— Сколько времени вы пробыли с ними? — спросил Эл Харди.
— Около трех недель. Было еще одно сражение, и мы захватили еще пленных. А потом произошло то же самое, что и раньше, только теперь я был по ту сторону проволоки, у меня был пистолет и я кричал: «Аллилуйя!» Мы снова двинулись на север, к землям мистера Вильсона, и когда я увидел Гарри, я не осмелился заговорить с ним. Но когда ему позволили уйти…
— Вам позволили уйти? — спросил сенатор Джеллисон.
— Да, сэр. Но они забрали мой грузовик, — ответил Гарри. — У меня есть послание для вас, послание от Ангелов Бога. Вот почему они позволили мне уйти. Когда меня схватили, я сказал им, что я ваш почтальон, что я нахожусь под вашей защитой и показал им написанное вами письмо. Они засмеялись, но потом Джерри Оуэн сказал…
— Снова Оуэн, — сказал Кристофер. — Нам наверняка следовало бы убить его.
— Нет, сэр. Не думаю, что вам следовало бы это сделать, — сказал Гарри. — Если б не он, меня бы здесь ее было.
— Итак, Оуэн — один из их вождей, — заметил Эл Харди.
Гарри пожал плечами:
— Его слушались. По крайней мере, я не видел, чтобы он отдавал какие-либо приказы. Но он сказал, что я как раз подхожу для того, чтобы передать вам послание, вот я и доставил его сюда. Я прошел уже по дороге мили две, когда меня догнал Хьюго. А после того, как он сказал, что ему хотелось бы вернуться сюда, я подумал, что будет лучше, если до того, как вы прочтете их письмо, вы выслушаете то, что он сказал вам.
— Да. Вы правильно поступили, Гарри, — сказал Джеллисон. — Итак, Джордж? Бека изгнали по вашему приказу.
Похоже, Кристофер был ошеломлен всем услышанным.
— Отсрочка на двадцать четыре часа? Может разрешить ему остаться на ночь, а потом дать ему на дорогу три порции пищи?
— Мне кажется, до того как мы примем какое-либо решение, нам следует прочитать письмо, — сказал Эл Харди. — И мы еще не выяснили все, что нам необходимо. Хьюго, каковы их силы? Вы назвали цифру: тысяча человек. Насколько точна эта оценка?
— Это число назвал Джерри Оуэн, беседуя с сержантом Хукером. Думаю, что примерно так оно и есть. Но их будет больше. Они захватили Бейкерсфилд. Жители города не организовались, и они заняли его. И теперь прочесывают город в поисках оружия и новобранцев.
— Так их уже больше, чем тысяча?
— Да, думаю, что так, но может быть, не все вооружены. И, может быть, еще не все новобранцы прошли через… то самое. Но пройдут обязательно.
— Значит, после… э… церемонии посвящения их силы, возможно, удвоятся, — сказал Харди. — Плохо. Вы упомянули о сержанте Хукере. Кто это?
Бек пожал плечами:
— Из всех кто там есть, он, похоже, наиболее близок к тому, чтобы играть роль вождя. Высокого роста чернокожий солдат. Во всяком случае, носит солдатскую форму. Там у них есть генералы и так далее, но сержант Хукер главнее их всех. Мне не часто приходилось видеть его. У него своя собственная палатка, и куда бы он ни направился, он не идет пешком, а едет на машине — с шофером и множеством телохранителей. И Армитаж всегда разговаривает с ним очень вежливо, так, как ни с кем больше не разговаривает.
— Чернокожий, — сказал Джордж Кристофер. Оглянулся на Рика Деланти, который не произнес ни единого слова, пока Бек рассказывал свою историю. Оглянулся — и сразу торопливо отвел взгляд.
— У них есть и другие черные лидеры, — сказал Бек. — Они проводят много времени с Хукером. И нельзя сказать ничего плохого о чернокожих или чиканос или еще о ком. В первую пару дней если скажешь такое, тебя просто побьют. Все равно, чернокожий ли скажет: «белесый» или белый скажет «ниггер». Но если ты не поймешь быстро что к чему, они считают, что ты, значит, не искренне принял их веру…
— На меня коситься нечего, — сказал Рик Деланти. — Я обладал всеми правами, которые я считал необходимыми. Вопрос о борьбе за равенство передо мной не стоял.
В комнату вошли Гарви Рэнделл и Тим Хамнер. В руках у них были взятые в библиотеке складные стулья. Эйлин подошла к Тиму и зашептала ему торопливо на ухо. И все постарались не заметить выражение ужаса, появившееся на лицее Хамнера. Алис Кокс принесла зажженные керосиновые лампы. Приветливый желтый свет ламп казался сейчас как-то неподходящим.
— Я разожгу огонь, сенатор? — спросила Алис.
— Да, пожалуйста. Хьюго вы видели каково у них вооружение?
— Да, сэр. У них много оружия. Ружья, автоматы, пушка, несколько мортир…
— Мне нужны подробности, — сказал Эл Харди. — Мы делаем и сделаем все, что возможно, но положение дел становится тревожным. Получение всей возможной полезной для нас информации, которой он располагает, возможно, займет не один день. Мистер Кристофер, не можете ли вы пересмотреть свое решение?
Вид у Кристофера был, точно ему душно:
— Я не хочу, чтобы он был здесь. Он не может остаться здесь.
Харди пожал плечами:
— А губернатор? Хьюго, что вам известно о заместителе губернатора Монтрозе?
— Ничего, кроме того, что он с ними, — ответил Хьюго. — Он всегда среди тех, кто командует, и куда бы он ни направился, его сопровождает много телохранителей, совсем как сержанта Хукера. Губернатор никогда не разговаривал с нами, но иногда мы получали послания, подписанные его именем.
— Но кто на самом деле стоит во главе всех? — спросил Харди.
— Не знаю! Я думаю, что комитет. Мне никогда не приходилось иметь дело с высшими боссами… Моим боссом была негритянка по имени Касси, высокая, злая, придирчивая. Она верила! Подлинные боссы это Армитаж, сержант Хукер. Может быть, губернатор. Чернокожий горожанин по имени Алим Нассор…
— Алим Нассор? Я его знал, — сказал Рэнделл. — Однажды мы брали у него интервью. Прирожденный лидер. Обладал большим влиянием в районе Уоттса.
Эйлин отошла от Тима, встала на колени возле Рэнделла. Гарри наблюдал с интересом, как она шептала Рэнделлу на ухо. Можно ли потрясти до глубины души репортера телевидения? Да, можно. Безусловно. И, если Гарри хоть сколько-нибудь разбирается в людях — испугать до умопомрачения. Но ведь не только Рэнделл испуган до ужаса. Вид у Дика Вильсона делается все более и более жалкий. Не удивительно, ибо территория, контролируемая Диком, с каждым новым приходом Гарри неуклонно уменьшается в размерах. А теперь Новое Братство стоит уже на пороге исконных земель Дика.
Взгляд Джорджа выражал крайнее отвращение. Наконец он сказал:
— Каждый раз, как я гляжу на него, меня тянет блевать. Сенатор, сколько у нас еще осталось виски? Если вы сейчас нальете мне порцию, позже я взамен вам отдам пинту из запасов моего спиртного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
