– Нет!
– Да! – посмел поперечить хозяину. – Это я хотел подменить, я лгал. Не светлый, а я должен быть обвинен.
Еще шаг, не глядя на выставленную ладонь Эрлана, и Лири пересилил себя, встал рядом, перешагнув черту. Это далось с трудом, потому что знал – за ней жизни нет, за ней – изгойство. Но жить без светлого – смысла нет. Они всегда были рядом, не просто годы – десятилетия, и чтобы не случилось впредь – они были вместе и останутся. А сыновья подрастут и поймут, что отец не мог поступить иначе, что он сделал как велит долг. Да, отказался от семьи и нормальной жизни, но зато остался честен перед собой и родом Лой, и до конца остался стражем изначального.
Эрлан склонил голову, через плечо поглядывая на своего – нет, давно уже не стража – друга.
– Зря.
– Нет, светлый. Я всегда был с тобой и буду. И не такое переживали, – пробубнил, стараясь не смотреть на хозяина, зато с вызовом пялился на Маэра. А тот брови насупил и губы потирал, изучая обеих.
– Ну, что ж, – прогудел. – Ты сделал свой выбор.
Таш кинул шар на мостовую и тот покатился в круг, замер у ног стража.
– Кажется, твое? – спросил, впрочем, риторически, и встал за спину Хранителя.
– Эрлан Лой, ты обвиняешься в намерянном убийстве собратьев, – объявил старик. К изолированным шагнул Ристан. Крутанул шар и, как список зачитал. Но на каждого внутри ока появлялся образ, живой и живущий:
– Эстанрган Вее! Хамерхарн Лейнар Тангер! Маэль Соудхайн! Аттарвей Дортан Лаверт! Осберн Неберги!
И все увидели, что Эрика уже видела в своих ведениях – край ущелья и взмах меча. Эрлан отправляет светлых в пропасть.
Девушка отвернулась. Май прижал ее к себе, чтобы не видела преступления мужа, и не ведал, что той больно за него, за погибших во имя чужой прихоти, столь изощренной в своей хитрости, что простодушные светлые просто не могли счесть и постигнуть.
– Я убил изгоев, – спокойно заметил Эрлан. – Они встали на сторону Эберхайма и тем стали ему равны. То, что он изгой известно всем, и закон един для всех.
– Да, – сложил руки на груди Ристан, словно монах. – Но известно ли тебе, как стал изгоем Этан Эберхайм?
– За преступления, которым нет и, не может быть оправдания.
– Его обвинили в краже и убийстве наследников двух великих родов. Ты знаешь, кто это сделал?
– Это не имеет значения.
– Имеет, – отрезал советник и толкнул шар своей ладонью, чуть коснувшись.
Вспышка и появилась картинка: незнакомый Эрике мужчина сидел на стуле, как у Хранителя, а над ним навис… Стефлер! Молодой и бойкий, неуловимо похожий на Вейнера, он что-то нашептывал мужчине и тот становился все мрачней, и смотрел на стоящего на колене перед ним, тоже молодого Эберхайма, как на заклятого врага…
Эрлан ниже склонил голову, заметно бледнея.
– Эберхайма сделали изгоем по навету Дейндерта, твоего родственника. Обвинения были ложными.
Советник опять качнул шар, и появилась следующая картинка: двое мужчин в знакомой форме со знакомыми манерами. Один спокойно закрыл ладонью в черной перчатке рот и нос мальчику, что играл у реки, и перекинул его через плечо, уже безвольного. Двинулся вдоль берега не спеша, а его товарищ прикрывал.
На черной куртке были хорошо видны нашивки в виде красного креста.
Эя покосилась на Самера, тот потер шею, не скрывая понимания и презрения к происходящему.
Эрлан бледнел, глядя на трансляцию ока и, вот сник:
– Я не знал.
И зажмурился, сжал зубы, увидев, как те же люди в черном палят из непонятных стволов по дейтрину, языки пламени охватывают выбегающих девушек и те с криком падают, катаются по земле, пытаясь сбить пламя. Крик, плачь.
– Что вы творите?!!! – кричит седой жрец, пытаясь закрыть собой молоденькую девушку с ободом через лоб. И падает от стрелы в глаз, а следом на его труп пускается и девочка – убита.
А на пригорке стоит среди трех в черном и с нашивками… Инар Дейндерт. Стоит истуканом и смотрит стеклянными глазами на планомерное уничтожение школы для девочек…
Эя закрыла глаза ладонями, чувствуя каково это видеть Эрлану.
– Неет!! – выкрикнул в отчаянье и сжал кулаки. – Это неправда! Ло-ожь!!
А на экране стало четко видно, что руки Инара связаны за спиной и объятья лейтенанта службы зачистки, всего лишь игра. Он указывает рукой на лучников, которых подвели к ним.
– Узнаешь? Эти уроды спалили мельберны. Дейтрин лишь ответ Эберхайму.
Инар повернулся к мужчине, и лицо его белело как пятно в темноте.
– Мельберны?
– Да. Мы взяли еще двух. Они тоже – люди Эберхайма. И замешаны в худшем. Крепись, но твоего брата и его семью убили. В убийстве участвовали все, чьи дети здесь. Мы всего лишь помогаем тебе отомстить.
– Нееет!!!…
Эя зажмурилась – она узнала этого лейтенанта – Тиль, биоробот. Тот или его предшественник – уже неважно.
По толпе прошел стон. Эрлан не устоял на ногах и опустился на колено. Ему было тошно от увиденного. Подумать о том, что много лет он служил убийце и был верен общей идее, которая оказалась ложью, было невыносимо.
– Его обманули, – проскрипел.
– Как и тебя. Но это не оправдывает вас. Ложь разрослась и косила всех благодаря вам. Вы продолжили ее множить, а не остановили. И сами давно стали изгоями.
Маэр махнул рукой и Эхинох выступил на место Ристана, крутанул шар, не касаясь.
Эя увидела уже известное – убийство Тихорецкой, затем стипп, смерть Займера и деттов.
Эрлан еще ниже склонил голову и молчал. Вина давила и без вмешательства хранителей, но то, что все это видит и Эрика – убивало его.
И вдруг, из толпы выступил Табир. Девушка в первую секунду и не узнала его, так давно не видела. Мужчина встал перед кругом и вперился в лицо Хранителя:
– Я был с погибшими и могу заявить, что все они искали смерти, знали, что их ждет и пошли на это добровольно. И я с ними. Любой из Порвершей может подтвердить, связавшись с миром предков – у погибших нет претензий к светлому рода Лой. Наоборот, они благодарны ему.
Радиш замер, отстраняясь, и косился то на Маэра, то на Табира, не зная, что сказать или предпринять.
– Я, конечно, могу, – проблеял, слабо представляя себе, как будет при всех вызывать усопших и узнавать у них правду.
– Не мычи! – процедил ему в ухо Самер. – Речь идет о Лой. Давай, связывайся со своими.
Порверш замялся, но под упорными взглядами детта и Хранителя, вздохнул и уставился в сторону, выискивая открытое место, чтобы вызвать нужные души. На возвышенности, на улице за толпой первым появился Займер. Встал, сложив руки за спину и гордо, спокойно смотрел на Радиша. Затем появился Ло, последней Шоэ. И все трое вдруг улыбнулись.
– Эээ…ммм… они… улыбаются. Иии… да, претензий нет, – проблеял.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
