы, — он резко оборвал дочь, — и он отрабатывает вложенные в него и группу деньги.
— Да плевать на деньги, — она снова перешла на крик, — тебе что дороже, деньги, или родная дочь?!
— Зачем ты пила? — он сменил тему, — Кристина, что произошло?!
— Зачем пила?! — она расхохоталась в трубку, — А зачем пьют — вообще?! Чтобы расслабиться.
— Тебе нельзя пить совершенно, и ты об этом знаешь, — Леонид тоже перешёл на крик, — ты где сейчас?
— У себя дома, в своей пустой квартире, — она снова усмехнулась, — тренируюсь встречать Новый Год в одиночестве…
— Никуда не ходи, ложись спать, — Леонид снова присел, устало массируя веки, — слышишь меня?
— Слышу, — дерзко ответила Кристина, — спешу и падаю.
— Я должен ехать в клуб. На обратном пути заеду к тебе, поняла?
— Поняла… — он услышал звук льющейся жидкости, — Заезжай… А хочешь, я к тебе в клуб приеду?
— Не вздумай садиться за руль! — крикнул Лапин, — Слышишь?!
— Хорошо, не буду, — неожиданно послушным тоном ответила Кристина, — я не сяду за руль.
— Всё, мне пора ехать. Ложись спать.
Поговорив с дочерью, Лапин ещё какое-то время молча сидел, не в силах подняться. Наконец, собравшись с силами, встал и, одевшись, вышел из дома.
— Ну, что, Леонид Борисович, едем? — его личный водитель, куривший рядом с автомобилем, услужливо открыл перед ним дверь.
— Да, Толя, едем.
— Сегодня в «Кристалл»?
— Да, туда, — Лапин говорил через силу, — заправиться сегодня не забыл? Или будем, как вчера, по заправкам сначала шнырять?
— Не забыл, — извиняющимся тоном ответил Анатолий, — полный бак.
— Ну, тогда вперёд… — Лапин откинулся на подголовник.
— И с песней, — добавил водитель и нажал на газ.
* * *
Ночной клуб работал уже вовсю: светящиеся гирлянды и бегущие огоньки дюралайта вперемешку со светомузыкой на фоне попсовых композиций сразу били по глазам и слуху, а подвыпившие посетители веселились не на шутку, и Наташа слегка оробела. Она уже было повернула к женской гримёрной, но Дима потянул её за руку в другую сторону.
— Куда, Дим?! — она удивлённо посмотрела на него.
— В мужскую гримёрку, — невозмутимо ответил Дима, — в женскую я тебя не пущу.
— Почему? — она попыталась остановиться, но он упрямо тащил её за собой, — Дима!
— Потому. В мужской тебе точно ничего в туфли не подсыплют.
— И в женской не подсыплют, — Наташа семенила за ним следом, — я же сегодня одна, только Алёна и Света со мной.
— Ну, и что… — Дима решительно открыл дверь мужской гримёрки, — Давай-давай… Заходи.
— Здрасьте… — Наташа растерянно замерла на пороге. Трое парней с мускулистыми фигурами, одетых в одни плавки, равнодушно поздоровались в ответ.
— Ребята, вы извините, но девушка тоже будет переодеваться здесь, — Дима обаятельно улыбнулся, — ничего?
— Ничего… — парни пожали плечами; один из них, надевая брючный костюм, каким-то замыленным взглядом скользнул по Наташке через зеркало, — А что, у девочек места нет?
