функция, гарантирующая экономическое будущее насколько это вообще возможно.
А как быть, если один и тот же товар продают многократно? Новых ценностей не создается, а счета растут? Ну, если продают значит ценность обнаруживается. Ее просто не смогли учесть сразу, обьективность не всем дается. Перепродажа позволяет уточнить ценность – всякий обмен как раз и означает, что ценность признается обществом, становится более обьективной. Значит, счета растут правильно. Правда, производитель оказался обделен – ведь ему заплатили меньше. Что ж этика нас учит – надо сразу оценивать обьективно, раз, и не заниматься спекуляцией, два!
Однако давайте все же подходить более практично. В самом деле, ценности могут служить долго – больше времени жизни. Один попользовался, затем другой. Очевидно, что если человек продает старую ценность, он не должен делать вид, что добавил благ обществу. Он просто передал ценность другому. А значит такая операция не должна затрагивать его дебет. Будет правильно, если он уменьшит свой кредит, ведь тот и был создан когда ценность изначально приобреталась.
Отсюда следует еще кое-что. Новые деньги должны соответствовать только новой ценности, так? Но всякий товар содержит в себе и старую – материалы хотя бы. Как вычесть старую ценность из новой? И чем оплатить старую ценность? Этот случай, а точнее не случай, а вся суровая реальность нашего режима, опять похож на перепродажу. Продавая новую ценность, производитель должен разбить ее на две части – и только добавленную, ту, что сделал лично он, записать себе в дебет. Дебет – это не только награда, его труд на благо всех, но и те новые деньги, которые были созданы обществом для оплаты его вклада.
Конечно, можно еще больше усложнить нашу систему и ввести меченые деньги. Например, метить каждую денежную единицу подписью эмитента. А еще лучше – купленной на нее ценностью. Тогда не только амортизация лучше соответствовала бы реальности, но и учет старых материалов в новых товарах стал бы легким. Если только на чьих-то счетах обнаружились платежи за ту же ценность, они просто взаимно уничтожаются.
– Ограничения на эмиссию
Признаюсь, безграничный всеобщий кредит звучит довольно стремно. Дело не только в том, что банки, капиталы и ростовщики становятся ненужными. Не получим ли мы то же, что получили одержимые строители лагерного коммунизма – апатию, лень и прочее? Ведь теперь все становится доступно! Или, напротив, ажиотаж и мордобой? Ведь теперь возникает бесконечный спрос на ограниченные ресурсы!
Я думаю, пока новые – честно посвящающие себя обществу и не злоупотребляющие ограниченными ресурсами – люди не выросли, можно и нужно ввести ограничения на эмиссию. Как бы помочь людям стать этичнее, справиться с ленью и отвращением выполняя тяжелую или противную работу, умерить аппетиты и прочее. Т.е. это не беззастенчивая эксплуатация, а просто мягкая помощь в расстановке жизненных приоритетов, своего рода воспитание, подсказка в сторону обьективной оценки ценностей.
Но как это сделать? На каком основании? Я думаю на основании этики. Ведь это ж очень просто – увидеть, кто злоупотребляет доверием, а кто нет, кто отдает обществу всего себя, а кто только делает вид. Принцип очень прост – каждый человек изначально имеет неограниченное (в разумных пределах) доверие, помогающее ему встать на ноги, получить образование, завести семью и детей. А дальше, если его кредит улетел в стратосферу, а дебет никак не оторвется от земли, размер его новой эмиссии будут легко и ненавязчиво корректироваться в сторону уменьшения – вплоть до полной остановки. Ибо надо же когда-то отдавать долги обществу? Более того, рассуждая философски, доверие, как самое лучшее обеспечение, это ценность. А раз ценность – ее надо ценить. А как ее можно ценить, когда она у нас задаром раздается кому ни попадя? Значит, пусть пациенты помнят – наше доверие легко потерять.
Итак, право личной эмиссии мы теперь привязываем и к размеру дебетового счета, и к разнице между дебетом и кредитом. А может пойти дальше? Вдруг человек столько нахапал в кредит, что обеспечил себя по гроб жизни и в ус не дует? Детерминизм не дремлет и такие особи несомненно появятся. Что делать? Изьять нахапанное? К сожалению, тут поможет только суд. Но вообще говоря, запрет на новую эмиссию – уже жестокая мера. Когда покупать блага невозможно, остается только концы отдать, ведь благотворительности в свободном обществе нет и не будет. Деньги дефицитны, но заработать их можно только своим собственным трудом.
Не исказится ли мерная функция денег, когда те станут дефицитом? Да, но этим искажением можно будет тем более пренебречь, тем этичнее будут люди. Кроме того, паразиты и так, и эдак неспособны на обьективность. Ударить им по рукам ограничением на кредит означает напротив, помочь деньгам работать правильнее.
Конечно надо честно признаться, вводя ограничение мы временно возвращаемся к финансовому принуждению, которое, увы, есть всегда, когда есть ограниченность ресурсов и недостаток этики. Поэтому, мне кажется, люди будущего будут справедливо подходить к причинам, по которым оно будет вступать в силу. Они учтут и способности человека, и количество иждивенцев, и даже профессию. Согласитесь, авангардному музыканту куда трудней найти благодарных потребителей, чем производителю затычек в уши. Но свобода должна стать реальностью для каждого члена общества! И когда все базовые потребности удовлетворены изначальным кредитом, экономическое принуждение превращается в простое неудобство. Примерно как необходимость посторониться проходя по тротуару. Разве можно сравнить эту мелочь с необходимостью бороться за право пройти по узкому мосту? Тогда каждый член общества обладает настоящей экономической свободой – примерно такой же, только физической, какой обладает каждый пешеход.
6 Прозрачная экономика
Ц, а значит и всем, известны состояния всех счетов. Тайна вкладов уходит в прошлое просто потому, что исчезает обман, который сейчас составляет основу экономики и цель жизни. Чтобы деньги могли наконец стать мерой вклада человека в общество, должно исчезнуть отношение к ним, как к постыдному средству угнетения и порабощения. Но деньги будущего – чисты. В отсутствии власти нет потребности скрывать доходы от налоговой инспекции. В отсутствии наследования, нет нужды прятать богатство от завистников. В отсутствии принуждения и конкуренции нет надобности стыдиться своих успехов. Напротив. Своим состоянием люди наконец смогут по праву гордиться. Это их заслуга, их достижения, степень уважения и мера достоинства. Чем больше человек принес пользы, произвел благ и отдал другим – тем больше он доверился им, тем больше он принял в ответ чужую благодарность в виде единиц доверия. Эта законная гордость имеет
