— Микото-сенсей, а чего этот монах у поваленного хокора молится? — вмешался в разговор третий голос, принадлежащий еще одному мальчишке. — Может, это еще один нукенин? Просто притворяется монахом, а пришел сюда своих дружков похоронить.
Поняв, что разговор путников начинает приобретать опасную направленность, Чирику вздохнул и открыл глаза. Оказывается, пока он медитировал, к нему успели подойти четыре путника. Судя по форме и знакам, это ниндзя Конохи. Группа с учителем и тремя генинами. Сенсей команды — молодая женщина лет двадцати на вид с камоном клана Учиха на спине. Джонин с командой генинов в таком юном возрасте должен быть талантлив. Ее ученики, двое мальчишек и девчонка, Чирику показались самими обычными шиноби, о них многого сказать он не мог.
— Я Чирику из Храма Огня, — вставая, хмуро представился Чирику. — И я совершенно точно не имею отношения ни к каким нукенинам. И вы прервали мою медитацию. О каком хокора вообще вы говорите?
— Да вот же, — указал один их мальчишек на присыпанный хвоей и мусором холмик. — Какой монах будет медитировать у сломанного хокора?
— Хм, — сведя брови, Чирику присмотрелся к холмику.
И в самом деле, теперь он приметил, что это обломки деревянной часовенки. Неудобно как-то получилось.
— Я его не заметил, — удивленно ответил Чирику, неловко почесав гладко выбритый затылок. — И местные крестьяне про него тоже ни слова не сказали, хотя их староста, кажется, успел за время стоянки пересказать мне историю всего этого края.
— Вот я и говорю, подозрительный какой-то монах, — авторитетно заявил светловолосый мальчишка, поправив очки.
— Не будь излишне бдительным, — хмыкнув, заметила сенсей команды, чьи глаза на мгновение сверкнули багрянцем и пронзили Чирику насквозь. — Я Учиха Микото. Рада знакомству, Чирику.
— Слушай, Охеми! — снова крикнула непоседливая девчонка с фиолетовыми волосами, которая успела разворошить холмик с разрушенной часовенкой. — Да это ж хокора Тендзё. Ну, того, который путникам у вас в Рюджинкё помогает.
— Тендзё но Шинсен — лик Рюджина-сама, отвечающий за закон и порядок, — наставительно ответил второй мальчишка.
— Во-во! — не особо обратив внимание на слова спутника, согласилась девочка. — Ты смотри-ка, порушили святилище и сразу нукенины завелись в округе. Совпадение?
— Естественно, — устало ответил Охеми.
— Ну и, ну и? Чего ждешь? Восстанавливать будешь? — не унималась девочка.
— Я здесь только мимо прохожу, если местным людям святилище не нужно, то зачем мне им его навязывать? — удивленно посмотрел на девочку Охеми. — Только еще добавлю им удовольствия при очередном разрушении хокора.
— Ну и скучный ты, Охеми.
— Шило в жопе у этой Анко, — неодобрительно покачала головой Учиха Микото, глядя, как ее ученица ускакала вперед. — Кстати, Чирику, я слышала, один монах Храма Огня с таким же именем был приглашен дайме в свою личную гвардию. Уж не ты ли это?
— Это я, Учиха-сан, — согласился Чирику, вежливо ответив женщине и опасливо припомнив количество томое в ее глазах. — А откуда вы знаете?
— Тендзё нашептал, — весело рассмеялась женщина, невольно заставив Чирику улыбнуться в ответ. — Шучу, конечно. Охеми, мой ученик, тоже получил приглашение. Вот и услышала тогда твое имя. Мы сейчас последнюю миссию в группе выполняли и теперь движемся в столицу. Ты тоже?
— Да, Учиха-сан.
— Тогда, может, составишь нам компанию?
Чирику, посмотрев на то, как Охеми складывает печати, заставляя холмик с хокора утонуть в земле. Похоже, он что-то знает о Рюджинкё, может, даже является его последователем. От него можно больше узнать о Воле Дракона.
— Конечно, Учиха-сан, вместе путь безопаснее и короче.
