я непременно передам ему, какого вы о нем высокого мнения!
— О ком вы говорите, профессор? — растерялся омега. — Это же Дэйчи Сталински! Он, правда, сам на себя не похож, но это тот самый омега, который скорее похож на бету, он вам как-то ассистировал пару раз.
— Я прекрасно помню Дэйчи Сталински, деточка, — профессор ехидно возразил глупому омежке. — Но теперь он замужем, и его зовут Ясмин ай Салах ад Дин. Мы летели вместе с ним и его замечательным мужем на одном лайнере. Я с удовольствием прочитал его работу и даже написал отзыв. Эта диссертация просто шедевр эпического жанра! А его находка воистину открытие для всей мировой литературы! Салах ад Дин позволил мне прикоснуться к этому раритету! Это прекрасный образец средневековой литературы и …
Ясмин перестал слушать эту оду восхваляющую Лабида и его творение, комплименты себе лично и неприкрытую лесть в адрес Салаха. Он всего этого наслушался за последние два дня на корабле. Его больше занимал его куратор Воронцов. Пройдоха все время с тех самых пор, как услышал о нахождении фолианта, безуспешно пытался навязаться в соавторы. И даже как-то рассказал журналистам, что это именно он, благодаря своей прозорливости и «чутью настоящего ученого», ОТПРАВИЛ Дэйчи в научную командировку на Сабах. Но после того, как пришло опровержение этих глупых слухов, он внезапно изменил тональность своих комментариев и стал всем рассказывать о том, что фолиант явная подделка и все это мистификация сумасшедшего омеги.
И вот сейчас Воронцов заскочил в салон и, поняв, о чем вещает Матышковский, решил сбежать, пока его не втянули в научный спор, который сможет пошатнуть его авторитет в глазах его прихлебателей. Ясмин, заметив его маневры, быстро указал на это Аббасу, кратко обрисовав ситуацию. Воронцов успел выскочить наружу до того, как Аббас дошел до двери. Но в скором времени куратор влетел обратно от мощного толчка в спину от альфы. Воронцов, взлохмаченный и злой, шипел на Аббаса, который перегородил ему путь отступления. Но увидев, что остальные заметили его появление, сделал вид, что он только вошел и побежал кланяться Матышковскому.
Альфы с Сабаха принесли с собой сейфовый чемоданчик с фолиантом, который Ясмин не собирался никому показывать. Ну, только, если в самом крайнем случае! И, кроме этого, они захватили старую сумку Дэйчи, в которой помимо его работы, журналов, опубликовавших его статьи и самих оригиналов статей, рецензий и отзывов, был его ноутбук с полной версией 3-D копии книги. Вот ее и собирался показывать Ясмин. Естественно, только со своего ноута и без возможности копирования! Он уже знал, что воровство идей и исходных материалов было давно привычным делом, и считалось в среде научных бездарностей чем-то вроде азартного спорта! Хотя официально это осуждалось, но все равно негласно продолжалось. У самого Дэйчи идеи не раз крали и обманывали с соавторством, поэтому на этот раз он постарался обезопасить себя по максимуму.
Пока Матышковский продолжал заливаться соловьем в адрес Ясмина, сам претендент на докторскую степень выложил перед своим куратором все необходимые документы. Воронцов понял, что от защиты не отвертеться, и, поджав недовольно губы и нахмурив брови, стал придирчиво рассматривать все документы, выискивая оплошности и огрехи. Но Ясмин уже не раз помогал своим коллегам с оформлением документов и поэтому был в курсе всех подводных камней. Он знал, что даже нелепая опечатка может быть поводом в отказе к защите диссертации, поэтому перепроверил свою работу тщательно, как никогда.
Воронцов был в бешенстве. Удостоверившись, что придраться не к чему, а цепляться к мелочам не позволит профессор Матышковский, он закрыл диссертацию и побарабанил пальцами по столу, раздумывая, как бы улизнуть от неизбежного, и при этом не выглядеть, как мелкий склочник. И тут ему в голову пришла просто гениальная идея.
— Я хочу ознакомиться с оригиналом первоисточника, — Воронцов с вызовом посмотрел на Ясмина.
— Вы хотите увидеть фолиант? — уточнил омега и, дождавшись самодовольного кивка головой, вздохнул и открыл свой ноутбук, предоставляя трехмерную копию книги.
— Нет! — Воронцов оттолкнул от себя ноутбук. — Я хочу видеть непосредственно оригинал! Я хочу лично удостовериться в его подлинности!
— Вы? — удивился Ясмин. — Но вы профессор литературы, а не антиквар-букинист. Вы хотя бы знаете, как выглядит экслибрис Омейядов? И знаете возможные варианты его подделки? Вы же никогда этим не интересовались, и не стремились набраться специального опыта. Кроме этого, Вы же должны понимать, что для того, чтобы продемонстрировать старинную вещь, я, как минимум, потребую предоставить стерильную комнату и перчатки. Я не могу рисковать раритетом! Окружающая среда может оказаться для него слишком агрессивной, поэтому вам придется довольствоваться его цифровой копией и результатами экспертизы, проведенной очень уважаемыми специалистами.
— Я видел этот фолиант лично, — напомнил о себе Матышковский. – Я, как вам известно, являюсь букинистом. И смею уверить всех присутствующих, что книга действительно является подлинной! Могу поручиться своей репутацией! И, кстати, коллега, стыдно не знать, что экслибрис Омейядов — это сокол, парящий над полумесяцем!
— Если всем все понятно, то можем перейти непосредственно к защите диссертации! — Воронцов покраснел и резко встал из-за стола. — Приближается назначенное время. У всех у нас много своей работы, — Воронцов со злостью смотрел на Дэйчи, который собирал со стола документы, — хорошо быть омегой! Зад подставил, кому надо, и тебе все на блюдечке принесли — и фолиант, и диссертацию, и защитников целый батальон!
Воронцов с гнусной ухмылкой игриво шлепнул Ясмина по попе. Дэйчи в этот момент понял только одно: за полгода жизни на Сабахе он уже совершенно отвык от такого фривольного обращения с собственным филеем. Воронцов и раньше распускал руки, даже пытался зажать Дэйчи пару раз в лифте, но всегда наедине потому, что раз за разом получал отпор. Он раньше никогда не распускал руки прилюдно!
— Воронцов! — взвизгнул Ясмин.
Но к этому моменту его обидчик уже лежал на столе поверх вороха документов, лицом в стол и завернутой за спину рукой. Над ним нависал Аббас. Молча и неумолимо, как РОК.
— Воронцов, сколько раз тебе было говорено, чтобы ты не распускал руки? — Ясмин наклонился, чтобы заглянуть в лицо перепуганного куратора. — Помнишь, я пообещал сломать тебе руку, если ты не угомонишься?
— Правильно, — согласился Аббас и с тошнотворным звуком сломал Воронцову обе кости предплечья на правой руке.
Воронцов захлебнулся криком. Его неестественно вывернутая рука выглядела ужасающе.
