Возвратившись из поездки по Дону к себе домой, я со свежими силами продолжил работу над оперой «Поднятая целина», и дело пошло быстро.
Если в «Тихом Доне» я не использовал подлинных песен и плясок донских казаков, то писать «Поднятую целину» лишь на основе своей творческой фантазии мне казалось неверным. Это нанесло бы ущерб и самому произведению, и его интонационной достоверности. Мои музыкальные впечатления во время поездки к Шолохову оказали мне неоценимую помощь в создании оперы, действие которой происходит в тридцатые годы нашего столетия.
Посему можно было бы считать, что между мною и Шолоховым серьезных разногласий по вопросу о народном творчестве нет. А если и есть, то незначительные, касающиеся лишь метода использования народных песен. Но Михаил Александрович и здесь проявил упорство. Не поленившись с организацией такого большого и хлопотливого предприятия, он привез в Москву, в Большой театр, где в это время ставился «Тихий Дон», ансамбль народных певцов и плясунов, этак пятьдесят коренных донцов!
Вот послушайте, мол, музыканты Большого театра, похожи ли песни казаков в опере на настоящие народные? Надо сказать, что мнения разделились. Одни говорили, что я «как в воду глядел», другие: «пожалуй, не похожи», третьи же прямо заявляли, что не похожи, но оставляли право за автором писать так, как он считает нужным.
Когда же участники казачьей самодеятельности прослушали в исполнении артистов и оркестра Большого театра музыку оперы, я обратился к ним с вопросом: признают ли они такую музыку близкой им и понятной? Большинство ответило положительно. Одна из участниц хора выразила свою мысль так: «У нас не совсем так поют. Но зато у вас лучше». Одобрительный смех и аплодисменты участников хора подтвердили ее слова. И хотя я понимал, что она имела в виду главным образом великолепное исполнение артистов театра, но все же кое-что принял и на свой счет…
На премьере «Тихого Дона» в Большом театре Михаил Александрович, несмотря на горячие просьбы участников спектакля и публики, выйти на сцену отказался, как бы подчеркивая свою непричастность к этому делу.
Зато на первом представлении «Поднятой целины» в том же театре он по просьбе актеров и публики вышел на сцену, и все присутствовавшие устроили овацию любимому писателю.
Михаилу Александровичу опера «Поднятая целина» явно нравилась больше, чем «Тихий Дон». Я разделяю это мнение. Ведь у всякого автора есть свои любимые произведения.
Что же касается метода использования народной песни в опере, о чем у нас с Михаилом Александровичем возникли разногласия еще при первом знакомстве, то спор этот разрешился самой жизнью несколько лет спустя. Как-то, рассматривая вырезки из различных газет, я наткнулся на заметку о народном хоре колхоза имени Буденного. В заметке этой между прочим указывалось, что «в репертуаре хора много народных казачьих песен. Среди них (следуют названия песен) и популярные на Дону «Казачья» и «От края и до края» из опер И. Дзержинского». Я с удовлетворением вложил эту вырезку в конверт и послал по адресу: Миллерово, ст. Вешенская, М.А. Шолохову…3
С переездом моим в Ленинград на постоянное жительство встречи наши с Михаилом Александровичем стали гораздо реже. Но это, конечно, не мешает мне живо интересоваться созданием нового шолоховского романа «Они сражались за Родину», окончания которого с нетерпением ждут все советские читатели. Я с глубоким интересом прочитываю каждую, даже самую маленькую, статью Шолохова в наших журналах и газетах.
Творчество Михаила Шолохова, его личность, общение с ним – все это сыграло огромную роль в моей жизни, в направленности моего творчества, за что я от всей души благодарен нашему замечательному писателю.
М.Е. Лишин
Заслуженный артист республики
В гостях у Шолохова
Почтовый самолет поднялся из Миллерово и взял курс на Вешки. Но по пути нам пришлось сделать четыре посадки, оставляя в попутных станицах почту и газеты.
Нарядные, чистые, живописно раскинувшиеся на берегах Дона казачьи станицы расположились внизу, под крыльями самолета. То и дело мелькали табуны лошадей, стада коров и овец – реальные доказательства зажиточной жизни донских колхозников.
Мне предстояло в Вешках совершить два дела: просмотреть в исполнении театра колхозной казачьей молодежи «Поднятую целину», выбрав лучшие картины для показа в Ростове, и по поручению Ю.А. Завадского1 поговорить с М.А. Шолоховым о постановке в будущем году на сцене театра имени Горького «Тихого Дона».
К вечеру показались Вешки. Еще издали с самолета летчик Головин указал на красивый дом писателя.
Отобрав для показа в Ростове две картины из постановки Театра казачьей молодежи, я позвонил Михаилу Александровичу и попросил принять меня.
Шолохов живет довольно замкнуто и, признаться, не особенно любит визитеров, часто надоедающих писателю. Но на сей раз, узнав о том, что я являюсь «полпредом» театра имени Горького, он очень любезно попросил не медля прийти к нему.
Писатель принял меня наверху, в мезонине, в своем скромном рабочем кабинете. После обмена любезностями и передачи ему привета от коллектива театра перешли к делу. Мысль о постановке «Тихого Дона» при его ближайшем участии и под его руководством Михаил Александрович принял благожелательно. Но писателя несколько смущало наше предложение об инсценировке романа.
Как выяснилось, Шолохов не одобряет тех инсценировок его произведений, которые до сих пор были сделаны. Очень отрицательно он отзывался о «Поднятой целине», поставленной московским театром под руководством Симонова. Он справедливо сетовал на то, что пьесу лишили местного колорита, смешали наречия, перепутали костюмы. Все это, вместе взятое, привело его к мысли, что вместо инсценировок лучше писать новую пьесу.
Намерение нашего театра приехать всем коллективом на длительный срок в станицу для изучения на месте быта и образов, которые мы должны будем воплотить на сцене, Шолохов одобрил. Здание Театра казачьей молодежи, сейчас уже почти законченное, имеет очень хорошую сцену, и это дало бы нам возможность периодически показывать писателю фрагменты работы над «Тихим Доном».
Затем мы перешли к обсуждению постановки «Поднятой целины» в Театре казачьей молодежи. Михаил Александрович, шефствующий над этим театром, отметил целый ряд его положительных качеств: непосредственность, хорошую речь, прекрасно сохраненный местный колорит.
С чувством большого удовлетворения покинул я после этой беседы дом писателя. Прощаясь, Шолохов просил передать свой привет коллективу театра и обещал в ближайшее время приехать посмотреть спектакль «Любовь Яровая».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