20 сентября 48 года от начала Эпохи Какурезато
Башня Юкихиме, храм Рюджина в Роуране, утопала в тишине. Ночью здесь было малолюдно, освещенные лампами коридоры были полны какого-то сакрального умиротворения, которое не мог нарушить даже отчаянно бьющийся в витражи осенний холодный ветер. В этом году промозглые туманы с моря добрались даже до города, из-за чего ночной мороз казался еще более пронизывающим. От него редко спасали даже толстые стены башен.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Значит, источник наркотиков — все-таки Страна Овощей. И, зная это, ты предлагаешь заключить с ними союз? — холодный голос матери был под стать погоде.
Сара была привычна к характеру королевы Роурана, который она демонстрирует на публике, хотя прекрасно знала, что у нее есть и иная сторона. Сейчас холод в голосе Сальмы был требователен, а не зол.
— Я знаю, что ты не на столько глупа, чтобы поддаться ненависти и начать клеймить всю Страну Овощей обвинениями во всех возможных грехах, — ответ следующего подле королевы человека был спокоен и взвешен. — Их дайме действует в своих интересах, но мы можем найти к нему подход. Пока конфликт неофициален, и нам невыгодно выводить его на новый уровень, становясь инициаторами. Страна Овощей — это ценный ресурс, который может быть большим бонусом в переговорах с Суной. Это плодородные земли и трудолюбивые люди.
Человеком этим был Омушимару, шиноби с шестью руками и белыми глазами. В последнее время королева была близка с ним, часто советуясь по многим вопросам. После того случая в борцовском зале, когда Сальма внезапно отвесила пощечину гостю из Страны Звука, их отношения стали странными. Сара понимала, что это связано с прошлым, Омушимару говорил, что раньше он уже бывал в Роуране под иными обличиями. Однако подробностями мать делиться не торопилась. Хотя Саре было крайне интересна причина необычного поведения матери. Ранее она никогда не видела в ней такой… вредной игривости. Желания уязвить и уколоть человека, но чтобы не обидеть, а пожалеть и проявить доброту в итоге. Причем эти в чем-то детские нападки Омушимару воспринимал с непоколебимым добродушием. Это было очень странно.
— Страна Овощей слишком близко граничит со Страной Земли, — тем временем с сомнением заметила Сальма. — Раньше Ива рассматривала и Роуран, который находится дальше от ее родины, как зону своих интересов. Думаешь, сейчас они готовы впустить на свою территорию Суну.
— Сейчас у них нет шансов помешать Песку. Война с Кумо и Конохой не позволит отвлечься еще и на Суну, пока та не начнет вторгаться непосредственно в Страну Земли. Прямого конфликта не будет, но, конечно, Цучикаге может попытаться найти иные методы влияния на Сунагакуре.
— Война когда-нибудь кончится. И тогда дайме Земли обратит свой взор на задний двор. Думаешь, тогда уже будет поздно?
— Думаю, это зависит от успешности переговоров с Казекаге. И от того, как у него получится управлять Суной. Если ты поможешь ему советом, как управиться с вольницей родов, то это поможет нашему общему делу.
— Кто бы еще мне помог таким же советом. К тому же, сейчас Казекаге нужна помощь в первую очередь не в борьбе с родами, а в сохранении собственной жизни. После выходки Соры дайме Страны Ветра наверняка пожелает сменить Тенрая на более приемлемого шиноби. Это желание и так должно было его давно преследовать, но теперь, когда Сора, занимающаяся озеленением пустыни в моей стране дочь Орочимару, активно и успешно добивается расположения Казекаге, Тенрай становится еще менее приемлемым Казекаге для дайме.
— С этим мы уже мало что можем сделать без доброй на то воли самого Тенрая. А он упрям, как стадо баранов.
— Наверное, именно это в нем и понравилось Соре. Говорят, женщины предпочитают находить себе мужей, похожих на отцов.
— Гм. Кажется, Рюджин-сама не был замечен в упрямстве.
— Только не тогда, когда дело касается покорения сердец.
— Возможно, ты права… Но это сложно назвать отрицательным качеством.
— О, да. В чем-то оно достаточно мило.
Идущая вслед за матерью и Омушимару Сара украдкой вздохнула. Опять эти двое принялись за свое. Видеть такую игривую сторону матери было необычно и приятно, но Сара не могла избавиться от грызущего изнутри чувства ревности и легкой обиды. Почему мама вела себя так с Омушимару, если она всегда говорила, что любит только отца Сары? Впрочем, ответ на этот вопрос принцесса Роурана все же знала.
