он.
— Логично, — ухмыльнулся Корнер. — Я сам сопровожу… Мистер Хагрид, вы готовы? Тогда вперед!
Марина Николаевна с волнением следила за тем, как Хагрид, красный от натуги, мелкими шажками приближается к Грохху. Видимо, авроры сняли часть щитов, потому что великан свободно протянул руку к старшему братцу, и тот едва не выронил бочку. По счастью, Коннер был настороже, и та взмыла в воздух, позволив Грохху себя поймать. В его лапище здоровенная бочка выглядела не больше обычной кружки, и великан опрокинул ее себе в глотку, как заправский выпивоха — пенный эль. Видимо, этого ему показалось мало: он перевернул бочку, потряс, заглянул в нее одним глазом и явно собрался расплакаться от обиды, но вместо этого зевнул. Потом еще раз, и еще… И вскоре растянулся на траве, почмокивая толстыми, как матрацы, губами и подергивая громадными ступнями.
— На два замка не рассчитывали, значит? — усмехнулся Коннер, вернувшись к наблюдателям. — Ну-ну… Спасибо, профессор. Теперь его можно переправить без шума. Мистер Хагрид? Вам нужно взять какие-нибудь вещи, документы?
— А? Да нет, чего мне брать-то, — махнул тот рукой. — Собачка-то моя не пропадет, верно, Клык? А прочее имущество… мадам Амбридж верно сказала, Флоренц присмотрит. Мы вроде как друзья с ним.
— В таком случае, идите к Грохху. Отправим вас сейчас же.
Хагрид кивнул несколько раз, потом задрал голову, явно выискивая кого-то знакомого на башнях, на галереях и в распахнутых, несмотря на ночной холод, окнах — подоконники были облеплены учениками от мала до велика. Разглядеть друзей он, похоже, не разглядел, поэтому помахал ручищей всем сразу, развернулся и пошел к Грохху. Пёс жалобно заскулил и кинулся было следом за хозяином, но кто-то из авроров успел поймать его за ошейник.
Еще несколько минут — вспышка… И о том, что только что здесь был великан, напоминали лишь поломанные деревья и вытоптанная земля. И раздавленная бочка — Грохх во сне сжал ее в горсти, и обручи не выдержали.
— Надеюсь, сюрпризов больше не будет? — пробормотала Марина Николаевна.
— Сомневаюсь, — серьезно ответила Ингибьёрг, глядя в сторону Запретного леса.
По широкой просеке, которую оставил сопротивлявшийся Грохх, приближалась кавалькада всадников с факелами в руках. Вернее, так могло показаться издали, но вскоре стало ясно: это не всадники, это кентавры.
И они очень, очень рассержены…
Часть 51
— Надо же, какая бурная ночь, — не без иронии произнес Снейп, приглядевшись. — Глядите-ка, они вооружены до зубов и настроены весьма решительно!
— Смешная шутка, — оценил Коннер, — впрочем, в этой школе и так не соскучишься… Что там за шум у ворот?
— Здешний сторож просится под защиту, — отозвался один из его подчиненных, — говорит, его иначе забьют насмерть.
— Это Флоренц, — пояснила Марина Николаевна, заметив белокурую гриву, — он в самом деле служит ночным сторожем… и, видимо, теперь будет замещать Хагрида. Прикажите пропустить его, мистер Коннер, он безобидный. И он изгнанник, сородичи действительно могут его убить.
— Сюда его позовите! — крикнул тот, и через минуту пегий кентавр подошел поближе.
Внешность его за последние месяцы претерпела некоторые изменения: так, волосы Флоренц укоротил и начал собирать в хвост на макушке (после того, как один из немногих уцелевших соплохвостов чуть не спалил ему всю шевелюру), а на человеческий торс все-таки надел рубаху и жилет на меху, почти такой же, как у Хагрида. Очевидно, в табуне кентавры грелись друг о друга и у костров, а вот в одиночку Флоренцу было зябко. В хижину Хагрида он помещался с трудом (особенно в присутствии хозяина), от собственного жилища гордо отказывался, довольствуясь навесом, едва спасавшим от дождя и снега, но, судя по всему, вскоре должен был сдаться.
— Значит, ваше имя Флоренц? — произнес Коннер, и кентавр кивнул. — Прекрасно. Тогда скажите, Флоренц, как по-вашему, что может быть нужно вашим соплеменникам?
— Полагаю, они крайне рассержены, — произнес тот. Голос его тоже был не так глубок и красив, как прежде: Флоренц заметно осип, но, видимо, предпочитал лечиться от простуды собственными силами, не обращаясь к мадам Помфри.
— Это и так видно. А на что именно? Мои люди их не задевали.
Флоренц помолчал, потом сказал:
— Всё началось с меня. Я согласился на предложение Дамблдора стать преподавателем прорицаний в школе, и…
О’Лири, подошедший поближе, восторженно присвистнул, видимо, не знал этой истории.
— Однако ничего не вышло, — Флоренц покосился на Марину Николаевну, — но вернуться в табун я уже не мог. Узнав о моем согласии помочь человеку, соплеменники обвинили меня в том, что я сделался рабом людей, в том, что я выдаю наши знания и тайны… Хагрид едва отбил тогда меня у разъяренных сородичей, и за это они и на него затаили злобу. Прежде, если ему нужно было поговорить с кем-то из нашего племени, ему отвечали, но после моего изгнания перестали…
— А покороче можно? — попросил Коннер. — Они уже достаточно близко.
— Да ладно, их стрелам барьеры не миновать, — сказал О’Лири.
— Ага. Только смотрите там, чтобы они навесом стрелять не начали, а то так вот тюкнет по макушке, мало не покажется, — ответил тот. — Итак, Флоренц, вас изгнали, на Хагрида обиделись, а дальше что?
— Хагрид привел в лес великана, — сказал кентавр. — Такое соседство мало кому пришлось по душе.
— В этом я ваших сородичей вполне понимаю, — кивнул Коннер, — но мы ведь избавили их от малыша Грохха!
— Кентавры очень не любят, когда люди заходят в Запретный лес, — пояснил Флоренц. — Хагриду это прощалось, но, очевидно, терпение у нашего вожака лопнуло…
— Ишь ты, какой нетерпеливый… — хмыкнул тот. — Мадам? Позволите мне провести переговоры или желаете сделать это лично?
— Я, пожалуй, поприсутствую, — сказала она. Настоящая Долорес, помнится, не жаловала волшебных созданий, и кентавры почти наверняка об этом знали. — Как директор школы, я не могу остаться в стороне, но вам наверняка лучше знать, как вести себя с агрессивно настроенными и вооруженными оппонентами.
— Прекрасно, тогда идемте, — он галантно предложил ей руку и скомандовал своим людям: — Осветите окрестности замка, так, чтоб можно было в траве иголки собирать!
Складывалось впечатление, будто на башнях включили прожекторы, мощные, какими освещают стадионы и концертные площадки. Белый свет залил всё кругом, и факелы кентавров сделались бесполезны и незаметны. Сами они от неожиданности попятились было — после ночного сумрака такая иллюминация била по глазам.
Теперь стало ясно — их далеко не орда, как могло показаться в темноте. Даже если пришли одни мужчины, что логично, причем только воины в расцвете сил (и еще кто-то остался охранять стариков, женщин и молодняк), все равно выходило, что поголовье кентавров Запретного
