наполненные закрома» вопросов не вызвали.
Такой была колхозная комедия на излете сталинской эпохи. Но еще в момент ее зарождения именно о такой пьесе мечтал Николай Погодин. Работая в 1934 году над пьесой «После бала», будущий автор сценария «Кубанских казаков» рассказывал на страницах «Литературной газеты», что решил отвлечься от героев строек и отправиться в колхоз, потому что
сейчас там великолепные материалы для драматургии. Почему сейчас? Дело в том, что сейчас уже можно говорить не только о прочном колхозном строе, но и о колхозном характере человека. То есть определенно и явственно сложились характер и поведение людей, которые принципиально отличаются от характера и поведения людей строя крестьянского. Это не теоретические умозаключения. Это теория, вошедшая в плоть и кровь нашей деревни… В деревне окрепли, сформировались, определились невиданные люди как результат невиданного строя[1020].
Этот невиданный строй и нуждался в нормализации и доместикации, что и обусловило появление жанров колхозной поэмы, романа, пьесы, комедии, фильма, картины, где эти небывалые люди, не зная реальных проблем, встречались с жизнью.
Показательной стала скандальная история с комедией Николая Винникова «Белая ворона» (1950), которая самой «Правдой» была избрана для показательной порки.
Старуха Меланья Трифонова и ее внучка Даша решили отказаться от личного скота и передали своих корову и кабана в колхозное хозяйство, поскольку их колхоз настолько богат и они получают на трудодни так много, что им просто незачем возиться с коровой и кабаном. Однако председатель колхоза Степан Верстатый думает не о ликвидации личных хозяйств, а о том, что путь к зажиточной жизни и изобилию в каждом колхозном доме лежит через расширение подсобного хозяйства, а потому он стремится помочь колхозникам обзавестись вторыми и третьими свиноматками. Бабку Трифониху он обвинил в том, что она «преждевременный коммунизм устраивает», и обозвал «белой вороной».
Заставив жену заниматься домашним хозяйством, Верстатый превратил ее в «домашнюю рабу». Между тем в колхозе уже такое изобилие, что непонятно, зачем вообще колхозникам работать: «Мы дали государству все, что с нас полагалось и даже с походом, — заявляет Верстатый. — Хлеб. Овощи. Фрукты. Мясо, молоко, яйца. Теперь обязаны подумать о тех, кто все это обеспечил, — о колхозниках <…> Зерно авансом они уже получили. Однако аванса хватит до нового урожая. Овощами и фруктами тоже обеспечены». Поэтому Верстатый решает всем колхозникам дать еще по корове и свиноматке. Старуха Трифониха и ее внучка отказываются от «избытка всего» да еще и приводят свою скотину в колхозный коровник.
На этот производственный конфликт накладывается водевильный: Даша и сын Верстатого любят друг друга и хотят пожениться, но отец, все время ругаясь с будущей невесткой, категорически возражает. Цепь водевильных недоразумений приводит к счастливому финалу. Племенная свинья родила семнадцать поросят, а восемнадцатый родился «мертвым». Если бы он выжил, это был бы мировой рекорд. Считавшегося мертвым поросенка Трифониха и ее внучка уносят со свинофермы к себе, чтобы втайне выходить и затем пристыдить свинарей. Они просят сына Верстатого, у которого роман с Дашей, купить в городе детскую соску, другого колхозника просят принести молока, третий сколачивает маленькую кроватку. С их двора доносится поросячий визг, который соседи (Верстатые) принимают за детский плач, и «по совокупности обстоятельств» решают, что Даша родила им внука, из-за чего молодых людей нужно срочно поженить (в финале (само)обман, разумеется, выясняется). Теперь Верстатый зовет Дашу в невестки, обещает ей безбедную жизнь в доме «под железной крышей, хозяйственные пристройки, сад, огород, птица разная, свиноматка с приплодом, корова с двумя телочками». Даше не придется работать в колхозе, она будет домохозяйничать. Но Даша отвергает это щедрое предложение: «Не богатство это уже, а бедность. Настоящее наше богатство на Волге, на Днепре, на Амударье создается… В колхозах, на колхозных полях и фермах наше богатство». Даша мечтает об агрогороде, о библиотеке вместо коровника.
Старуха Трифонова демонстрирует полный отказ от крестьянского прошлого, заявляя Верстатому: «Забирай свою корову обратно. Не нужна она мне, мешает. Хочу быть вся целиком колхозная — до последней думки перед сном. Хочу, чтобы и сны мне снились про колхозные дела, а не про что другое!» Этим бунтарским настроением заражаются и другие колхозницы, включая жену Верстатого Евдокию, которой надоело работать по дому и которая мечтает работать на колхозной ферме. Она оставляет мужа одного с коровой, которую он не умеет доить и которую ему приходится обманывать, притворяясь Евдокией — надевая ее кофту и платок.
В финале Верстатый признает, что ошибался. Он сдает свою корову в колхоз. Спасенный Трифоновыми поросенок делает свинью Нимфу мировой рекордсменкой. Грядет свадьба Даши с сыном Верстатого. Все счастливы, и в этот момент приходит ответ от министра на жалобу старухи Тифоновой, где тот объясняет, что товарищ Сталин еще в 1930 году говорил, что по мере роста зажиточности колхозников они начнут отказываться от личного хозяйства (что теперь и происходит), и это уже является признаком наступающего коммунизма.
«Содержание» пьесы Винникова сводится к тому, что современные колхозники настолько готовы к коммунизму, что не только ощущают его приближение, но дозрели до перерастания артели в коммуну. Советская власть сделала их жизнь настолько изобильной, что подсобное хозяйство им стало в тягость. Как обозначил эту ситуацию рецензент, «сама советская жизнь в своем непрерывном восходящем развитии порождает новые конфликты»[1021]. Конфликт пьесы является производным от слишком хорошей жизни: она настолько хороша, что председатель колхоза, который не понял наступивших перемен, оказывается отсталым, становится «преградой на пути вперед». Но на пути успеха самой пьесы Винникова встали жанр и комедийные приемы. Критики отказывались признать, что имеют дело с водевилем. Поэтому, когда они вспоминали о «реализме», то не могли найти мотивировок поведения персонажей (о том, что они диктуются актерскими амплуа, вспоминать не полагалось).
В финале пьесы автор ставит Верстатого в такое положение, когда он на собственном опыте узнает, что такое вести личное хозяйство. Только тогда он дозревает до того, чтобы сдать свою корову в колхоз. Но критики были недовольны таким поворотом сюжета, ведь тогда «получается, что драматург слишком мало полагается на силу аргументов Трифонихи и Кузьминой (парторга колхоза. — Е. Д.), на силу общественного воздействия колхозников на председателя»[1022]. Вместо «личного опыта» (который является производным комического амплуа) критика находила проблемным само сценическое действие. Мотивы героев должны определяться не действиями, но идеологией («теорией»): оказывается, что Верстатый потому действует «старыми методами», желая повысить зажиточность колхозников дополнительными личными коровами, что «отстал от жизни» (то есть от «передовой теории»): «Недостаток идейности, слабость в теории помешали ему вовремя разобраться в
